навесом, стояла машина.
"девятка". Хотя слово "приличная" ей не совсем подходило. Скорее, она была
экзотичной, киношной - пусть и заметно моложе киношной, чем его нежные,
черно-белые воспоминания, но все равно - киношной.
аккуратным, чисто вылизанным капотом. Из своих, пристыженно-стандартных
"Жигулей" Никита вылез не сразу. Пес не дал ему вылезти сразу: он
приблизился к "девятке", тихонько зарычал и уставился на Никиту блеклыми,
пергаментно-желтыми глазами.
отвел глаза.
перестал рычать Нехотя, но все же перестал.
мальчик. Дурных поступков он не совершает.
вырванными из анатомического контекста кусками человечинки... Такой сожрет и
не поморщится.
руки, медленно подошел к нему и принялся обнюхивать джинсы.
два этажа, обложенные мрачноватым, темно-коричневым сайдингом; окна в
голландском стиле, чуть более высокие и чуть более узкие, чем обычно,
никаких штор, никаких жалюзи. Низкое пологое крыльцо, приоткрытая дверь.
вытаскиванием ящиков из багажника, под присмотром Рико?
глубины дома. Это был довольно искусный пассаж, легкая, как морской бриз, и
такая же рассеянная импровизация. Чтобы так - легко и рассеянно - бросить
пальцы на саксофон, нужно быть большим мастером.
его. Хотя звучал он чуть иначе, чем на старых, потрескивающих пластинках его
отца, всю жизнь проболевшего джазом. И, кажется, умершего именно от этой
неизлечимой, экзотической, непонятно каким образом въевшейся в русскую кожу
болезни.
этого в их подобии отношений царила снисходительная необязательность, и
Никита, несмотря на все усилия, так и оставался для нее личным шофером
Корабельникoffa, не мытьем, так катаньем сумевшим навязать свои мелкие и
такие же необязательные услуги.
казалось, испытывала Никиту: не на знание давно забытых и никому не нужных
джазовых композиций. На что-то другое.
десятку. В яблочко. Вы любите джаз?
дерьмо какое, лихо она его обломила, Никита даже губу раскатать не успел,
даже помечтать не успел - о том, чтобы эту губу раскатать...
Эта мысль неожиданно заставила Никиту погрустнеть. А чего он хотел, в самом
деле? Глупо думать, что такая девушка, как Джанго, проводит все свое время с
собаками. А вот собаки, приправленные Джеком Тигарденом, это уже кое-что,
это идет открытому "форду", стоящему под навесом.
богемному ленивцу с красивыми руками. Без красивых рук рядом с саксофоном
делать нечего, а Никита давно заметил, что женщинам нравятся хорошей лепки
пальцы. Вот и Джанго не исключение, даром, что обращается с собаками как с
агнцами, как с морскими свинками, как с безобидными кроликами.
Стало быть, его зовут Даня. Тухляк. Ловить нечего.
только "Кресло-качалку..." А и "Королеву жимолости", и "Держи пять", и "Без
свинга это и гроша ломаного не стоит" и даже... о-о черт... "Добудь мне,
папочка, порцию героинчика"...
придется: Никита понял это сразу, как только увидел его зализанную темную
башку и капризно изогнувшиеся брови. Даня сидел в просторной квадратной
кухне, в кресле-качалке (привет Джеку Тигардену) и поглаживал руками
саксофон. На вид ему было лет двадцать пять, и его можно было бы даже
назвать красивым. Да что там, без всяких "даже". Это была острая южная
красота, мужественная и праздная одновременно. С такой красотой можно всю
жизнь ничего не делать, а если и делать что-то, так это ставки на бегах. И
можно даже проиграться до последней нитки - всегда найдется женщина, которая
вытащит тебя из грязи и долгов и облачит в гавайскую рубашку, которую так
сладко срывать на пороге спальни, да так, чтобы пуговицы отскакивали.
полное окурков. Причем остатки черного дамского "More" находились в завидном
единении с толстыми полыми трубочками "Беломора".
как будто не заметила этого, просто подошла к нему и сходу влепила жаркий
поцелуй. Этот поцелуй почему-то вывел Никиту из себя, показался
непристойным.
высоким.
собой в постель... Может, избавимся от него, пока не поздно?
меня с ума сводит...
откусит... С ним никто не сможет справиться, кроме меня. Ты же знаешь...
решил напомнить о себе и даже тихонько кашлянул.
привезти...
особого интереса в нем не было. С тем же успехом этот взгляд мог быть
адресован календарю на стене ("Столицы мира") или собачьим мискам, стоящим
под умывальником.
на свой вопрос - ни от Никиты, ни от Джанго.
начала не понравился ему. А уж теперь не нравился все активнее и активнее.
нехотя выдал поразительный по красоте импровизационный кусок в терции. - Она
всем нравится... Скажешь, нет?
уняться, полуобкуренный придаток к саксофону.
Именно рассердилась, как будто Даня сказал что-то, что не должен был
говорить. - Идемте, Никита. Поможете мне с кормом для моего скота...
не захотели - и Никита смог наконец-то рассмотреть материал, из которого был
скроен дом. Не банальный кирпич, не банальное дерево, а широкие и не
правильные куски туфа, дымчато-розового, охристого, цикламенового. От камней
за версту несло югом, пыльным солнцем и пыльной травой и ещ" черт знает чем,
невиданным на строгом, застенчивом севере.
Лондон Джек
Гюго Виктор
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Акунин Борис