еще нескольких часов или лет, мучительно изрекает:
подрастающих онанистов... Тех журналов, где можно увидеть множество
проституток после режиссуры опытного порнографа... А в обыденной жизни их
амбиции и страсти... Нет, не говорите мне... Тайфуны с ласковыми именами...
какой-то очень далекий:
будь их... я бы вас давно вынюхал и обезвредил.
отношению к человеку вашего ранга... полумеры оскорбительны...
своем лобном месте.
этой нашей общей гробнице... И вам, должно быть, противно, что приходится
умирать рядом с таким... как я.
нам выпало остаться в братской могиле... в братской могиле шпионов...
у меня нет сил говорить вслух. В этом бункере времен войны. В бункере,
который сохранился, хотя война уже далеко позади... В сущности, нам обоим
здесь место, оставшимся от войны, для которых война никогда не кончалась...
И нечему тут удивляться, что мы оказались вместе, Ральф... И нечего
прикидываться дураком... потому что ты прекрасно знаешь, что она совсем
иная, эта наша война, не похожая на ту, с окопами и огневыми позициями...
это совсем другая война, и каждый находится в тылу противника, и у каждого в
тылу имеется свой противник... и пока она продолжается, нам придется иметь
дело друг с другом, нам или другим таким, как мы... потому что противник без
противника немыслим... потому что мы порождаем друг друга, и, не будь
одного, пропала бы нужда в другом, мы соприкасаемся друг с другом, как день
и ночь, как свет и мрак...
спускаются сумерки. И я удивляюсь, до каких же пор нам сидеть в этом мраке,
неужели никто не догадается включить свет.
верхушка которого уже касается потолка этого кабинета. На диване,
разумеется, восседает мой бывший начальник, в моем представлении он всегда
был немного педант, так же как он всегда придерживался мнения, что я немного
авантюрист. А вот у генерала другая особенность, он не любитель официальных
заседаний. Вот и сейчас он меряет неторопливыми шагами ковер и задумчиво
останавливается то здесь, то там.
ему первому предоставлено слово. - Боев с задачей справится, и неплохо,
преодолеет все трудные этапы, и наконец, когда пора поставить точку, он,
вместо того чтобы поставить точку, обязательно полезет в западню... Это не
первый случай...
в жизни все было как на бумаге, этого бы, конечно, не случилось...
начальник. - Мы тоже выросли не в канцеляриях... Хорошо начертанный на
бумаге план можно так же хорошо выполнить. Особенно если этим займется такой
опытный работник, как Боев. Если, конечно, вовремя сумеет подавить в себе
склонность к авантюризму...
установленному порядку. - Разве это авантюризм?
Только ему надо быть более объективным. - Он окидывает моего друга острым
холодным взглядом и продолжает: - А как иначе назвать весь этот торг с
американцем? И зачем, собственно, он ему понадобился, этот торг? Чего ради
ему надо было соваться в этот бункер?
недостающего куска, - отвечает Борислав.
карту свою жизнь. Их можно было получить и в ходе следствия.
бы!
проглотив конец фразы. Я знаю, что он хотел сказать: "...а не вашей".
привыкли доводить дело до конца, выполнять задачу полностью, до последней
точки" даже если это связано с риском не вернуться.
бывший шеф. - Или выполнить, заплатив слишком дорогую цену.
они начинают повторяться - это нередко случается, когда возникает спор, хотя
генерал не без оснований считает, что истина рождается в споре. Я
внимательно слушаю их, и порой мне становится как-то не по себе и я прихожу
в недоумение. В самом деле, раз речь идет обо мне, то, может, имеет смысл и
у меня спросить, как я сам смотрю на вещи, а не продолжать разговор так,
словно меня здесь нет?
генерал. - Нельзя закрывать глаза на то, что последнего куска досье у нас до
сих пор нет. Нет у нас его, хотя и заплатили мы за него слишком дорого... -
Он замолкает, потом говорит с каким-то упреком в голосе, но упрекает он
вроде бы не Борислава, а самого себя: - Пристрастен ты, браток... и я тебя
понимаю... Мы потеряли опытного работника... и товарища...
что я умер.
пелена ночи, а беспокойный сумрак неясных сновидений. И, как всегда в такие
моменты, я вижу Любо, который идет с беспечным видом своей неторопливой
походкой, слегка припадая на одну ногу.
голых каменистых холмов, Любо тяжело ранили, и хотя ему удалось выжить, он с
тех пор прихрамывает, едва заметно, но все же прихрамывает, и это стало его
неотъемлемой чертой. Он даже во сне является мне чуть прихрамывая, хотя было
бы логично предположить, что призрак не обязательно должен строго копировать
человека - он может передвигаться, не припадая на одну ногу.
явка и мы делаем вид, что совсем не знаем друг друга, а оказались рядом по
чистой случайности.
только не мне, - бормочет Любо, почти повернувшись ко мне спиной. - Я -то
знаю, зачем ты сунулся на виллу американца, знаю и то, как ты очутился в
бункере. На виллу ты полез только ради того, чтобы выручить моего мальчишку.
учил этому ремеслу и знаю все твои повадки. И нечего мне толковать, зачем ты
это сделал.
возможность ретироваться, показав им нос, но чуть раньше, когда стало ясно,
что Боян провалился. И если взглянуть на это с профессиональной точки
зрения, ты обязан был так поступить. Вместо того чтобы прыгать с террасы, ты
должен был немедленно исчезнуть, предоставив Бориславу выручать парня. Его,
наверно, все-таки отпустили бы. Зачем они стали бы с ним связываться? Ты им
был нужен, ты!..
явка. - Разве мог я махнуть рукой на третью часть досье?
после того, как пришел к мысли, что тебе все равно деваться некуда. Тебе
было ясно, что ты приглянулся им в качестве искупительной жертвы и что после
провала Бояна, говоря строго профессионально, тебе там больше нечего было
делать и ты должен был молниеносно исчезнуть. А вместо этого ты сам полез
волку в пасть. Чтобы выручить моего парня.
профессиональной точки зрения... В конце концов будем мы поступать строго
профессионально, нет ли, но рано или поздно мы все равно все к тебе придем,
ты ведь знаешь... Так что нечего раньше времени меня отпевать...
глаза. Открываю мучительно, с большим трудом и пытаюсь сосредоточиться на
чем-нибудь реальном, пока я все еще здесь, среди этой реальности, и вперяю
взгляд в серую пустыню бетонного потолка с неровными следами опалубки. Но,
как будто сообразив, что я хочу уцепиться за него, уцепиться за что-либо
прочное, потолок вдруг начинает вращаться надо мной, этот самый бетонный
потолок с отпечатками тесин и с тускло горящей лампочкой. Вращается
медленно, но непрерывно, вращение длится так долго, что меня начинает
мутить, и я снова пытаюсь уцепиться за него, чтоб не рухнуть куда-нибудь в
сторону или даже на этот вращающийся потолок... "Закрой глаза! Закрой
глаза!" - говорит мне чей-то голос, и я закрываю, но под веками мельтешат
полосы яркого света, словно раскаленная добела проволока, а в голове стучит
невыносимая боль, стучит не молотком, а вроде бы долотом. Я поворачиваюсь в
сторону, но и тут меня сетью опутывает раскаленная добела проволока,
поворачиваюсь в другую сторону - то же самое, я уже опутан со всех сторон и
чувствую, как эта огненная сеть меня душит, душит, и, боясь задохнуться
Перумов Ник
Посняков Андрей
Куликов Роман
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс