Чтение 53–й страницы книги ~След нумизмата~

-- Да она мне не жена, так, сожительница, -- невозмутимо отозвался Михаил
и, чтобы пресечь все разговоры о личной жизни, быстро покинул сторожку.

И потекли для него дни, как в той песне: "на бои похожие". Каждый из
них был и бесконечен, и краток, как мгновение. В шесть утра рабочие уже
вставали, в семь, после кружки крепкого, как хина, чая вовсю трудились, в
девять привозили завтрак. Особых разносолов не было, это отметил даже
неприхотливый в еде Силин.

-- Из заводской столовой, что ли, жратву возят? -- спросил он как-то за
ужином.

-- Вот именно, с мебельной фабрики. Одно и то же полгода, в глотку уже
не лезет, -- пробурчал штатный ворчун Шпон.

-- Эх, а я два года назад у одной актрисы ремонт делал, вот она нас
кормила! -- вздохнул Сергунчик. -- Пельмени, салаты, отбивные. А на отвальную
и бутерброды с черной икрой не пожалела. Мы ей квартиру как игрушку
отделали.

-- Что за актриса-то?

-- Да не помню я фамилии, Людой зовут. В кино часто снимается, в театр
нам билеты давала, мужики-то пошли, а я нет.

-- Нажрался поди? -- зыркнул глазами в его сторону бригадир.

Сергунчик только глаза виновато отвел. Работник он был безупречный, но
по части выпивки слаб на удивление.

-- А, это всегда так. Чем богаче, тем к нам, работягам, хуже относятся.
А уж скупые!..

Разговор перекинулся на "мадам" Балашову, и Силин задал вопрос, давно
вертевшийся у него на языке.

-- Вы все "мадам" да "мадам". А мужик ее что же, не приезжает?

-- Ни разу не был! -- почти хором ответили строители.

Силин опешил:

-- Что, вообще?

-- Даже не знаем, какой он, -- подтвердил бригадир. -- Всем строительством
жена руководит. А он только оплачивает ее закидоны.

Нумизмат испытал легкий шок. Надежда приблизиться к Балашову снова
оказалась призрачным миражом.

В два привозили обед, в шесть ужин, обещанный второй ужин оказался
сухим пайком: хлеб, масло, колбаса. Мужики ругались, часто вспоминали
домашние галушки, вареники со сметаной. Это немножко смешило Силина. Из всей
бригады лишь один Мирон оказался самым настоящим, коренным хохлом. Остальные
-- русские, мордвин, чуваш, даже татарин, Ренат. Но все они поголовно были
женаты на хохлушках, и домашний борщ, горилку и сало поминали родными
блюдами.

Заканчивали работать поздно: когда в десять часов вечера, а когда и за
полночь. Все зависело от усталости, только она служила уважительной причиной
для отбоя. Дело продвигалось быстро, но ощущение того, что они не успевают,
преследовало всех. Силин за короткое время сумел завоевать в бригаде
довольно крепкие позиции. Все оценили его мастерство и профессионализм.
Паршин с удивлением заметил, что, где бы новичок ни работал, одежда его
оставалась чистой, без пятен красок и раствора.

Обращались к Силину довольно своеобразно, переделав отчество в имя:
Михалыч. Единственный, кто волновал Нумизмата своим поведением, был Шпон. От
былой веселости и доброжелательности парня не осталось и следа. И почему-то
особенно он не был расположен именно к новичку.

-- А за что его Шпоном прозвали? -- спросил Нумизмат как-то у бригадира,
в очередной раз поругавшегося с черноглазым парнем.

-- Да вечно лезет куда не надо! В каждой дырке затычка! -- Шалим махнул
рукой. -- Одно слово -- Шпон!

Дня два Силин поведение парня относил за счет того, что он, Нумизмат,
занял его место. Теперь уже Шпон, а не Силин заведовал бетономешалкой,
подносил раствор, варил чай -- словом, выполнял работу покойного Димки. Но
все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.

В тот вечер Силин дольше обычного задержался на чердаке, там
планировалось разместить биллиардную, и Михаил оббивал ее дубовыми рейками.
Он подошел к дверям спальни, когда мужики уже выключили свет, но еще не
спали, переговаривались в темноте.

-- Да ладно тебе, такую чушь порешь! За такое не убивают!

Судя по голосу, это был бригадир. Силин уже потянулся к ручке двери, но
яростный голос Шпона заставил его замереть на месте:

-- А я говорю, что это он убил Димку! Следователь ясно сказал: убийца --
человек высокого роста. Я как это услышал, сразу про него подумал. Надо было
ему попасть в нашу бригаду, вот он и поронул Одуванчика.

-- Трошки потише можно? -- взмолился из своего угла Мирон. -- Брехун ты,
Шпон. За таку малость не вбивают, бригадыр верно гуторит.

Голоса смолкли, вскоре раздался чей-то храп, а Силин не мог сделать
последний шаг и войти в дверь. Его словно кипятком ошпарило.

"Как он догадался? -- размышлял Нумизмат. -- Пока его никто не слушает,
но он опасен. Не дай Боже ему удастся встретиться со следователем или с теми
парнями из охраны."

Силин вышел во двор и пробыл там примерно с полчаса. Вернувшись в
спальню, он завалился на свой матрас и почти мгновенно уснул.
6. МИНУС ОДИН.

Следующий день начался, как обычно, с подъема в шесть под нестройный
мат и порцию сгоняющего сон чифиря. Отбытие компании на работу по энтузиазму
было похоже скорее на проводы бедного покойника. Силин снова трудился на
чердаке, время от времени поглядывая из окна на двор, словно ожидая чего-то.
Прошел завтрак. Утро, медленно набирая силу, плавно перетекало в хлопотный
день. Часов в десять утра во двор въехали две машины: приземистая "вольво" и
микроавтобус "фольксваген". Человек, сидевший за рулем шведского авто,
оказался Силину хорошо знакомым: тот самый седоватый начальник охраны мадам
Балашовой. Действия остальных четырех парней в зеленой форме с шевронами
"секьюрити" на руках показались Нумизмату непонятными. Спустившись вниз
якобы за гвоздями, Михаил спросил возившегося с плинтусами Сергунчика:

-- Это что за гвардейцы?

Тот выглянул наружу и охотно пояснил:

-- А, это... Служба безопасности. Проверяют, не засунули ли мы чего под
обои.

Без сухопарой "мадам" начальник охраны чувствовал себя более раскованно
и беспечно. Сунув руки в карманы брюк и насвистывая под нос что-то
фривольное, он неторопливо поднимался на крыльцо вслед за своими орлами.
Один из "секьюрити" вел на поводке небольшую лохматую собачонку, по виду
типичного "двор-терьера".

-- А собака им зачем? -- снова спросил Силин Сергунчика.

-- Она взрывчатку ищет. Уникальный, говорят, пес. Все что угодно
вынюхивает -- хоть тротил, хоть пластит!

-- А по виду не скажешь, дворняга и дворняга.

Они все встретились на лестнице: поднимающийся со второго этажа на
третий Силин, главный телохранитель мадам, и вынырнувший откуда-то из глубин
дома Паршин.

-- О, какие люди! -- с улыбкой поприветствовал седоватый озабоченного
прораба. -- Вы еще не в психушке и даже еще не пробовали вешаться?

-- Валерий Николаевич, ну зачем вы в прошлый раз так жестоко? Я думал,
мадам меня испепелит взглядом, -- укоризненно сказал Паршин, пожимая седому
руку.

-- Ладно тебе, Петро, шуток не понимаешь. У тебя все нормально?

-- Да, -- кивнул головой прораб, но тут взгляд его упал на поднимающегося
вверх Силина. -- Вот только нового рабочего принял.

-- А, этого? Мы его еще прошлый раз проверяли, все чисто. Ну как, в срок
уложитесь?

-- Не знаю. Сегодня должны с бассейном разделаться, гора с плеч, а там
уже все по мелочам...

Их разговор прервал короткий, отчаянный крик, донесшийся с улицы. Оба
переглянулись и бегом рванулись вниз по лестнице. Выскочив на крыльцо, они
увидели жуткую картину: Шпон сидел рядом с бетономешалкой, привалившись к ее
станине спиной. Взгляд его был обращен на крыльцо, Паршину показалось, что
на лице парня застыла гримаса суровой строгости, а правая, свободная рука
равномерно поднималась и опускалась в такт ритмично подвывающему двигателю.

На секунду Паршин и охранник застыли на месте, потом бросились вперед,
к фонтану, но тут двигатель умолк, и одновременно завалилось назад и упало
на землю тело Шпона. Из-за вагончика показался бригадир с побелевшим,
перекошенным лицом. Именно он догадался отключить на щите рубильник.

Через пару минут вокруг лежавшего на земле тела собралась вся бригада.
Шпон еще дышал, судорожно, толчками, но склонившийся над ним начальник
охраны отрицательно покачал головой:

-- Нет, у него уже рот почернел, бесполезно.

-- Как бесполезно? -- опешил Паршин. -- Ты что говоришь, Николаич? Скорую
надо!

-- Зачем скорую, грузите мне в машину.

Наблюдая, как тело черноглазого парня осторожно кладут на заднее
сиденье, он негромко сказал прорабу:

-- Не жилец он, видел я уже таких, поверь мне.

Паршин уехал вместе с седым, бригада еще с полчаса топталась около
бетономешалки, обсуждая все происшедшее. Только Силин, рыжий и Мирон
понимали, что произошло. Остальные были уверены, что Шпон выкарабкается.

-- Не, при мне раз двоих убило, но их сразу, махом! А Шпон-то дышал,
хорошо дышал, -- поделился опытом Сергунчик.

-- В землю его надо было закопать. Верный метод, проверенный.

-- Да ерунда все это! В землю его всегда успеют закопать.

-- Ничего не ерунда!...

Бестолковые разговоры прервал мрачный Шалим:

-- Хорош базарить, давайте по местам!

-- Раствор нужен, -- напомнил ему не менее сумрачный Мирон.

Бригадир заглянул в жерло бетономешалки.