Чтение 53–й страницы книги ~Очень в Сокольниках~

тем и строги. У меня все.

- Орлов, - сказал Кафтанов, - как вел себя Долгушин?

- 8.00, - начал докладывать Вадим, - пробежка, 10.00 - 11.00 - получал
паспорт и валюту.

11.20 - звонил по телефону, говорил с подругой Кольцовой Юлией
Петровной Зверевой. До 13.30 ездил по магазинам. В 13.30 - обедал в
"Национале".

15.21 - приехал в издательство, 17.11 - приехал на квартиру Кольцовой,
19.00 - вернулся домой.

19.17 - к нему поднялась женщина, сослуживица Кольцовой - Юлия Петровна
Зверева. Пока все.

Вадим сел.

- Ну что же, внешне наш подопечный ведет себя вполне спокойно. Что
докладывает наружное наблюдение? - спросил Кафтанов.

- Объект не выражал никаких признаков беспокойства, перемещался
уверенно, не перепроверяясь.

- Все, кроме Орлова, свободны.

Бар был почти пустой, только в угловом кабинете веселились трое негров.

Шеф сам приехал провожать Корнье в аэропорт. Это он делал редко, только
перед особо ответственными операциями.

- Я очень люблю пустые кабаки, - шеф был настроен элегически, - знаете,
Альберт, есть какая-то неуловимая прелесть в этой общественной пустоте.

- А я наоборот. Мне нравятся шум, люди, музыка.

- Это пройдет с возрастом. Я раньше тоже любил шум, но теперь, в
старости...

- Побойтесь Бога, - перебил Корнье шефа, - вам ведь только пятьдесят.

Корнье посмотрел на могучие плечи и крепкие загорелые руки шефа. Он-то
знал, сколько часов в день этот человек тратит на теннис и гимнастику.

- Опять ваш молодой максимализм. Для вас мне только пятьдесят, а для
меня - уже пятьдесят. Вам, Альберт, тридцать восемь?

- Да.

- Время надежд, - шеф пригубил бокал сока. Он никогда не пил спиртного
и не курил. И что самое ужасное, запрещал другим курить в своем
присутствии.

- Что вы вздыхаете, Альберт, наверное, думаете, зачем этот старый дурак
увязался меня провожать, теперь даже не выкуришь трубки? Ладно, ладно.
Курите, я разрешаю.

Корнье набил трубку, сделал первую самую сладкую затяжку. Он мучительно
думал, что нужно от него Анквисту, человеку не склонному ни к сентиментам,
ни к проявлению демократизма.

- Вас, конечно, удивило, Альберт, что я поехал провожать вас?

- Честно, шеф?

- Безусловно.

- Очень удивило.

- Мне надо с вами поговорить, а знаете, в конторе это не всегда надежно.

- Я слушаю вас.

- Наша профессия, Альберт, - вечна. Меняются политические течения и
системы, начинаются и заканчиваются войны, а наше дело остается. Все
пушечные короли и президенты, генералы и гангстеры являются нашими
клиентами. Со временем сталь заменят какойнибудь необыкновенной
пластмассой, а вместо бензина придумают смесь из разных сортов минеральных
вод.

Да, представьте себе, это будет. Но Гоген, Рубенс, Рублев - останутся.
Это ценности вечные. Их не касается мода. Вспомните, как неплохо мы
заработали на абстракционистах. Но это было вчера.

- Вы хотите сказать, что этот, как его, Ли-ма-рев, мода?

- Нет. Он ценность непроходящая. И мы не выбросим его на аукцион, не в
этом и даже не в следующем году. Мы организуем его выставку, а этот
русский, господин Юрий, будет рассказывать о нем нашим дуракам с деньгами.
Через три года, когда цена станет рекордно большой, мы его реализуем.
Понимаете, как важна для фирмы ваша поездка?

Корнье кивнул.

- Теперь второе, в Москву ездил Поль, он встречался с вашей невестой.

- Как, без меня?

- Да, не удивляйтесь, что я пошел на это, мне не безразлично знать, кто
будет служить в моей фирме.

Это хорошо, что вы женитесь именно на русской. Вопервых, подобный шаг
подчеркивает нашу расположенность к стране, во-вторых, у нас будет
человек, который сможет постоянно ездить в Россию. Вам и вашей невесте я
отдам эту страну на откуп. Теперь еще об одном. Бизнес бизнесом, а дело
делом. Мы должны перехватить у англичан заказ на поставку станков. Как к
вам относится господин Баринов?

- Как к солидному, деловому партнеру.

- Это хорошо. Полю удалось скомпрометировать англичан. Там, где надо,
он сказал, что их фирма - филиал секретной службы.

- Русские не дураки.

- Но они не любят чужую разведку, а пока разберутся, посредниками при
сделке станем мы. Помните, если понадобится, достаньте где хотите, но
суньте англичанам на стенд что-нибудь компрометирующее.

- Что именно?

- Подумайте.

Голос диктора объявил рейс на Москву.

Корнье встал.

- Кстати, шеф, канал доставки прежний?

- Да. "Дипломат".

- Он начинает просить слишком много.

- Скотина. Строит из себя форпост западной цивилизации, а грабит нас
словно гангстер. У вас есть русские деньги?

- Юрий передаст их мне.

- Постарайтесь рассчитаться ими. И походите по антикварным лавкам,
купите, что сможете. Сейчас пригодится все.

Сидя в самолете, Корнье думал о разговоре с шефом.

Нет, он не пойдет к "Дипломату". У него на примете есть другой
сотрудник посольства, который за полцены перевезет русского художника. А
шефу он скажет, что деньги заплачены сполна.

Корнье задремал и проснулся перед самой Москвой.

Таможенные формальности он прошел быстро. В Шереметьеве хорошо знали
бельгийского коммерсанта, часто приезжающего в СССР. Он никогда не нарушал
таможенных правил, всегда был мил и приветлив.

- Прилетели на осеннюю выставку? - поинтересовался инспектор таможни.

- Да! В Сокольники, мои дорогие Сокольники.

- Вы так любите этот парк?

- Он приносит мне счастье.

Таможенник улыбнулся и проштамповал декларацию.

Корнье встречал московский представитель их фирмы, молодой инженер
Гансон. Он был деловит и серьезен. Ничего о подпольной работе своей фирмы
не знал и занимался только промышленным посредничеством.

- Здравствуйте, господин Корнье.

- Привет, Гансон. Как наши дела?

- Пока неплохо.

- Вы говорили с господином Бариновым?

- Конечно, завтра в три он посетит наш стенд.

- Отлично, где машина?

- На стоянке. Вот ключи.

- До завтра, Гансон, - Корнье помахал рукой и пошел к выходу.

Калугин смотрел, как бодро и деловито шагает к выходу этот элегантный
иностранец, и, усмехнувшись, пошел к автомату.

- Приехал, - сказал он Вадиму.

- Ну, как ваше впечатление? - спросил Орлов.

- Во всем дорогом, прямо жених.

- Он и есть жених. Его повели?

- Да. Спите спокойно.

Калугин положил трубку и пошел к машине. "Что ж, - подумал он, - оба
главных персонажа на сцене".

Настроение у Корнье было чудесным. Утром он позвонит Наташе, и они
пойдут завтракать вместе, потом Баринов, потом Долгушин, а вечер он
проведет у Наташи.

Шоссе было пустым, мотор работал ровно, оснований для тревоги не
предвиделось. Беспокоило Корнье одно.

финт шефа с англичанами. Конечно, скомпрометировать их можно. В
посольстве есть люди, у которых всегда найдутся всякие печатные бумажки на
русском. Сунуть незаметно парочку в проспекты фирмы, и все. Непросто
работать в посреднической фирме. Нужно наживать деньги, не производя
ничего. А конкуренция в их профессиональном мире беспощадная. Но ничего.
Если этим делом занимался Жан, то можно считать, что все в порядке.

Жан Деснос раньше работал в фирме, занимающейся промышленным шпионажем.
Шеф держал его специально для расправы с конкурентами.

Корнье притормозил "ситроен" у "Интуриста". Он специально
останавливался в этой гостинице, чтобы быть поближе к Наташе.

Швейцар распахнул дверь, и Альберт вошел в знакомый вестибюль.

Дежурила Мила, приятная дама, красивая и любезная, прекрасно говорившая
по-французски.

- Господин Корнье, здравствуйте. На выставку?

- Да, моя прелесть, но это лишь повод для того, чтобы привезти вам
маленький сувенир.

Альберт открыл "кейс", достал сверточек, перетянутый лентой.

- Вы же знаете...

- Знаю, мадам, все знаю. Но это частная инициатива, а не
государственный акт. Потом я делаю презент своей доброй знакомой, а это не
запрещено.