Чтение 53–й страницы книги ~Фаворит (роман-хроника времен Екатерины I)~

оттого не беспокоиться моим визитом напрасно.

Ломоносов никак не ожидал ее появления у себя. Екатерина долгим взо-
ром обвела обстановку комнат:

- В детстве я была озорным ребенком, и мне всегда влетало за излишнее
любопытство. Позвольте сначала осмотреться...

Она умела быть простой, любила обвораживать и всегда ловко этим
пользовалась. Ломоносов широким жестом выбросил руку:

- Гостей жалую. Здесь все открыто...

Императрица тронула чашечку пробирных весов, осторожно, морща носик,
понюхала, чем пахнет из остывшего тигелька. Низко наклонись, долго вгля-
дывалась в гравюрные доски, прислоненные к стенам. Не поняв их смысла,
она спросила - что это?

- Изображения сияний полярных, кои мне наблюдать доводилось. Скоро
оттиски сделают. Буду счастлив поднести.

На подоконнике стояла банка с муравьиными яйцами.

- А это вам для чего?

- Птичек кормить, - ответил ей Ломоносов.

Екатерина села напротив ученого. Выставилась туфля, мелькнула крепкая
лодыжка в белом нитяном чулке с прошивкою.

- А я ведь, извините, не одна приехала...

С улицы нагрянула свита. Завязался шумный разговор. Статсдамы интере-
совались, можно ли увеличивать алмазы, а мужчин волновал вопрос об опас-
ности шпанских кантарид для здоровья.

- Щи будут? - тишком спросил Орлов.

- Будут, - кивнул Ломоносов.

- А какие?

- Горячие...

За столом он оживился. Его не смущало присутствие императрицы, и уче-
ный не вел себя как придворный, обязанный лишь поддерживать тему разго-
вора, возникающую по воле особ венценосных, - нет, Ломоносов говорил сам
и говорил только то, что ему хотелось. Сейчас он завел речь о смертности
в своем отечестве:

- Полно на Руси баб, раз по двадцать рожавших без трепета. А где дети
их? Хорошо, что старость уважут один сын иль двое... Смерть у колыбели
дежурит. Нужда во врачевании - главная скорбь наша! Опять же и праздники
престольные. После масленицы скрипят дроги кладбищенские: люди русские
спешат до погоста. А отчего? Да от невежества нашего. Сидит весь пост на
грибках с киселем овсяным, потом словно пес бешеный с цепи сорвется:
ешь, Емеля, твоя неделя, жми, Вавила, чтобы раздавило... Вот и мрут! Не
на таких ли и указывали пророки в речении своем: "Праздников ваших нена-
видит душа моя, и кадило ваше мерзость есть предо мной"?

Екатерина созналась, что больше всего боится оспы.

- Она и всех устрашила! Но даже средь врачей сыскались ее доброжела-
тели: будто оспа не бич людской, а благодеяние свыше, вроде чистилища,
минуя чрез которое человек оспою кровь очищает, избегая тем самым иных,
более суровых болезней.

- Было ли когда от нее спасение? - спросила царица.

- Было. В древности викинги поражали мечами зараженных оспою, а евреи
разумно покидали места, где оспа явилась.

- Избавится ли от оспы человечество?

- Оспа вечна, - сказал Ломоносов. - Но избавление есть в прививках, и
опыты тому имеются. Однако надобно прежде сильным персонам побороть суе-
верие общенародное. А то недавно Парижская академия одобрила вариоляции,
а Людовик Пятнадцатый ученых высмеял...

Екатерина брякнула ложкой в тарелке:

- Вас, Михаила Васильич, слушая, даже не заметила, как управилась
первая. - А жене ученого кивнула через стол: - Danke sc'on, frau
Lomonosoff.

На прощание Ломоносов подарил ей свои стихи:

Блаженства новаго и дней златых причина -

Великому Петру вослед Екатерина

Величеством своим снисходит до наук

И славы праведной усугубляет звук...

Опираясь на костыль, он проводил гостей до карет. Придворные, собира-
ясь в дорогу, спрашивали его, какая будет погода.

- А не знаю, - отвечал он. - Гадать не умею...

Спущенные с тормозов, скрипнули колесные оси. Кавалергарды в латах
взяли карету царицы в кольцо, дымчато и тускло блеснула сталь палашей,
когда их потянули из длиннющих ножен.

Иногда я думаю - а что, если бы Екатерина не отвечала на прошения Ми-
ровича "наддранием"? Представим, что она дала бы ему рублей сто-двести.
Возможно, что тогда русская история не имела бы тех странных загадок,
которые до сих пор волнуют наше воображение.

11. НЕСЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Свежий ветер раскручивал петушиные флюгеры над шпицами древних ре-
вельских башен. Екатерина ступила на верхний дек галеры "Три святителя",
полуголые гребцы разом налегли на весла - берег поплыл вдаль.

Старый адмирал Полянский поднес императрице кубок с ромом, предупре-
див, что без "отвальной" пути не будет. Екатерина бесстрашно взяла ку-
бок, офицеры стали хлопать в ладоши:

- Пейдодна, пейдодна, пейдодна...

Ром ударил в голову, подкосил ноги в коленках.

- А я уже пьяная, - сообщила императрица. - Ах, Боже, какая я пьяная!
Куда мы плывем? Впрочем, мне вес равно... Ха-ха-ха!

Орлов ногою открыл люк, подхватил женщину, отволок ее в каюту, где
хохочущая Екатерина вдруг стала рыдать.

- Выспись, дуреха! - И Орлов закрыл двери каюты.

Галера, всплескивая веслами, уходила в сияние моря.

Большие рыжие крысы воровали сухари у матросов.

Вечером Екатерина поднялась с головной болью.

- Вот хрыч вредный! - выругала Полянского. - Обрадовался, что я на
флот пришла. Набулькал до самых краев. "Пейдодна, пейдодна..." Скажи, я
глупостей не много тут наболтала?

Утром по курсу открылась панорама флотилии, лежавшей в дрейфе. На бе-
регу заранее был возведен макет "городка", построенный для показательно-
го уничтожения его ядрами с эскадры. На палубе "Трех святителей" поста-
вили кресло, Екатерина плотно в нем уселась, держа на коленях подзорную
трубу и табакерку с платком. За креслом, перешучиваясь, толпилась свита.

Над галерою ветер рвал и комкал императорский штандарт.

Адмирал склонился в поклоне:

- Осударыня пресветлая, дозволь маневр учинить.

- Прежде я хотела бы знать смысл маневра.

Полянский растолковал, что суда, выстроясь в кильватер, продемонстри-
руют перед нею стройность батальной линии.

- С удовольствием осмотрю вашу стройность...

Пошли! Но лучше бы не ходили. Корабли мотало из стороны в сторону,
мателоты не могли попасть в кильватерную струю впереди идущих. При этом,
салютуя, они бестолково разбрасывали вокруг себя факелы огня и груды
ядер. Наконец один фрегат, не справясь с управлением, врезался в борт
императорской галеры. Прямо над креслом императрицы, с треском сокрушая
рангоут и разрывая такелаж, проплыл гигантский бивень бушприта с оснаст-
кой и хлопающими на ветру треугольниками кливеров.

- И это... флот? - ужаснулась Екатерина.

Вся свита уже прыснула по углам - кто куда!

Лишь она осталась на своем месте - в кресле.

Полянский снова склонился перед императрицей:

- О великая мать отечества, заткни уши скорее - я сейчас терминологию
матерную пущу.

Екатерина осталась вежливой:

- Если это для пользы службы - будьте любезны, прошу!

Но матюги не помогли кораблям расцепиться; матросы топорами рубили
рангоут и снасти - фрегат и галера разошлись, исковерканные и ободран-
ные, словно после пиратского абордажа.

Полянский спросил:

- Что еще, матушка, показать тебе?

- Тарелку с супом и ложку...

Обед прошел в траурном молчании. "Наконец, - сообщала Екатерина Пани-
ну, - в 5 часов после обеда приблизились к берегу для бомбардирования
так называемого городка... никто в линию не держался". Эскадра, отдав
якоря, долго высаживала из пушек громы и молнии залпов, но разбить бута-
форский городок не смогла. Екатерина спросила Полянского - чего добива-
ется несчастная эскадра бесполезною тратой ядер и пороха?

- Чтобы тебя потешить, - отвечал адмирал.

- Так ведь я не дурочка! И вижу, что все ядра летят мимо цели. Ос-
тавьте в покое городок, меня, себя и экипажи.

- Эх, мать моя! - огорчился Полянский. - Надо бы у нас на флоте, как
у англичан, правило завести: на реях вниз башкой за ноги половину команд
перевешать, вот тогда и порядок будет.

- Прежде чем вешать на флоте, надо флот порядочный заиметь... - не
выдержала Екатерина.

Через люк с верхней палубы виднелись лоснившиеся от пота спины греб-
цов, ворочавших мотылями многопудовых весел, - и ей стало жутко от этой
каторги. Она велела плыть обратно в Ревель, а покидая галеру, учинила
адмиралу хороший нагоняй:

- Спасибо не скажу, ордена не повешу, пенсии на старость ты у меня
вовек не доплачешься. У вас на флоте только и умеют, что ром стаканами
хлестать...