"Достоевского". Опасно перевешиваясь через ажурные белые перила, троицу
странников разглядывали ярко и богато одетые люди, на них нацелилось
несколько видеокамер, и Вадим, расплывшись в блаженной улыбке, сначала
удивился, почему не понимает ни слова из обрывков оживленных разговоров, но
тут же догадался: да это же сплошь иностранцы, конечно, "Федьку" в который
раз подрядили возить по экзотическим местам млевший от сибирских красот
импортный люд.
стоите?
языках, обстрел видеокамерами - но ничего похожего на трап так и не
появилось.
ми э трап, плиз!
из троицы не был отягощен - знали-помнили с десяток ходовых фраз, и только.
В капиталистических заграницах давно уже лучшим толмачом служил толстый
бумажник с баксами или престижная кредитная карточка, а это-то у них под
рукой в заграничных вояжах всегда имелось...)
локотки валютных туристов, появились плечистые мальчики в знакомой униформе
здешней секьюрити: светло-синие костюмы, полосатые галстуки, нагрудные
карманы пиджаков украшены гербом Шантарска на фоне золотого якоря и
соответствующим английским словечком. Один перегнулся к плоту - вроде бы уже
виденная однажды толстощекая физиономия, аккуратная прическа и невероятно
злые глаза:
сопоставил, поставил себя на их место - и ужаснулся. Представил, как все
трое выглядят со стороны. Справедливость в отношении обряженного в лохмотья
незадачливого твеновского принца была восстановлена лишь в последней главе,
а до того пришлось пережить массу неприятностей, когда сама жизнь висела на
волоске...
кого-то из помощников - уж тогда-то могли и призадуматься сытые широкоплечие
мальчики! - но, как ни старался, в голову ничего не приходило. Кто помнит,
как зовут очередную обслугу? На борту еще держишь в памяти, но вот сойдя на
берег...
фельдмаршала... Разуй глаза, деревня! Не продаем мы водки, а ту, что есть,
тебе в жизнь не купить, откуда у тебя такие бабки... Отвали от борта, морды
бичевские! Спецсредства применю! У нас тут иностранцы...
лопотавших нечто совершенно непонятное, верзила громко прошипел:
смотри...
взвел курок, предупредил с гнусной ухмылочкой:
абсолютно не соображая в происходящем, оба мордоворота оскалились так, что
было ясно: вот-вот выстрелят, и ничего они не желают слушать, заранее
выне-ся вердикт... У Вадима от невероятной обиды едва слезы не брызнули из
глаз, он растерянно смотрел на палубу, но там так и не появилось никого из
команды.
озлобленно комментировал:
промеж глаз...
плот длиннющими баграми. Его помаленьку сносило по течению, к корме. Там
забурлила вода, теплоход осторожненько набирал скорость.
корабль. Мимо проплыла белоснежная корма, плот стало швырять на поднявшейся
волне, все трое повалились ничком, стараясь уцепиться за туго натянутые
витки стального троса. Вода плеснула на плот, он колыхался на взбаламученной
воде, как щепка. Вадима вдруг пронзил страх: тут-то и шарахнет по башке
шестом, столкнет в реку! Он по-крабьи, боком, на четвереньках отбежал в
сторону. И едва не сорвался в воду по собственной неосторожности.
уже едва доносилась, "Достоевский", как прекрасный мираж, растаял вдали.
всхлипами прорывалось:
"Достоевский"...
мирно плыл по течению в сторону, противоположную той, где исчез
"Достоевский", его несло почти посередине реки.
усмехнулся Вадим.- Есть тут одна светлая сторона: нас снимали камер десять,
так что надежно запечатлелись для истории, все втроем...
друг-враг сделать надлежащие выводы. Он вдруг вскочил, рявкнул:
колыханий, принялся обрубать трос, крепивший крайнее звено. Заорал:
что есть сил стал ворочать им в воде, отлично сознавая бесплодность своих
усилий. Правда, чуть погодя, когда Эмиль, окончательно затупив топор,
сократил плот втрое, оставив от него одно-единственное звено, дела пошли
получше: связка всего из полутора десятков бревен стала гораздо более легкой
и маневренной, даже с их скудными подручными средствами ее удалось повернуть
и направить к противоположному берегу. Он понемногу приближался. Вадим сидел
на "корме", старательно заправляя в брюки рубаху - наган едва не вывалился.
Чумопа-лова - он их принес в офис целую стопу, слезно вымаливая денежки на
издание книги о шантарской старине. Денег он, как и в полусотне других фирм,
не добился и навсегда исчез с горизонта, а папка с вырезками некоторое время
валялась на подоконнике, и ее порой от нечего делать просматривали. Так вот,
по Чумопалову, в основании городка Шкарытово был повинен некогда флотский
мичман Сутоцкий со стоявшего в Кронштадте корвета "Проворный". Господин
мичман, неделю кушая водку - от скуки и в целях предохранения от скорбута, в
конце концов пришел в изумленное состояние и стал носиться по палубе с
морской офицерской саблей образца 1811-го года - длиной, между прочим,
девяносто семь сантиметров. Кого-то слегка оцарапал, задев главным образом
филейные части разбегавшихся от него сослуживцев, кого-то загнал на мачты.
Мичмана довольно быстро удалось заманить в тесный уголок под предлогом
распития очередного полуведра и связать. Дело для императорского военного
флота было, в общем, житейское - но на беду мичмана, все его художества
произошли аккурат 14 декабря 1825 года. Капитан первого ранга Штернкрузен,
не без оснований подозревавший мичмана в амурах со своей юной супружницей,
без промедления накатал донос и пришил политику. Сгоряча Сутоцкого, не
особенно и разбираясь, закатали на берега далекой Шантары. По версии
Чумопалова, именно мичман основал здесь первое поселение и, терзаемый
ностальгией по соленым просторам, дал ему сугубо морское название Шкаторина.
В дальнейшем сухопутный сибирский народ, слабо разбиравшийся во флотской
терминологии, путем многих промежуточных перестановок букв перекрестил
Шкаторино в Шкарытово.
приказном порядке реабилитированном царизме, но дыра была жуткая.
Причудливая смесь из потемневших от старости бревенчатых изб, парочки
бетонно-стеклянных магазинов советской постройки, двухэтажных бараков стиля
"позднеежовский вампир" и нескольких хрущевок, серыми коробками вздымавшихся
над дощатыми крышами в самых неожиданных местах.
сквозь тайгу увидели впереди, на обширной равнине, чересчур уж не похожее на
обычную деревеньку поселение и поняли, что это - Шкарытово, земля
обетованная.
узеньким улочкам, где случайно оказавшиеся во дворах и на лавочках аборигены
смотрели на них с неприкрытой враждебностью, а один даже выпустил на улицу
здоровенного лохматого кабыздоха и, невинно уставившись в другую сторону,
стал ждать развития событий. Пес, к счастью, оказался поумнее хозяина -
посмотрел на трех путников би-чевского вида, подумал и отправился куда-то по
своим делам, попользоваться неожиданной свободой.
закон природы...
кирпичной котельной не наблюдалось, но один оборванец все же наличествовал,