- Нет, Константин Дмитрич, - ответил он, - пока мы не знаем всех фактов и
не уверены в деталях, мы должны как можно страшнее малевать черта...
- И кто же хочет перед президентом выслужиться? ФСБ?
- Может быть. Я узнаю.
- Побыстрее бы.
Нифонтов почесал подбородок:
- А что, если тут что пострашнее?
- Еще страшнее?
- Переворот.
- Даже так?
- Ну. Та же ФСБ.
- Зачем им? Бывшие кагэбэшники сейчас плечи вон как расправили.
- Им всегда тесновато. Кстати, по поводу этого твоего... сейсмографа. Есть
одна зацепка...
Глава пятьдесят первая
Иванов вызвал Макса по сотовому. Это значило - экстренно.
Макс примчался пулей с другого конца Москвы.
Иванов метался по кабинету, его невыразительное лицо было исковеркано
злобой.
- Плохо, Макс, плохо! - начал он, даже не поздоровавшись. - Депутат наш
сдох.
- Что значит "сдох"? - не понял Макс.
- Это значит, что он позвонил в контрразведку и сообщил, что собирается
сделать заявление. Владимир Петрович выходит из игры, и остановить это уже
невозможно, понимаешь?
- Думаешь, Шафран постарался?
- Какая разница! А осталось всего два дня! Два.
- Да, действительно плохо, - сказал Макс.
- Ему плохо, не нам, ему. Как наш Стрелок?
- Полный порядок. Ждет. Иванов кивнул:
- Вводи его в дело.
- Но он ведь для...
- Я знаю, для чего. Этот парнишка мне нужен сейчас, Макс, нужен как воздух.
- Я понял.
- Найди его и заряжай.
- Как скоро?
- Сегодня. Немедленно. Круглова надо выводить из игры.
- Я понял.
- Если потребуется, дай Стрелку еще денег.
- А если очко сыграет?
- Заштопай!
- Понял.
- Стрелок-то из него говенный, но попасть с двух шагов сможет?
- Сможет.
- А нам больше и не надо. Если что, ты подстрахуешь.
- Понял.
- Только не потеряй мне его. Круглов - это так, по ходу дела. Так что
береги Стрелка как зеницу ока.
На этот раз собеседник кивнул головой, видимо устав повторять слово
"понял".
- Как все закончишь, сядешь на самолет - и ко мне. Ты мне нужен будешь там.
- Понял. Есть.
Проводив Макса, Иванов зашел в соседний кабинет. Теперь он сюда заходил
по-хозяйски.
- Здравствуй, Олег, - сказал он Седому. С некоторых пор он решил, что можно
с компаньоном разговаривать на "ты".
Седого это коробило, но виду он не подавал.
- Ну что, сработала твоя хитрость? - ехидно спросил Седой.
- Вот за этим и зашел. Тебе не кажется, Олег, что сидеть на двух стульях
ужасно неудобно: разъедутся - задницу отшибешь, - склонился он к лицу
Седого.
Седой недоуменно уставился на Иванова.
- Не сработала, - сквозь зубы сказал он наконец.
- И ты об этом только что догадался?
- Слушай, Иванов, ты свои восточные штучки брось, нахватался там по
эмиратам.
- Ты что, на Голубкова теперь работаешь? - в лоб спросил Иванов. - Почему
Пастухов не кончил всех твоих железных бойцов? А? Что, пожалел?
- Худо, - сказал Седой.
- Еще как худо.
- И кто остался?
- Старший. Младший в больнице, этот уже не боец. А вот Старший...
- Что Старший? Что?! - испуганно спросил седой.
- Думаешь, он не сможет сложить два и два. Думаешь, он не придет тебе
мстить?
- Что делать?
- Думай, ты у нас стратег. Я так - мелкая сошка.
Седой действительно схватился за голову обеими руками. Посылать сейчас
команду, чтобы разыскала и ликвидировала Старшего, немыслимо. Невозможно!
Ехать самому? А что он может? Пистолет уже года четыре в руках не держал.
- Сколько? - спросил он.
- Чтобы я убрал твою головную боль? - иронично спросил Иванов. - Сто.
- Ну ты замахнулся...