ложа на пол. И так лежала неподвижно, уже не плача и не крича, только сознавая
одно: она потеряла своего мальчика. Ничего изменить уже нельзя. Так Элий и
нашел ее на ковре в спальне в одной ночной тунике. Услышав его шаги, она
приподняла голову и спросила:
здесь, в Лютеции, Постум на Большом Совете перечислит преступления Бенита и
объявит о его низложении. Мы могли выиграть. Мы должны были выиграть. Но теперь
- нет. Бенит не пустил Постума в Лютецию. А требовать низложения Бенита в Риме
бесполезно.
искалечен. Ведь он едва не умер, там, в пустыне. Она думала, что сойдет с ума
от счастья, встретившись с ним наконец. А вместо этого она испытывает что-то
похожее на отчаяние. Нет-нет, умом она понимала, что иначе Элий поступить не
мог. Иначе он бы не был ее любимым Элием. Но... Он разлучил ее с Постумом. Об
этом она будет помнить каждую минуту. Об этом будет помнить всю жизнь. Бенит
превратит ее мальчика в чудовище. Она так и подумала - мой мальчик. Как будто
он был только ее сыном и не принадлежал Элию. Но она не должна так думать.
Разве она не давала клятву: "Где ты, Гаий, там и я, твоя Гаийя". Она поедет в
Северную Пальмиру, раз он этого хочет. Но она будет помнить, и он будет
помнить. И это воспоминание, как взаимное предательство, будет связывать их
вторыми узами, не менее прочными, чем брачная клятва. Брачная клятва, которую
им вновь предстоит дать.
благо Рима. Тогда ты вспомнишь мои слова".
Ненависть неведомо к кому. К Сервилии? К Элию? Сервилия оказалась права. Как
всегда, оказалась права. Ну почему, почему все подлые, все мерзкие предсказания
сбываются? Почему жизнь устроена именно так? Почему нельзя опровергнуть,
доказать, ничего нельзя доказать? Что ей делать? Оттолкнуть Элия, вернуться в
Рим? Ей представилась гаденькая улыбка на губах Сервилии. И сальный взгляд
Бенита, и фальшивое сюсюканье: "Моя дорогая доченька Августа". Нет, это
невозможно, без Элия она не может. А без Постума?
этом. Пока что никаких бумаг на имя императора от названного лица не
поступало".
мазки. Не вечность запечатлена - один миг. Сад, наполненный светом. Река в
яркий полдень. Элизийские поля вечером, толпы гуляющих, свет фонарей, туман,
дождь. Это издали. А приблизишь взгляд - и только мазки, мазки, мазки. Элий,
глядя на эти холсты, всякий раз испытывал странное чувство, будто видел
совершенно новую картину, иную, чем вчера или позавчера, будто перед ним не
прежняя, а новая минута вечности.
крошечные чашки и тарелки. Какие-то немыслимые салаты и паштеты в серебряных
вазочках. Сыры, нарезанные тонкими лепестками, и на срезе непременно слеза. В
вазах нежные персики с фиолетовыми боками, покрытые детским невинным пушком,
почти черные сливы, янтарные завитки бананов.
никогда от имени императора не подпишет эту бумагу. Но если, как ты говоришь,
Постум может поставить свою подпись, то надо устроить, чтобы император подписал
твое послание лично.
Галлии не нравятся его авантюрные заявления. Он выпячивает роль Рима, стремится
подмять под себя все. Его проекты сулят прибыль Италии и кучке его сторонников,
а членам содружества - миллионные убытки. Ни Галлия, ни Испания, ни Мезия не
потерпят такого обращения. Скорее они выйдут из состава Империи.
вздохнул Бренн,- что ты дал обет не возвращаться в Рим. Такое впечатление, что
ты дал его нарочно, желая устраниться от борьбы.
только мог изобрести. Когда я давал обет, диктатором был Макций Проб. В каком
страшном сне я мог представить, что его сменит Бенит?
было.
все, что мог. И даже, быть может, чуть-чуть больше.
прийти.
при появлении сенатора.
проявили интереса.
редакцию дважды громили исполнители. И все же он продолжает выходить, с моей
помощью, разумеется.
дня назад в Лютеции. На черно-белой фотографии седые волосы казались просто
светлыми, как будто Элий их покрасил.
попытался читать, но не мог вникнуть в смысл прочитанных фраз. Всякий раз
натыкался на свое имя или имя Постума, или Летиции, и терял нить. Он должен был
как-то их соединить, всех троих. А еще был Рим. Отдельно. За чертой. И - Элий
был должен был это признать - Рим влек его не меньше, а может быть и больше,
чем Постум или Летиция...
фразу Флакка.
отменить старинный закон о лишении гражданства лиц, побывавших в плену. Мы
получим необходимые две трети голосов в совете. И Мезия, и Фракия, и даже
Испания готовы признать Элия Цезарем. Германия колеблется. Но Бенита не
поддержит - это точно. Скорее всего будет соблюдать нейтралитет. Ну а за Галлию
отвечаешь ты, Бренн.
содружества за Элия. - Флакк сделал глоток из своей чаши. - Отменное вино. Дар
богов. Но фалерн все же лучше.
выстоять против всей остальной Империи. Силы слишком уж неравны.
Парфянский легион. Ну, может быть, Первый Минервин. Против германских легионов
и против Десятого - это, считай, ничто. Неизвестно, правда, кого поддержат
преторианцы.
почувствовал, как у него холодеет спина, а ноги сделались ватными.
перетянуть на свою сторону. Преторианцы присягают всему императорскому дому.
Однако назначение Блеза меня тревожит. Угораздило же тебя попасть в плен, Элий!
Если бы ты и твои ребята удрали из Нисибиса и явились в Антиохию, всего этого
можно было бы избежать. "Но раз так, раз этак, - сказал мужик, потеряв пегую
свинью", - Флакк неожиданно процитировал Петрония.- Попытаемся исправить
прежние ошибки. После того как мы устраним Бенита, ты предложишь мою
кандидатуру сенату на должность консула. Прохвоста Силана терпеть больше
Корнев Павел
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Круз Андрей
Контровский Владимир