Чтение 53–й страницы книги ~Волчья натура~

- А ты что, не знаешь? Во, темнота! Это значит: "Ответа не
требуется". Еще с телеграфной связи.

- А-а! - осенило Коршуновича. - Так это просто...

И он просвистел морзянкой ".-.-."

- Правильно, - снисходительно сказал Золотых. - Еще не совсем
мозги у тебя засохли...

Коршунович хотел по обыкновению съязвить в ответ, но тут Золотых
откинул столик от передней панели, и достал из бара узкую высокую
бутылку с глянцевой этикеткой цвета беж.

- Это еще что? - подозрительно спросил Коршунович.

- Коньяк, - коротко объяснил Золотых. - "Ереван", тридцать
четвертого года. Давай, за удачу. Она нам понадобится...

Он наполнил два сферических бокала и постучал к Чеботареву. Тот
вторично отворил маленькое окошечко в передний салон.

- У тебя рация выключена? - спросил Золотых.

- Нет. А что? - Чеботарев ничего не понял.

- Выключи.

Тихое пение эфира в переднем отсеке тут же смолкло и теперь слышен
стал только шорох ходовой и тихое урчание привода.

Золотых подал Чеботареву свой бокал, а сам наполнил еще один.

- Давайте, хлопцы. За удачу.

И они сомкнули бокалы, старясь не пролить ни капли драгоценного
напитка. Коршуновичу пришлось для этого привстать, а Степе Чеботареву
- обернуться чуть не на сто восемьдесят.

Операция "Карусель" началась.

*** *** ***

Юркая "Ласка" мчалась по ночной сибирской трассе, покачиваясь на
неровностях и вжимаясь в редкие повороты. Впереди тлели габариты точно
такой же "Ласки". А сзади пристроился кто-то посолиднее, "Росомаха",
кажется. Генрих расслабленно откинулся на спинку кресла. Водила,
плечистый сибиряк лайкообразной морфемы, сноровисто манипулировал
пестиками. Дороге было очень далеко до европейского автобана, и здесь
наполненный бокал на крыше экипажа не продержался бы и нескольких
секунд. Азиатская специфика, что поделаешь...

Позади тихо переговаривались по-своему двое балтийцев, Юрий и
Рихард. Почему они решили ехать вместе с ним - Генрих не знал. Весь
остаток дня после тестов в тренажерной и тире и весь вечер они провели
по соседству, в одном и том же кабинете, только Генрих - в кресле у
окна, а балтийцы - на диване перед аквариумом с какими-то
национальными сибирскими карасями. Генрих присмотрелся к этой
колоритной парочке еще в тире, на контрольных стрельбах из пулевых
пистолетов. Оба стреляли на заглядение, сто из ста. Только Юрий
классически, неторопливо и надежно, а более молодой Рихард - жестко,
быстро и зло. Но тем не менее - точно. Генрих тоже выбил сто из ста, и
молчаливый шарпей-китаец, тоже сто, и смуглый малый из Турана, с
совершенно не туранским разрезом глаз - тоже. Только россиянин по
имени Баграт, невесть зачем вклинившийся в группу агентов, которые
сдались Сибири, выбил восемьдесят восемь с девяти выстрелов, да и то
только потому, что на девятом выстреле пистолет намертво заклинило.
Стрелять заново Баграт не стал, бросил ненадежную технику на стол и
ушел. А стрельбу из иглометов распорядитель-сибиряк попросту отменил.

- Генрих, - негромко спросили сзади по-европейски. - Мы можем
поговорить?

Говорил Юрий, эрдель, тот, что постарше.

Генрих обернулся, насколько позволяло кресло, и забросил руку на
тонкую штангу, к которой крепились ремни безопасности.

- Поговорить? О чем?

- О сложившейся ситуации. Как европейцы с европейцем. Балтия - это
ведь Европа, не так ли?

- Россия, - заметил Генрих, - тоже Европа. Самая настоящая.

- А Сибирь, - с непонятной злостью вставил дог, - нет.

Генрих покосился на водителя.

- А ведь он наверняка понимает по-европейски, - сказал Генрих.

- Конечно, понимаю, - тоже по-европейски отозвался водитель. - У
нас все прилично говорят по-европейски и по-английски. Да и с
балтийским у меня неплохо.

- Вот видите! - Генрих приподнял ладони, словно собирался кому-то
сдаваться.

- Не страшно, - заверил его Юрий. - Все равно ничего особенного мы
обсуждать сейчас не собираемся.

Генрих насторожился.

- А потом, надо полагать, собираетесь?

- Потом - собираемся, - Юрий даже подался вперед. - Но только не
думай, что мы затеваем какую-нибудь рискованную игру за спиной у
Сибири. Нет. Нам приказали сдаться, а значит, мы станем играть честно.
Просто нам интересно понимание ситуации европейцем. Очень интересно.
Если... кое-какие наши догадки подтвердятся, выиграют все, и Сибирь в
том числе.

- Что ж, - вздохнул Генрих. - В таком случае, я вас внимательно
слушаю.

Юрий завозился, устраиваясь поудобнее. И начал:

- Европа верит в удачное завершение операции "Карусель"?

Генрих усмехнулся:

- Я вам не скажу за всю Европу. Вся Европа слишком велика.

По-европейски это звучало не так складно, как по-русски про
Одессу. Но вышло очень узнаваемо, потому что и прибалты, и водитель от
души захохотали. Генрих тоже рассмеялся, не выдержал, и вдруг
почувствовал себя много свободнее. Словно пропал некий барьер,
разделяющий его и ребят-балтийцев.

- А если серьезно - не знаю я, братцы, что и сказать. Запутался я.
И все мы здесь запутались. У меня вообще сложилось впечатление, что в
Берлине я имел дело с одними волками, первые дни в Алзамае - с
другими, а под конец - и вовсе с третьими. Загадочная это история,
слишком много в ней дыр, нелогичностей и нестыковок.

- В Берлине? А ты и там имел дело с волками? - удивленно спросил
Рихард.

Генрих немного удивился.

- Ну, да! С теми, что убивали людей из записной книжки Леонида
Дегтярева. С первыми обнаруженными волками, теми что бросались под
грузовик или с крыши небоскреба.

- А что, этим разве занималась внешняя разведка?

Генрих фыркнул:

- Этим кто только не занимался! Я как-то на одной из операций
мельком видел паренька из охраны Зайара ин Хасманди.

Прибалты загадочно переглянулись.

- Ну и?

- Вот я и говорю. Такое впечатление, что там орудовали совсем
другие волки. Фанатики какие-то. А в Алзамае чем дальше, тем больше их
действия приобретали налет оперативного профессионализма. Ну, вы ведь
понимаете, о чем я?

- Да мало ли, - небрежно сказал Рихард. - У волков тоже могут быть
и гражданские, и обычная недалекая полиция, и спецназ. Когда не
справлялись одни, вызывали других, покруче, вот и все.

Генрих задумался. А ведь верно, черт побери! Очень даже верно
подмечено. Скажем, пустили по следу знакомых бедняги-Дегтярева первых,
кто подвернулся под руку. А они не справились. Тогда послали более
опытных. И эти подкачали. И тогда уж бросили затыкать дыры настоящих
асов, с парализаторами и чудо-камуфляжем. Волчий спецназ. Элиту. И вот
эти провели захват ашгабатцев и отшили сибиряков блестяще, без единого
прокола.

Кстати, а зачем им ашгабатцы? Тоже непраздный вопрос...

Но всего этого Генрих Штраубе вслух говорить не стал. Решил
приберечь до лучших времен.

- Одно я знаю точно, - продолжал Рихард. - Волчий центр будут
охранять те, с камуфляжем. Не думаю, что мы с ними справимся.

- С таким настроением на дело идти, - встрял водила, - лучше уж
сразу оружие побросать, ручки вгору, и стройными шеренгами в волчью
неволю...

- Ты бы молчал, - огрызнулся Рихард. - Умник. На приступ не тебе
лезть. Поэтому и рассуждаешь.

Сибиряк только вздохнул в ответ, и покрепче ухватился за пестики.

- На что надеется Золотых, вот в чем вопрос, - сказал Юрий. - Я
тут прикинул - в принципе он все время действует верно и каждая из его
операций в Алзамае была блестяще задумана и неплохо исполнена, просто
в какой-то момент волки словно прыгали ступенькой выше и начинали
действовать на новом уровне. Только поэтому и случались срывы. И мне
кажется, что Золотых эту тенденцию схватил.

- Думаешь, он станет действовать как бы с упреждением? - протянул
Генрих. Откровенно говоря, сомнительно, чтоб можно было предугадать
новый волчий сюрприз.

- Он что-то задумал веселенькое, точно вам говорю, - Юрий слегка
подался вперед. - Чую. Не сумею объяснить, но чую. Не может быть, чтоб
не существовало способа перехитрить волков - даже этих, крутых,
невидимых. Силой их не взять, это понятно. А Золотых демонстративно
испек план силовой акции. Но будь я проклят, если он ничего не прячет
в рукаве! Наверняка ведь припас какой-нибудь финт, и даже скорее всего
не один.

- Возможно, - согласился Генрих. - Но нам-то что с того? Мы ведь в