Чтение 53–й страницы книги ~Ведьмин век~

А, вот ключ. Ключ от съемной квартиры; ключ от двери, за которой
тоскливо стонет... нет, не надо вспоминать. Ключ жжет пальцы, прочь
его, прочь...

Кусочек металла звякнул в железном брюхе урны. Клав не испытал
облегчения.

В телефонной трубке равномерно гудел космос. Клав поднял глаза к
единственной звезде, одолевшей и тучи и заслон высоких крыш; если у
космоса есть голос - это голос пустоты в телефонной трубке. Набирай...

Четыре единицы. Запомни, каждый гражданин: один, один, один,
один!..

Трубка опустилась на рычаг. Не-ет...

Жуткий звук, поразивший его из-за закрытой двери, повторился сно-
ва. В безобразно цепкой памяти. Так, что захотелось зажать себе уши.

"Запомни, каждый гражданин... мы твой храним покой. Четырежды
нажми "один"... недрогнувшей рукой..."

Он засмеялся. Недрогнувшей... как прочно заседает в голове всякий
мусор, вроде детских стишков...

Чуть ниже клавиатуры некая недрогнувшая рука выцарапала чей-то
номер. И нарисовала непристойную картинку.

Трубка поднимается к уху, как пистолет к виску. Никогда не прихо-
дилось поднимать пистолет...

Указательный палец четырежды коснулся "единицы".

Короткий гудок. Вежливый женский голос:

- Диспетчерская службы "Чугайстер". Говорите.

Он молчал.

- Диспетчерская службы "Чугайстер". Говорите...

Клав дернул за рычаг. С силой, едва не выворотив его из гнезда.

- Не ломай телефон.

Как холодно. Какой внезапный холод.

Клав оцепенел, не сводя глаз с непристойной картинки. В телефон-
ной будочке стало темнее. Потому что снаружи падала тень.

- Клавдий Старж, третий виженский лицей... Ночной сокрушитель
таксофонов.

Клав обернулся.

Теперь он вспомнил, где они встречались. На посту дорожной инс-
пекции, где Клав врал про некую проститутку, а подвозивший его води-
тель смотрел удивленно, с изрядной долей гадливости. А чугайстров было
двое, и говорил в основном тот, который повыше...

- Видишь, как смешно, Клав. Ты не успел еще и номера набрать, а
мы уже тут как тут... Во всеоружии, - на ладони, обтянутой черной пер-
чаткой, лежал ключ. Тот, что три минуты назад полетел в урну.

- Да, Клавдий Старж. Ты однажды обманул меня. Провел. Никому,
кроме тебя, до сих пор этого не удавалось. Ты далеко пойдешь, Клавдий
Старж... - прозрачные глаза чугайстра придвинулись ближе. - Ты далеко
пойдешь, потому что... хоть ты и обманул меня - но все-таки остался
жив. Поздравляю.

Клав прикрыл глаза.

Улица, льющаяся глубоко под ногами. Темно-красная морда теплово-
за. Фен, соскальзывающий в гору пены...

Со стороны показалось бы диким - но больше всего сейчас он боялся
обрадоваться.

Потому что через несколько минут будет уничтожено положение ве-
щей, превратившее его жизнь в сплошную пытку.

Но он знал, что если испытает сейчас хоть тень облегчения - ни-
когда себе не простит. Безнадежно падет в собственных глазах, потеряет
право именовать себя мужчиной, Клавом, собой...

Но он не почувствовал облегчения.

Он вообще потерял способность что-либо ощущать - просто стоял и
смотрел. Окна на пятнадцатом этаже. Неторопливые шаги по лестнице, гул
грузового лифта...

Потом они вышли.

И ОНА шла с ними - сама.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

-------------

* * *

В лунном свете корова казалась фарфоровой.

Ивга сама себе казалась фарфоровой - белое нагое тело, совершен-
ное, чужое; она шла, обнаженная, рядом с молчаливой белой коровой, и
бормотала слова, дурманящие и душу и тело, и корову, и застывших в ук-
рытии людей - очарованных, оцепеневших, жадных мужиков.

Она шла, отрешенная. Ей не было дела до их широко распахнутых,
округлившихся глаз.

И глаз луны был распахнут тоже. И белое вымя касалось высокой
травы; она упивалась силой. Не тратила ее и никак не выказывала -
просто несла, будто до краев наполненный подойник. Ее сила была как
молоко, с запахом травы и цветов.

(Ищи сверхценность сверхценность сверхценность)

Глаз луны мигнул; по белому зрачку проползла длинная, как червь,
темная туча. Корова испуганно дернула ушами; по-прежнему не было слыш-
но ни звука, но в громкий запах ночного поля вплелась едкая струйка
дыма.

Она судорожно вздохнула.

Мир пуст; ее счастье иллюзорно. Мир пуст, корова - фарфоровая
безделушка, сила - ветерок, едва касающийся трав...

(Ищи)

Она - заблудившаяся дочка. Она не найдет мать - слишком велико
поле, слишком высоко стоит зеленая рожь...

Ивга заплакала.

- ...Я не хочу сказать, что всякая девушка теперь может служить
источником опасности! Девушки, в большинстве своем - весьма полезные
для общества существа... Но, господа, давайте не будем прятать голову
под крыло - вы знаете, что за последний месяц общее число ведьм удвои-
лось? Ах, вы не знаете!.. Не исключено, что через неделю оно утроится.
Все эти скромные и честные, за которых отечески ручалась наша славная
Инквизиция... кого она держала на так называемом учете, а значит, на
свободе... Так вот, сегодня это действующие ведьмы. Это те, кто завтра
отравит воду в вашем колодце. Нашлет моровую язву, а если получится,
заодно и голод... Да, господа, вы все забыли, что это такое. Может
быть, уже через год ведьмы создадут свою "инквизицию"! И нас с вами,
не принадлежащих к ведьминскому кодлу... а таких через год будет мень-
шинство... и нас с вами будут брать на учет и сажать в изоляторы.
Ведьмы будут править миром, вот представьте себе!..

Ивга узнала оратора. В прошлый раз она видела его тоже на экране
- тогда он сидел на садовой скамье, за спиной у него разгуливали по
газону голуби, а обращенное к зрителям лицо было прикрыто мерцающей
маской электронной мозаики. "Да, господа! У Инквизиции уже сейчас есть
средство, позволяющее лишить ведьму, так сказать, ведьмовства! Очис-
тить, в какой-то мере! Откорректировать! Без всякой мути!.."

Сегодня он предстал в натуральном виде, без маски. Насмешливые,
без тени сомнения глаза, полоска светлых усов под маленьким носом и
чисто выбритый подбородок.

- Не лгите себе, не тычьтесь носом в розу, когда вокруг полно во-
нючего дерьма! Примерьте пальтишко граждан второго сорта... Подружи-
тесь с соседочкой-ведьмой, может быть, она замолвит за вас словцо!..
А, не нравится?! Так напомните герцогу, что вы граждане! Что вы плати-
те налоги! Что беспомощная структура, именующая себя Инквизицией,
должна либо защитить вас, без всякой мути, либо закрыть свою ко...

- Кто это? - спросила Ивга, приглушая звук. Референт, господству-
ющий над приемной, как капитан на своем мостике господствует над ко-
раблем, на минуту отвлекся от своего занятия:

- Политик...

Ивга не стала спрашивать дальше. Слово "политик" звучало в устах
референта как грязное ругательство; сам Великий Инквизитор относится к
политикам немногим лучше.

Она опустила глаза. Человек, живший четыреста лет назад - Великий
Инквизитор Атрик Оль - и не предполагал, что его подробный, для домаш-
него пользования писанный дневник будет расшифрован, адаптирован к
языку далеких потомков и издан для служебного употребления. Поскрипы-
вая при свече гусиным пером - а Ивга была уверена, что перо, в особен-
ности гусиное, обязано скрипеть - Атрик Оль скрупулезно переносил на
бумагу впечатления прошедшего дня, понятия не имея ни о будущих чита-
телях, ни о своей собственной жуткой участи; книга, которую Ивга нача-
ла читать с последней страницы, производила на нее странное впечатле-
ние, одновременно притягивая и нагоняя тоску.

Последняя запись была датирована днем смерти автора и казалась
слегка бессвязной, рваной, неоконченной.

"Вчера, испытывая сильную боль в правой половине живота, не со-
вершил подобающую запись, посему исправляю упущение с утра... Сударыни
мои ведьмы, как представляется, сами устрашились дела рук своих - и за