- Веерник у меня есть у самого.
Дверь захлопнулась. Бемиш задумчиво пнул ногой машину, закинул за
левое плечо веерный излучатель, за правое рюкзачок и снял с распорок
маленький мотоцикл. "Веерник, - подумал он, вспоминая блеск в отверстии
двери, - какой там к черту веерник, - плазменный гранатомет по меньшей
мере".
Сторожа впустили Бемиша в замок безо всякого удивления; на мотоцикле
так на мотоцикле - кто их знает, этих землян? Правду, значит, говорят, что
они на конях не умеют ездить. "Да, - подумал Бемиш, - тут совсем не тот
народ, что в равнинах, тут тысячу лет молчали в обнимку с мечом, а теперь
молчат в обнимку с гранатометом, тут каждый судебный приговор порождает
родовую месть..."
Во дворе замка было скользко и сыро, как в размороженном холодильнике.
Киссура еще не было. В верхнем зале, в креслах, дремала старая Эльда. Она
посмотрела на беспокойного землянина, как на лягушку, и сказала, что
скорее его, землянина, железная повозка разлетится на их, землян, дорогах,
гладких, как щека евнуха, чем ее сын упадет с кручи в здешних горах.
Бемиш, со своим беспокойством, убрался.
Молодой хозяин замка, Ашидан, студент Кембриджа, дрых в главном зале,
склонив златокудрую голову в тарелку с объедками. Над ним щерилась маска
быка с факелами вместо рогов, а в камине под маской тлело, распространяя
мерзкий запах, нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось останками
наручного телефона.
- Это что? - спросил Бемиш дворецкого.
- Это госпожа Эльда, - ответил тот, - сказала, чтобы этих колдовских
штучек не было в моем доме. Она его только утром нашла, перерыла комнаты и
нашла.
Бемиш оглядел Ашидана повнимательней. Тот спал, беспокойно вздрагивая,
и Бемишу не показалось, что он пьян.
- Что же, в замке нет никаких средств связи?
- Ох, - сказал слуга, - что связь! Видите, - сукно - и то домотканое.
Иное - сожжет! - и показал на свое платье. Бемиш пощупал рукав, -
действительно, дерюжка. Он и не понял поначалу, удивился, какая это
шикарная куртка у слуги: в этом году была модна такая, узловатая, ткань.
Ночью Бемиш ворочался, не спал: старые сосны скрипели за узким
окошком, сделанным не чтобы глядеть, а чтобы стрелять, и скрип их ветвей
походил на скрип веревки повешенного. Бемиш вытянул из маленького
приемничка антенну и стал слушать. Вдруг, пока он ловил станцию, услышал
свое имя, и дальше - длинный плевок слов на аломском - за треском Бемиш их
не разобрал. Бемиш покрутил ручку опять, но разговор уже кончился. "Гм, -
подумал Бемиш, - а все-таки кто-то в замке упрятал от старой Эльды рацию".
Утром Бемиш отправился вниз, в деревню. Ему не очень-то хотелось
жаловаться старой Эльде, что его железная тачка развалилась на той дороге,
по которой пройдет даже баран в метель, и к тому же он был уверен, что в
замке в автомобилях разбираются не больше, чем он - в гадании на масле.
Бемиш шагал по свежей дороге мимо ежевичных изгородей и любопытных кур,
размышляя о странном крае, где телефон в доме - роскошь, а штурмовая
винтовка принадлежит к числу необходимых удобств.
Он дошел до машины через полчаса и остановился в недоумении.
Машина стояла на месте: покореженное колесо так и горбилось в канаве.
Остальные три колеса исчезли в неизвестном направлении: машина сиротливо
сидела на осях. Щетки пропали с ветрового стекла, и ветровое стекло
пропало тоже. Бемиш запустил глаза внутрь: радиоприемник и подголовники,
коврики сидений и ручки от замков, а также все пять стекол, помимо
ветрового, аккуратно отсутствовали. На заднем сиденье "сидела" нетронутая
аптечка.
Бемиш обогнул машину и отпер багажник. Внутри не было ничего, не
считая пары стоптанных лубяных лаптей. Бемиш удивился, потому что у него
не было в обычае носить лубяные лапти, но потом сообразил, что, вероятно,
вор. надел кожаные ботинки Бемиша: а лапти бросил на месте. Бемиш с
мрачным предчувствием поднял капот и воззрился на двигатель. Бемиш неплохо
знал устройство машины. Он сразу заметил, что ночные воры знали это
устройство гораздо лучше.
Бемиш огляделся по сторонам: вокруг него гуляли гуси и индейки с
красной соплей, и давешний гранатометный старик копал в своем огороде
капусту. Гранатомета при нем не было, вероятно, по случаю дневного света.
- Эй, - сказал Бемиш.
Старик обернулся. На нем была рубаха, в девичестве бывшая белой, и
штаны, о которых вообще ничего нельзя было сказать.
- Подойдите-ка сюда, - сказал Бемиш. Старик подошел. Сын его, в
глубине огорода, не вертясь, заведенно мотыжил землю. Бемиш помахал в
воздухе берестяными лапотками и протянул их через забор.
- Вы не знаете, - сказал Бемиш, - чьи это?
Старик взял лапотки, вытащил из носка десятиденаровую бумажку,
предварительно сунутую в лапоток Бемишем. Бумажку он скатал и сунул за
ухо, а лапотки протянул Бемишу.
- Не знаю, - сказал он.
Бемиш потерял дар речи.
Вдруг он взглянул на себя со стороны: на хорошо одетого чужака, из
мира, в который все люди, если будут хорошо работать и повиноваться
начальству, попадут после смерти, - и на эту полуголую, нищую деревню, где
нет телефона, но где вести о машине, которую можно раздеть,
распространяются без телефона; где нет уборных, но есть минометы и где
каждый знает о соседе все и не говорит ничего, - и с очевидной ясностью
понял, что даже если бы ночные умельцы раздевали машину на глазах всей
деревни, а так оно, вероятно, и было, - то ни одна полиция в мире все
равно не смогла бы выведать, кто это сделал.
По дороге прошуршали колеса.
- В чем дело?
Бемиш обернулся. Позади, в вишневой и узкой, как лепесток орхидеи,
спортивной машине сидел брат Киссура, - Ашидан. Безукоризненная рубашка,
пробор в волосах, запах одеколона, начинающий менеджер, выпускник
Кембриджа, - на Бемиша вдруг приятно пахнуло его миром.
Теренс Бемиш насмешливо поднял лыковые лапоточки.
- Вот, - сказал он, - кто-то решил со мной поменяться... транспортными
средствами.
Но Ашидан уже и сам все видел. Он вышел из машины, отворил дверцу с
другой стороны и поклонился Бемишу, приглашая садиться. Бемиш сел.
Крестьянин следил за ними испуганными глазами.
- Эй, - крикнул Ашидан парню в глубине огорода, - иди сюда! Парень
подошел.
- В машину, - сказал Ашидан парню.
Бемиш потянулся, чтобы открыть дверцу.
- В багажник, - добавил Ашидан, брезгливо глядя на грязные и босые
ноги юноши. - Или ладно, можешь переодеться.
Парень побежал к дому. Бемиш вновь обрел дар речи.
- Но почему вы думаете, - спросил Бемиш, - что это он разул машину?
Это мог быть любой...
- Если, - сказал ровным голосом Ашидан, - в деревне совершено
преступление и преступник не пойман, то господин должен арестовать
некоторое количество жителей деревни и держать их в залоге до тех пор,
пока они не умрут или пока остальные не предоставят виновного.
Бемиш во все глаза глядел на Ашидана. Прелестный мальчик, - а тот был
очень красив, больше напоминал преуспевающего менеджера. "Вот таким тоном
говорили его предки, поколение за поколением, - подумал Бемиш. - Видно,
прогресс в здешних местах заключается в том, что лорд кладет мужика в
багажник автомобиля, а не привязывает к хвосту коня..."
- Этот человек, - сказал Ашидан, показывая на Бемиша, - побратим моего
брата и гость моих предков. Брат мой приезжает сегодня, - слуги принесли
вести, что он застрял на Бродячем Перевале и поскакал в обход, через Лох.
Крестьянин повалился на колени.
- Господин! - было непонятно, к кому он обращается: к Ашидану или к
чужеземцу.
Сын крестьянина вышел из дома в чистой белой одежде, с узелком в
руках. С ним был десятилетний мальчик.
- Господин, - продолжал старик, - возьмите меньшего, сейчас столько
работы!
Ашидан задумчиво постучал по кожаному рулю.
- Гостю наших предков, - сказал он, - приснился нехороший сон о том,
что кто-то разграбил его машину. Мне тоже приснился этот сон, и я поспешил
сюда. Но теперь мне кажется, что это был ложный сон и что машина, целая,
вернется в замок к вечеру.
С этими словами Ашидан нажал на газ, - машина обдала белую чистую
одежду крестьянина целым веером грязи и умчалась.
Киссур прискакал в замок только в полдень. Слухи оказались верны: с
Белоусов Валерий
Русанов Владислав
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Пехов Алексей