тебе живет две человека? Тогда ты одержим дьяволом, и тебя надо немедленно
сжечь.
калики Томас заметил жадный, почти болезненный интерес. Калика вслушивался
в слова Томаса так, будто искал в них вопрос жизни и смерти существования
Руси, а то и всего рода человеческого.
Вздрогнул, провел ладонью по лицу, словно смахивая наваждение, сказал
громко и властно:
свои мечи и ножи на пол.
Слышно было хриплое дыхание людей под стенами. Их стало больше, они
смотрели на троих прицельно и как на добычу.
угрожающе поблескивал меч, а калика взял обеими руками палицу. Они
настороженно посматривали по сторонам, а из дверей появлялись и
становились под стенами все новые воины, некоторые еще тяжело дышали и
сжимали окровавленные топоры: явно преследовали людей Шахрая. Дверь с
грохотом захлопнулась, на стенах в нишах появились арбалетчики.
что-то сжало руки Томаса. Он видел, как бросились воины, пытался поднять
меч, но на нем откуда-то появилась плотная рыбацкая сеть, сзади дернули.
Громко и страшно ругался калика.
усилием повернувшись, увидел, как Яра с холодным лицом быстро и сильно
дергает за край сети, не давая ему и калике освободиться.
как сильные пальцы вырывают меч, ухватился крепче, но сзади ударили по
голове. В глазах померкло. Последнее, что услышал, был довольный голос
Ночного Сокола:
невыносимо болело. Похоже, его били и впавшего в беспамятство.
размаху, он ударился лицом о каменную плиту, расцарапал скулу. Прямо перед
глазами увидел добротные сапоги из телячьей кожи на двойной подошве,
прошитой дратвой. От них пахло протухшим жиром и навозом. Сверху слышались
голоса, но не сразу Томас сумел придти в себя, чтобы понимать их смысл.
его руки были туго скручены за спиной.
широкие лавки со спинками, под стенами сундуки и скрыни, даже плетеные
корзины. В помещении было около десятка стражей. Они вполголоса
переговаривались, чесались, звякали оружием. От них пахло кровяной
колбасой с чесноком. Под стеной высился трон. Томас видел, не отрывая щеки
от пола, как в зал вошел Ночной Сокол, сел на этот трон. Он был все в той
же черной одежде, только теперь на нем была еще и золотая цепь, а в поясе
он почему-то подпоясался простой веревкой. Глаза пронизывающе смотрели на
пленников.
роскошном платье, полностью скрадывающем фигуру, золотые волосы убраны под
странный головной убор. В руке у нее был кубок, она неспешно прихлебывала,
вполголоса переговаривалась с Ночным Соколом. В ее глазах Томас мог
прочесть лишь холодное торжество.
был таким резким, словно он бил мечом плашмя по листу железа:
хана выявить заговорщиков?..
Это надо было видеть.
безмозглая башня с длинным мечом... Но нет худа без добра. Там он
напортил, но зато быстрее доставил тебя ко мне.
вовсе, а она, находясь под защитой хана в полной безопасности, играла роль
приманки в каком-то сложном заговоре, ниточки которого держали в своих
руках здесь -- и наверняка слуги Тайных!
с холодным сочувствием кивнул женщине. -- Бедняга, тебе пришлось вынести
так много!
ровным голосом, которого Томас от нее не слышал раньше, -- но они держатся
скрытно, а мне нужно было узнать у них все.
Итак, чем эти двое так опасны?
на человека, у которого зреет план, как вырваться из рук врага.
узрел то, во что мы превратили его учение, согласился бы он?
посаженных глазах блеснула тревога, голос стал предостерегающим:
углубили...
первохристианство совсем другое, чем то, что несем мы. А эта чаша содержит
кровь самого Христа! Всякий, кто берет ее в руки, проникается теми идеями,
которыми жил сам учитель. А нам это не просто нежелательно...
надо кричать на всех перекрестках, но не о том, что мы от имени Христа
воюем и с ним же! Об этом должны знать лишь самые-самые посвященные!..
Страшно подумать, если об этом узнает простой народ.
начал смотреть на эту простолюдинку как на равную человеку благородного
происхождения. Но подлая порода рано или поздно скажется, как учил его
отец.
что они сказали женщине или о чем говорили при ней. Томас попытался
вспомнить сам, но мысленно махнул рукой. Было так горько, что сердце
заболело. Да обо всем говорили! И все эта змея знает о чаше!
защищать и оберегать тебя, что ни король, ни папа римский, ни сам Бог не
заставили бы его нарушить! Даже сам не мог бы! Каково? Такого я еще не
встречал.
почудилось смятение, даже сочувствие.
наложить на него нерушимейшие путы!
был насмешливым, затем похолодел, стал ледяным: -- Стража! Убейте этих!
Обоих!
подошел к пленникам. В глазах Томаса не было страха, только безмерное
удивление.
брезгливо:
новой веры. И новых людей... Зарежь этого дурака, как свинью!
женщины:
умрет, считая себя победителем.
буду ходить по этой земле. Режь эту англскую свинью!
брось их в свою каменоломню. Эти два быка могут делать работу десятерых.
Уже через неделю они будут совсем не такие гордые! И поймут, что настоящая
победа все-таки за тобой.