туда же я посылаю предпоследнюю порцию горючей смеси. Из канала встает
стена огня, как будто не мазут там был, а керосин какой, огонь охватывает
череду телег, а я бегу в старичков ход. Коридор мрачен и темен,
естественно, никакой роскоши вроде световых камней, изредка чашкообразные
светильники, забранные решетками. Влево и вправо уходят раздвоения и
растроения, я ныряю в них не задумываясь, и наконец оказываюсь перед
дверью в виде железной плиты с могучим, но примитивным замком.
Бодро-весело рукояткой ножа выбиваю пружину, переворачиваю ее вверх
ногами, ставлю обратно и со стопором делаю то же самое. Теперь, чтобы
дверь запереть, нужно сделать все наоборот по сравнению с тем, как раньше,
а открытый замок выглядит как запертый - и ручка вниз, и засов сбоку.
Завершив эту работу, я тяну дверь на себя, продираюсь в щель, обратно все
закрываю, а потом оглядываюсь. Комната, вырубленная в скале, два окошечка,
коптящие плошки на крюках, две штуки. В стене четыре кольца, к ним
прикованы цепи. Короткие черно-ржавые змейки заканчиваются кандалами, а
кандалы плотно облегают оба запястья и обе щиколотки изможденного эльфа с
полуживым взглядом. Воззрившись на меня, он пытается что-то сказать, но то
ли от удивления, то ли от слабости выходит полухрип-полушипение
непотребное. Оглядываюсь внимательней - увы, кувшина воды, оставленного
заботливым тюремщиком не наблюдается, как и вообще ничего, голо. Поэтому я
узника просто тормошу, дергаю за нос и улыбаюсь радостно - мол, все путем,
а что не путем, так то подправим. Это имеет действие - глазки ожили,
спинка выпрямилась - молодец, приятно посмотреть! Он снова пытается
заговорить и со второй попытки интересуется, кто я такой.
сюда случайно, от своих оторван, так что надеяться особо не на что, разве
на то, что прилетит друг-волшебник в голубом вертолете. Да и то -
волшебников в округе явный перебор, и Друг среди них уже имеется. Ну, а ты
здесь какими судьбами?
собирается с мыслями, я отхожу к двери - и правильно делаю. Со скрежетом
открывается волчок, которого я и не заметил, и приходится падать на пол,
чтобы оказаться в мертвой зоне. За дверью голоса:
такого не умеет, его короткое счастье. Был бы он сейчас уже и смирным, и
послушным, а теперь побегает еще.
с друзьями его проще было. И с чего это... - волчок закрыт, и разговор
дальше не слышен. Я оборачиваюсь к эльфу, и он начинает говорить на
западном эйфеле, который я знаю неплохо:
сих пор эта любовь в душе у меня, хотя я, наверное, должен проклясть свое
умение. Но я очень много кораблей отправил на Благословенную Землю, многие
об этом знали, и он тоже узнал. Меня тайно схватили и привезли сюда. Но
ему не нужны корабли, и не к Благословенной Земле он тянет руки. Нет, ему
нужна только дорога, спираль которой уходит в ночь, которая завернута
троекратно, и по ней можно уйти с земли в холод и темноту, а можно и
призвать мрак и ужас на землю. Я никогда не хотел делать такого, но он
сильней меня, он почти каждую ночь, сковав волю мою и еще десятка сильных
и смелых душ, употребляет их жизненную силу на свое дело. И я, я в этом
помогаю ему, не помня себя от боли и стыда. Я не могу убить себя, и я не
могу сопротивляться. Вот и сейчас он держит спиральный мост, но слабый и
тонкий, и я могу отдохнуть - он знает, что и рабам, особенно ценным, нужен
отдых. То, что сейчас - тонкая ниточка, а через час или два она снова
станет открытой трубой, бесконечно длинной, которой он будет шарить в
неведомых глубинах неба. Но это будет через час, а пока я почти свободен,
эти цепи - ничто по сравнению с тем, что меня скоро ждет.
озеру, над которым - изумительной синевы небо, на нем звезды образуют
отчетливый рисунок выгнутого бредня. Черная, ничего не отражающая вода
удивительно быстро и спокойно вращается, заметно поднимаясь к краям. Из
центра вращения вверх, в небо, уходит еле-еле заметная светящаяся нить,
закрученная в пологую спираль, узкую вначале и все сильнее
разворачивающуюся кверху. Эльф, кажется, бредит, бормочет себе под нос:
"Корабли уходят дальше, и не различимы глазом, но я вижу - уходят по своей
дороге в небо, покидая Средиземье, я их делал с наслаждением..." - и
дальше, в том же роде, Я его некоторое время слушаю, а потом пробуждаю от
транса:
придворной становиться не стоит. Как твоего мучителя различит, если он
сюда зайдет?
совсем. А скоро он станет этим вот озером, и тогда он сможет видеть и
ощущать, что на конце трубы, которую я ему сделаю. Я не думаю, что ты
сможешь избежать участи, которую сам сейчас назвал. А сейчас... помоги мне
сейчас умереть, у тебя ведь есть нож, и такой, от которого мне не стыдно
принять избавление!
принимая - это я так думаю, а сам говорю:
тебе его сейчас дам, а ты в руке держи. Как надумаешь кончать - просто
сожми покрепче, чтобы царапнул, и все. Никто не спасет, хоть маг из магов
будет. Берешь? - эльф кивает. Я развязываю многочисленные узелки,
добираюсь до кармана и вытряхиваю из него чехольчик с наконечником и
звездочку впридачу. Эльф тихонько стонет, я оборачиваюсь узнать, в чем
дело, а он неожиданно чистым, звонким голосом, какой эльфу от природы и
положен, говорит:
сокровище, о котором не могли мечтать самые великие этого мира! Один его
вид придал мне силы, дай сюда быстрее!
одной руки что-то делает, будто нить плетет - цепочка на глазах
удлиняется, а потом оба обрывка соединяются в длинный сверкающий шнурок.
Эльф делает движение надеть, но кандалы не пускают. Я кидаюсь помочь, но
он останавливает:
боюсь тебя просить, но может, ты его возьмешь? Но ты же... никто и никогда
не знал вас, и я не знаю, что будет с тобой, можешь и умереть, и с ума
сойти, и в полутень превратиться!
ответ. Хуже не будет, - и надеваю цепочку на шею, а звездочка оказывается
точно над сердцем. Ничего странного не происходит, я хочу возмутиться: в
чем, мол, дело, но не успеваю. Будто огромный глаз заглядывает сквозь
стену в темницу. Эльф вздрагивает и обвисает на цепях. Глаз вперяется в
меня, я не вижу конкретно ни зрачка, ни там ресниц - я вижу именно взгляд,
а остальное так, декорация. Видимо, мне тоже полагается потерять сознание
и всякую самостоятельность, но этого не происходит. Я не хочу быть
замеченным и остаюсь вне внимания Друга - без сомнения, это он. Значит,
работает цепочечка?! Черная вода в озере убыстряет свой бег, и уже вместо
сиреневой нитки в небо уходит толстый канат, он непрерывно
разворачивается, а из черной воронки растут все новые и новые витки. И тут
я вспоминаю - это труба, открытая в оба конца, в оба!!!
замечает меня, я чувствую его страх и недоумение. Собравшись с силой, я
представляю себе Друга в виде одного-единственного комка воли, безо всяких
других воплощений и образов, и он мне подчиняется, я чувствую и вижу, как
к этому комку темными струйками стекается то, что он оставил на эту ночь в
других телах. Этот темный клубок пульсирует и бьется, и я мельком
вспоминаю, как то же самое день назад творилось с и-ка. Держать его
страшно трудно, но я ощущаю неизвестно откуда поддержку, и поэтому Друг до
сих пор не выскользнул. Я приказываю эльфу-корабелу очнуться и заняться
любимым делом, отдав ему все, что накоплено в окрестных скалах, всю силу и
мощь, которую Друг вытянул из живых, попавших в его власть. Темный
грязно-коричневый клубок бьется и пульсирует все сильнее, но я уже подвел
его к началу спирали, а сама труба раскачивается, как под ураганом. Эльф
сводит все усилия в один пучок, и темный ком размазывается по всей
бесконечной длине дороги, на мгновения собираясь в себя все дальше и
дальше, пока даже я не перестаю его различать. И последнее: я нагибаюсь и
поднимаю с пола наконечник стрелы - четырехлучевую звезду, если смотреть
спереди - и посылаю его в самое начало сиреневой трубы, в самый центр
водоворота, и черная жидкость твердеет волной от середины к краю. Когда
останавливается последнее движение, я отрываю от озера глаза и
оглядываюсь. Стены кратера как на лифте опускаются вниз, а вернее, вся
вдавленность поднимается, расправляя морщины. Я вижу, как сходятся
подземные разломы, как вода из поглощенных озер вновь бьет вверх. Скальные
стены потрескались, но не обвалились, и я вижу в одной из камер Пахана,
который ничего не понимая вылупился в окно. А дальше - в горах - лежат
полуистлевшие трупы тех, кто только что был грозным бесстрастным войском и
среди них мечется обиженный таким неожиданным крушением карьеры Паханенок.
Около горной заставы в пограничье залег Чисимет, ждущий момента, чтобы
проникнуть в Токрикан, меня выручать. Куранах обещает посоветоваться с
Другом очередному сероклейменнику, а Ларбо-младший совсем недалеко от
города орет на поляне, уговаривая ватагу идти давить монарха, он толкает
речь в одном конце сборища, а его жена в другом, но в один голос и одними
словами с мужем. Андреи-летчики тихо и тоскливо матерятся, сидя в бочках
на палубе парусника, идущего к Пресному Морю. Олонгар по очередному
наущению Багдарина договаривается о перемирии с Гиминасом, а тот не верит
ни единому слову. Еще дальше - Кун-Манье спит с какой-то по счету
супругой, а Ларбо-старший бьется над очередной дохловатой помесью. В
Приозерске Великий Маршал спит и видит сон по мотивам какой-то земной
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Браун Дэн
Андреев Николай
Прозоров Александр