какой-нибудь неизвестный депутат, на котором оратор останавливает угрожающий
взгляд, с насмешкой предлагает опубликовать эту речь. И только единственный
из его коллег его угадывает и понимает, единственный! Как вы думаете, кто
именно? Мирабо. "Этот человек далеко пойдет, - сказал он мне третьего дня, -
потому что он верит в то, что говорит". Вы-то должны понимать, насколько это
существенно для Мирабо.
посредственными и заурядными.
или Барнав; нет, это всего-навсего господин де Робеспьер, как его принято
называть. Кстати, с его речами обращаются в типографии столь же
бесцеремонно, как на трибуне: когда он говорит - его перебивают; когда речи
оказываются в типографии - их сокращают. Журналисты даже не называют его
господином де Робеспьером, они не знают его имени и потому пишут так: г-н
Б..., г-н N.., или г-н ХХХ. Один Господь да я, может быть, знаем, сколько
желчи накапливается в его тощей груди, какие бури бушуют в его узколобой
голове; ведь ему негде забыться после всех этих ругательств, оскорблений,
предательств, освистываний, а между тем он чувствует свою силу, но у него
нет ни светских развлечений, ни тихих семейных радостей. В своей тоскливой
квартире в тоскливом Маре, в холодной комнате, нищей, голой, расположенной
на улице Сентонж, живет он на скудное депутатское жалованье и столь же
одинок, как в детстве в промозглом дворе коллежа Людовика Великого. Еще в
Прошлом году у него было молодое приятное лицо; взгляните: всего за год его
голова высохла и стала похожа на черепа вождей караибов, которые привозят из
Океании Куки и Лаперузы; он не расстается с якобинцами, и из-за не заметных
постороннему взгляду волнений, которые он переживает, у него бывают такие
внутренние кровоизлияния, что он теряет сознание. Вы - великий математик,
Жильбер, но я ручаюсь, что даже вы не сможете подсчитать, какой ценой
заплатит оскорбляющая его знать, преследующее его духовенство, не желающий
его знать король за кровь, которую сейчас теряет Робеспьер.
прислушиваются. Якобинцы, дорогой Доктор, - это дитя Минотавра; оно сосет
молоко коровы а потом сожрет целый народ. Так вот Робеспьер - самый типичный
из всех якобинцев. Все якобинское общество представлено в нем одном, он
является его выражением, ни больше ни меньше; он идет с якобинцами в ногу,
не отставая и не обгоняя их. Я вам, кажется, обещал показать инструмент,
который в настоящее время только изобретается; цель его создателя - рубить
одну-две головы в минуту. Из всех ныне здесь присутствующих именно господин
де Робеспьер, адвокатишка из Арраса, задаст этой машине смерти больше всех
работы.
заметил Жильбер, - и если ваш Цезарь не утешит меня хоть немного после
вашего Брута, я могу забыть, зачем я сюда пришел. Прошу прощения, однако что
же Цезарь?
знает, но который, однако, окажет огромное влияние на его судьбу. Господина
этого зовут Баррас: запомните это имя и вспомните его при случае.
всяком случае, прекрасно подбираете свои типы. У вашего Цезаря голова будто
нарочно создана для короны, а глаза.., признаться, я не успел схватить их
выражения...
угадывают будущее.
захватили.
сразу.
- Как верно то, что вот этот господин даст вторую жизнь эшафоту Карла
Первого, - он указал рукой на корсиканца с гладкими волосами, - точно так же
верно и то, что этот вот восстановит трон Карла Великого.
Жильбер.
свободы так же много, как другой - при помощи эшафота?
утешения людей, переживших жестокую пору?
на войне прославится, но на войне же и погибнет. Я поручился за то, что вы
не сможете подсчитать, какой кровью знать и духовенство заплатит за кровь
Робеспьера; попытайтесь представить, сколько это будет крови, помножьте
несколько раз, но всего этого будет мало по сравнению с рекой, озером, морем
крови которую прольет этот человек при помощи своей пятисоттысячной армии в
боях, длящихся несколько дней, в течение которых будет сделано до пятидесяти
тысяч пушечных выстрелов.
долю выпало похоронить старый мир; нашим детям суждено увидеть рождение
нового мира; а этот человек - великан, охраняющий в него вход; подобно
Людовику Четырнадцатому, Льву Десятому, Августу, он даст свое имя
открывающейся эпохе.
тону Калиостро.
его назовут Наполеоном!
как началось заседание и как один из ораторов поднялся на трибуну...
вывести Жильбера из задумчивости. Вдруг он почувствовал, как чья-то властная
рука вцепилась ему в плечо.
взглянул - Ну что? - спросил Мирабо.
услуг; вас сделали жертвой обмана, а меня - дураком.
министров для участия в обсуждениях в Национальном собрании трое друзей
короля выступят с требованием, чтобы ни один член Национального собрания не
мог быть назначен министром во время сессии. И вот подготовленная с таким
трудом комбинация рассыпается от каприза его величества Людовика
Шестнадцатого; впрочем, - продолжал Мирабо, грозя кулаком небесам, как Аякс,
- клянусь моим именем, я им за это отомщу; если одного их желания довольно
для того, чтобы уничтожить министра, они увидят, что моего желания
достаточно, чтобы опрокинуть трон!
все равно будете сражаться до конца? - спросил Жильбер.
кого можно похоронить только под обломками целого мира.
угрожающий, с печатью богоизбранности на челе.
нечеловеческие усилия Мирабо, Национальное собрание подавляющим числом
голосов решило, что "ни один член Национального собрания не может быть
назначен министром во время сессии".
поправку, которая ничего не меняет в вашем законе! Вот она! "Все члены
настоящего собрания могут быть назначены министрами за исключением его
сиятельства графа де Мирабо".
Мирабо спустился с трибуны с тем же достоинством, с каким он проходил мимо
г-на де Брезе со словами: "Мы здесь собрались по воле народа и выйдем отсюда
только со штыком в груди!" Он вышел из зала.
них до конца, однако он никак не мог отделаться от этих мыслей.
что их ждало в будущем!
времен, temporis acti, я возьмусь объяснить предсказание Калиостро
относительно Робеспьера и Наполеона?
предсказание мадмуазель Ленорман Жозефине.
умеет их объяснять или не желает в них верить, и существует сомнение.
Самойлова Елена
Орлов Алекс
Лондон Джек
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс