в общекультурное достояние, независимо от степени духовного развития каждой
отдельной личности и от ее способности осмыслить и использовать это знание в
различных сферах практической деятельности.
по природе своей всеобщий16. Ими вполне очерчиваются свойственные ему
специфические связи развития.
самой социальной формы научного труда. Речь идет о том, что сама связь
познающих индивидов приобретает универсальный характер, что возникает такая
материальная организация передачи знания, которая позволяет проявиться
реальной всеобщности научного труда, обеспечивает независимость передачи
знания от тех или иных форм непосредственного общения индивидов. Смысл этого
условия станет понятным, если сравнить современную организацию науки со
способом ее существования в эпохи, предшествующие буржуазной,
характеризовавшиеся господством разнообразных форм личной зависимости.
Последние обусловливали узость самих способов аккумуляции и передачи
культуры, локальный, субъективно-ограниченный характер соединения новой
познавательной деятельности с предшествующей. Неразвитость кооперации,
фактическая разобщенность индивидуальных звеньев духовного производства
выразились в развитии знания под формой индивидуальной "мудрости", в цеховых
отношениях между "учителем" и "учеником", в оккультном понимании знания как
таинственного, несообщаемого дара отдельных индивидов. В новое время, с
превращением познания (в том числе и философского) в "форму общественно
развитого труда" (Маркс), в сфере научного исследования впервые получили
развитие универсальные средства обмена деятельностью, обеспечивающие
независимость передачи знаний от локальных культурных контактов в духовном
производстве, от субъективной ограниченности лиц, участвующих в процессе
аккумуляции знания. Со временем появляется такой материальный базис
расширенного воспроизводства научных идей (массовая печатная продукция с
различными системами знаков и символов, радио, телевидение,
крупнопромышленный инструментарий научного исследования, в последнее время -
логико-кибернетические методы обработки, хранения и передачи информации и
т.д.), который действует именно объективной организацией сообщения и
усвоения знания, расчленяемой соответственно логике дела, независимо от
эмпирического опыта и навыков, свойств отдельных лиц, вовлекаемых в
преемственную связь познания. Реализация исторической связи в познании
должна быть в определенном смысле инвариантна относительно эмпирически
случайного характера культурно-исторического общения и взаимопонимания
индивидов как личностей. Лишь при этом условии возможны устойчивость и
ускоренный (экспоненциальный) рост знаний, действительно эффективное
усвоение прошлой деятельности. Использование труда предшественников,
соединение с ним новой, измененной деятельности осуществляются здесь
объективным и общественно развитым (всеобщим) образом.
развития познания внутри специализированной сферы общественного разделения
труда, сама эта сфера может существовать и развиваться лишь в живой
деятельности конкретных субъектов, находящихся в многосторонних (не только
самими задачами развития познания диктуемых) отношениях друг к другу.
Сознание конкретного субъекта познавательного действия всегда шире тех
мысленных образований, которые являются продуктом деятельности, специально
направленной на отображение предмета. Исследующее мышление существует здесь
в контексте целостного духовного облика индивида, в контексте мышления,
обслуживающего те или иные области его житейской практики и принимающего
"всерьез" (то есть в качестве чего-то реального и далее неразложимого) все
обиходные условности, которые эта практика предполагает. Оно переплетается с
различными антропоморфными и эмоциональными реакциями на действительность, с
неосознанными формами ориентировки в различных символических средствах,
обеспечивающих общение людей и т.д. Все они могут оказаться самостоятельными
источниками изменений в знании, повлиять на динамику его исторических форм.
И на поверхности (особенно когда мы имеем дело с еще не развитой
общественной формой научности, например, с ранними стадиями развития
философской мысли) наблюдаются прежде всего результаты влияния этих факторов
исторического формообразования, причем наблюдаются далеко за пределами той
сферы, которую мы определили с помощью понятия культурно-исторических
механизмов связи развития.
локализации этих факторов, задача строгого различения между той стороной
(или частью) индивидуального сознания, содержание которой вырастает из
отражения реальной структуры предмета знания и где функционируют формы
субъективной деятельности, специализированные на достижении такой
объективности, и элементами, сторонами сознания, по содержанию
складывающимися иным путем. Иначе нельзя разобраться в конечном строении
духовных продуктов, объяснить их культурно-историческую и индивидуальную
конкретность на основе их реального познавательного содержания. Речь идет о
зависимости исторических форм знания от особенностей складывания обыденного,
стихийного сознания самих познающих индивидов, о влиянии наличных
культурно-исторических отношений и конкретной мотивации познавательной
деятельности. Подобные элементы исторического формообразования, по
видимости, даже противоречат идее развития и исторического прогресса знаний.
Особенно в философии это видимое противоречие тем больше, чем более
общественно неразвитым является сам философский труд.
экзистенциалистском восприятии (Ясперс отождествляет действие одновременно
происходящих, но различных процессов, принимает отображение одних связей в
других за само содержание этих связей, не считается с требованием
последовательности понимания одних связей в зависимости от понимания других
и т.п.). На то есть вполне определенная причина, лежащая вне самой
методологии. Ее следует искать в мистифицированном отражении
экзистенциализмом той особой формы, в какой капитал присваивает развитые
общественные сочетания духовного труда и которая порождает противоречия
между развитием познания как элемента общественного богатства и развитием
самого индивида, его внутреннего духовного мира. Эти противоречия выражаются
в фетишизации и овеществлении исторической связи и преемственности познания.
Возможность фетишизации исторической связи знания и отчужденного способа
соединения современной деятельности с прошлой дана уже в
утилитарно-прагматическом использовании знания в рамках капиталистических
отношений. От знания отделяется и в общественном масштабе организуется
определенное "работающее представление", имеющее ценность оперативной схемы
получения практически полезных выводов и приложений независимо от владения
реальным пониманием действительности, которое в нем содержится (или должно
содержаться), от осмысленного воспроизведения реальности, противостоящей как
нечто целостное и самодовлеющее любым оперативным схемам, от понимания
происхождения и логических условий существования самого знания в качестве
образа действительности. Но без понимания этой связи мышления с
действительностью, которая всегда глубже и шире любого конкретного
представления о ней, индивид (1) не может свободно и творчески изменять
объективированный прошлый труд в соответствии с новыми условиями и задачами
познания, (2) принимает его в свое сознание, не проделывая соответствующей
идеальной предметной деятельности, не переходя к живому исследующему
мышлению (то есть так же, как любые ненаучные, стихийно складывающиеся в
обществе представления и предрассудки). Знание становится таинственным в
своей эффективности фетишем, а участие в его производстве принимает такую
форму, что не индивид новой деятельностью использует и преобразует
результаты старой, а старая применяет индивида. Конечной причиной этого
является превращение знания в товар, перенос в сферу духовного производства
противоречия между живым и мертвым, овеществленным трудом.
идеологических, социально-организационных, общекультурных и т.п. целях,
господствующее сознание превращает их в вечные и абсолютные "человеческие
идеалы", "установления" и "ценности", которые функционируют в культуре
вопреки изменившимся условиям человеческой деятельности (тогда как внутри
научного познания результаты предшествующего труда являются элементами все
время продолжающегося и видоизменяющегося процесса исследования).
одного из наиболее типичных проявлений антиисторизма в современной западной
культуре. Характерное для капитализма овеществление объективных механизмов
передачи и наследования знаний порождает у массы индивидов, занятых в
духовном производстве или включающихся в него, следующую стихийную реакцию:
рудиментарные, субъективно-ограниченные формы соединения современной
деятельности с прошлой противопоставляются объективной и общественно
развитой форме этого соединения. Социальные искажения, вносимые капитализмом
в исторический механизм познания, истолковываются как следствие самой
развитости общественного содержания духовного труда, как результат того, что
историческая связь познающих субъектов может быть дана всеобщим образом лишь
благодаря объективации содержания их деятельности, благодаря определенной
кооперации индивидуальных усилий, зависящей от условий развития истины как
объективного отношения. В противовес этой широкой и всеобщей исторической
кооперации историческую связность деятельности пытаются найти в
межличностных контактах, хотя бы они и противостояли объективно фиксируемым
отношениям, отвечающим содержанию познания, - в том или ином типе
непосредственно "культурного сообщества" (так называемое "Gemeinschaft",
отделяемое от официальных форм организации и разделения труда), в
традиционных зависимостях, в локальных культурно-исторических образованиях и
т.д.
экзистенциалистов строятся из материала именно этого стихийного сознания.
Движущие мотивы последнего лишь иррационально переодеты и "теоретизированы"
экзистенциализмом. Они развернуты в целую попытку выделить в далеком прошлом
и обосновать в качестве актуального творческого "идеала" некую историческую
Мережковский Дмитрий
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий