человеческое обаяние. Ему казалось, что если он только что это заметил,
то, значит, самым первым вообще. И от усердия, к которому примешивалась
самонадеянность, он готов был на все, чтобы показать, как он верит в свое
открытие-Пожалуйте! - приглашал он ее. - Пожалуйте!
таким людям, словно паломник к местам страстей господних. И делала это не
из расчета, а из мучившей ее, но ею не осознававшейся жажды найти опору.
Строго говоря, ни один мужчина не нравился ей тем, что давал ей такую
опору. Любовь ее пробуждали, скорее, те, кто сам в ней нуждался. Она,
однако, Moi ла прожить без нее. Но не без помощи.
чем больше правилась ему женщина, тем больше он хамел. - Сейчас как раз
происходит диспут человека зрелого с лим вот молодым человеком
Ельский вернулся на свое место. - Приглядитесь-ка к нему. Это человек с
будущим. Но вот о современности не имеет ни малейшего понятия. Зато я знаю
о ней все.
нам. Предсказывают бурю. Это такой способ. Их издавна существует два: либо
пугать, либо уверять! В сейме, выходя на трибуну, я прибегаю то к одному,
то к другому. А здесь государственную тайну я выдам без всяких выкрутас:
мы и вправду сильны.
своего имени.
Групповщина не всегда означает борьбу за власть, она-судороги страха.
Когда состояние безнадежно, зовут все новых и новых докторов. А с прыщами
справится любой фельдшер. Нашему государству досаждают только прыщи.
Понять это, и в прах разлетится неверие в страну и самая распространенная
у нас его форма-неверие в премьера. Тем, который у нас есть, наши проблемы
и удовлетворятся. Они ему по силам.
слова сказать, и продолжал рассуждать:
расстаются с прошлым. До сих пор решающую роль в карьере наших
государственных деятелей играла память, и только потом-умение предвидеть.
А тем временем лишь утрата памяти позволяет нам добиваться согласия. Я
первый министр, который не разбирается в недавнем прошлом. Прихожу на
заседание кабинета и допускаю чудовищные промашки. И что же! Мне завидуют.
Один за другим стараются позабыть, что было раньше.
только о том, что чинила несправедливость, но позабыть о
несправедливостях-не в ее силах.
процессы. Он содрогнулся.
в борьбе!
ублаготворить орденом или должностью, а сам принцип-чем? Кто был прав?
Признаться, что не был! Тяжелое дело-отбрехиваться. Даже частному лицу, а
что уж тут говорить о государстве. Кстати, более всего этому, как считал
Яшча, мешало то, что в то время, как будут бить себя в грудь,
правительство ослабит хватку. И позволит в конце концов кое-что отобрать у
себя, причем уже не какую-то там мелочь, к чему оно готово, а гораздо
больше.
которые оппозиция подавала в разное время. Я весьма тщательно Подсчитал
цену извинений. Самое большеепять процентов от того, чем сейчас владеет
режим.
все прошлые несправедливости. Он был самым молодым министром, но и он ведь
успел запачкаться.
чувство справедливости. В конце концов мирятся с властью, которая обижает,
но никогда с той, которая оправдывается. Пусть уходит! Это единственный
способ для силы сказать "извините". Все остальное очищается с помощью
исповеди и покаяния. Власть-только с помощью самоубийства. Наша не может
на него решиться. Упорствует в старых грехах. Вот куда заводит гордыня.
какие-нибудь претензии. Он считал, что все это-одно сплошное чудачество.
определить величину долга. А тут плати по счету, хотя неизвестно, каков
он. Ну, вот удовлетворил его. Опять что-то!
то, чего от него хотят, и потом больше ни о чем не беспокоиться.
Пожалуйста, - повторил он, - пожалуйста!
один за другим мысленно отбрасывал вспомнившиеся примеры, в каждом чего-то
не хватало. Завиша уже подумала, будто Яшча прав, он добился
превосходства, только потому что Ельский не мог привести ни одного
примера, который не прозвучал бы как явная бестактность по отношению к
министру.
дело человека доказывать ссылками на нее все что угодно. Ельский начал с
январского восстания 1863 года.
посмотрел на Яшчу: удалось, мол, найти грязное дело, к которому министр не
приложил руки.
известной на Полесье фигурой в дни восстания был князь Медекша. Магнатский
сын, близкий родственник Велепольского ', очень популярный барин. Он
собрал всю местную шляхту. В любом описании январского восстания можно
отыскать историю Медекши. Муравьеву пришлось вырубить лес, иначе никак не
мог выкурить его отряд из той округи. Наконец пришел и его черед, он
оказался в руках царских войск. Медекша переносил все тяготы наравне с
товарищами, заставил их поклясться, что не выдадут его фамилии. Но когда
полевой суд приговорил всех к смертной казни, кто-то, зная, что к князьям
всегда относятся с большими церемониями, желая спасти Медекшу, назвал его.
Князь обрушился на него. "Я обещал, - сказал он, - что доля у меня с вами
будет одна. До самой смерти! - и, чтобы не было сомнений, добавил это
историческое: - Включительно!" Но дать согласие на свою смерть можно один
раз. А это не значит-раз и навсегда. И когда случилось так, как и
предвидел товарищ, - что к князю отнеслись по-иному, - он забрал свою
жизнь назад. Геройству, впрочем, не нужна сама но себе смерть, ему
достаточно полной готовности к ней. Его счастье, и притом редкое, что он
всех убедил в своей смерти, но не умер. Потом- Сибирь, двадцать лет,
наконец вернулся. Не и Полесье, не в Литву, даже нс в Варшаву.
сын.
документ,, в котором отец повстанца отписал России все свои богатства, в
обмен на право спокойно дожить свои годы. Иначе он поступить не мог. Его
вынудили. Но бумага осталась. Разумеется, суд душой и сердцем перенесется
в то время. Но всегда лучше такая правда, которую не надо подпирать
психологией.
где-то в семидесятых годах. Пущу на Брамуре забрало правительство. Сегодня
это тоже правительственные леса. Наши.
раскрывать свои мысли. - Правда?
вроде усадебки. Получает от государства пенсию.
всех нравах. Пригласило приехать в Варшаву, в Литву, куда угодно. Только
вот лесов не отдает.
сразу отдают пропажу. Что и говорить, когда это правительство.
знаете, господин министр, что был подобный же случай, суд вынес решение
Доставалов Александр
Орловский Гай Юлий
Акунин Борис
Муркок Майкл
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия