Чтение 53–й страницы книги ~Киносценарии и повести (сборник)~

доме, в диссидентском гнезде, стояли необратимое запустение и тоска.
Энтропия, как ей и положено в замкнутой системе, неудержимо росла.

Хлопнула калитка. Сидоров-Казюкас нырнул в своего ноль-одиннадцатого,
запустил мотор и, стыдливо не зажигая огней, укатил на ощупь. Благород-
ный выбил трубку о каблук и выбрался наружу, скользнув случайным безмыс-
ленным взглядом по неярко освещенному мансардному окну, за которым на
низкой дачной тахте Внучка с Юношею целовались страстно и нецеломудрен-
но, поглощенные этим занятием столь глубоко, сколь глубоко могут быть
поглощены им лишь люди, совсем недавно открывшие для себя в полной мере
эту таинственную сторону жизни!

- Вы, Иннокентий Всеволодович, считаю своим долгом заметить, пользуе-
тесь недозволенными приемами. То, что связывало меня с покойной Мариною,
не дает вам права! скорее - наоборот! Я всегда, слава Богу, сознавал,
что человек, пошедший служить в чекагэбэ, не может быть порядочным чело-
веком - но сколько же вы потратили сил, чтобы внушить мне иллюзию обрат-
ного! А теперь сами все и рушите? - разговор шел на участке, партнеры
едва освещались бликом мансардного окна, так что трудно было понять с
определенностью, почему Полковник молча терпит страстную эту филиппику.
- Я приехал к вам исключительно как к отцу Марины. Уважая ваш возраст!
одиночество! зная, что вас уволили в отставку. Так что не трудитесь
больше переводить впустую повестки - играть в ваши паранойяльные игры вы
меня не заставите. А если вам понадобится моя помощь - вот, звоните, по-
жалуйста. Я не откажу, - и, протянув Полковнику визитную карточку, Бла-
городный повернулся уходить.

- Ой ли, Дмитрий Никитович? - спросил Полковник. - Точно ли не зас-
тавлю?

- Безо всяких сомнений! - отрезал Благородный.

- А вы вообразите на минуточку, что я - ваша персонифицированная со-
весть. Ведь тогда и наши встречи можно будет расценить как дело пусть
для вас неприятное, но безусловно благое. Как! покаяние!

- Вы опять про Марину? - раздражился Благородный настолько, что повы-
сил тон несколько сверх самим же себе назначенной меры, чем раздражился
еще больше. - Она рожала у лучших врачей. Ее ничто не могло бы спасти.
Это судьба. И я тут не при чем. А вот вы! вы! вы ни разу не допустили
меня до моего собственного ребенка!

- Марина не допустила, - мягко возразил Полковник.

- Но я действительно собирался развестись! - почти уже кричал Благо-
родный.

- Ее не устраивало, что вы оставили бы своего сына сиротою.

- Я бы уж как-нибудь разобрался!

- Нисколько не сомневаюсь, - теперь интонация Полковника несла в себе
едкий яд.

- Откуда ж столько презрения? - поинтересовался Благородный.

- Оттуда! - вспылил, наконец, и Полковник. - Оттуда, что мое дело бы-
ло - выполнить последнюю волю дочери. А ваше - пробиться к ребенку нес-
мотря на мое сопротивление. Несмотря на все силы ада!

- И вы еще смеете упрекать?!.

Видать, в этой последней реплике Благородного послышалась Полковнику
боль столь искренняя, что он вдруг как-то весь помягчал и сказал:

- Хотите познакомлю?

- С кем? - испугался Благородный, и именно потому испугался, что от-
лично понял с кем.

- С дочкой с вашею, с Машенькой, - тем не менее пояснил Полковник.

- А она что, здесь?

Полковник кивнул утвердительно.

- Но я! но я! - в страшной неловкости замялся Благородный. - Но я
н-не готов!

- Понимаю, - отозвался Полковник после недлинной паузы. - Она, навер-
ное, тоже. Пойдемте, хоть фотографию покажу, - и направился к летней ку-
хоньке, щелкнул выключателем.

Внучкино фото в рукодельной рамочке стояло на полке, предваренное
роскошной розовой розою в баночке из-под майонеза. Благородный взял рам-
ку в руки, посмотрел пристально на изображение лица дочери. Полковник
забрал рамку у Благородного, вытащил из нее фотографию:

- Возьмите. У меня есть еще.

Благородный бережно положил фотографию во внутренний карман, уронил
"спасибо" и направился к выходу.

- А про покаяние, - произнес Полковник совсем тихо, так, что при же-
лании вполне можно было б его и не услышать, - про покаяние я сказал
исключительно в связи с вашими! доносами.

- Что?! - столько праведного возмущения прозвучало в этом словечке
человека, вмиг превратившегося из Просто Благородного в Благородного Ка-
рася, так безостаточно разогнало оно теплую, тихую какую-то атмосферу,
только что наполнявшую кухоньку, что и Полковник поневоле сменил тон,
поправившись с ехидцею:

- Простите: экспертизами.

- А-а-а! - протянул Благородный Карась, застыв на пороге. - А что!
мои экспертизы? Я всегда писал, что думал. И если даже иногда заблуждал-
ся в своих оценках!

- Дмитрий Никитович! - как-то даже обескуражился Полковник. - Да пой-
демте почитаем. Коль уж все равно в такую даль прикатили!

- Они! - отпустил Благородный Карась дверную ручку, - у вас есть?

- Да неужто в противном случае я посмел бы послать вам повестку? -
развеселился Полковник.

- Ну и пускай! Не стану я!.. - возмутился было Благородный Карась, но
вдруг согласился, видимо, заинтересованный. - А впрочем!

Они вышли, двинулись вниз по тропинке, уложенной бетонными восьмиу-
гольниками.

- Сюда вот, пожалуйте! Осторожно, здесь круто! Так! вот сюда! - вел
Полковник гостя к заветному тамбуру. - Несмотря ни на что, всегда считал
вас человеком! ну не то что бы вполне порядочным! Во всяком случае, ни-
кого другого сюда не пригласил бы. Постойте минуточку! сейчас! - нащупы-
вал кодовые колечки, поворачивал, прислушиваясь к треску, замочный махо-
вичок. - Сейчас я и свет зажгу, - и лестница в подземелье озарилась. -
Проходите, проходите. Не бойтесь: не пыточная камера, не подземная
тюрьма.

- Да с чего вы взяли?! - взвился Благородный Карась, компенсируясь,
видать, за то, что смолчал на "не то что бы вполне порядочного".

- Вот и чудненько.

Отворилась вторая дверь, нижняя, и перед Благородным Карасем во всем
великолепии открылась полковничья сокровищница. Хозяин, пропустив гостя
вперед, остался на пороге, и в гордом взгляде его чудился едва ли не
блеск безумия.

- Где вы тут у меня? - насладившись паузою, двинулся Полковник к од-
ному из каталожных стеллажей, вытянул ящик. - Так! так! та-ак! - приго-
варивал, перебирая карточки, словно на арфе играя. - Вот! - едва ли не
на ощупь определил, наконец, нужную. - Шкаф номер восемь, папка четыр-
надцатая.

Затем подошел к шкафу номер восемь и извлек папку номер четырнадцать.
Открыл. Перелистал. Подманил Благородного:

- Ваша рука? Узнаете?

Благородный Карась потянулся к папочке.

- Не надо! - профессионально остановил Полковник. - Трогать - не на-
до. Я вам почитаю. Вот, - принялся листать, - где это? Ага: "!с доста-
точной уверенностью заключить, что в подвергнутых экспертизе текстах бе-
зусловно"! чувствуете, - отвлекся, - какое словцо? вы ведь филолог, не
можете не чувствовать! - и вернулся к документу: - "!безусловно от-
сутствует даже след таланта, так что мысли, высказанные в них, можно
считать вполне авторскими и публицистическими".

Полковник шумно захлопнул папку, выпустив на волю легкое облачко тон-
кой книжной пыли.

- И это, заметьте, не про Солженицына. Это про того мальчика, помни-
те? Который на втором году погиб в лагере, в Мордовии?

- Так ведь вы ж туда его и засадили, вы! - закричал Благородный Ка-
рась.

- Не мы, положим, а суд. Но дело сейчас не в этом. Это, так сказать,
наши проблемы. Наши! с Господом!

- Вы еще и верующий?! - несколько истерично хохотнул Благородный.

- Не в этом! - повторил-утвердил Полковник.

Благородный Карась прошелся туда-назад по бетонному полу не упру-
го-спортивною, как прежде, как еще несколько минут назад, а шаркающей
какою-то, стариковской походкой и потянулся в карман за трубкой, за ки-
сетом, принялся набивать табак.

Полковник, краем глаза наблюдая процедуру, водворял папку номер че-
тырнадцать в шкаф номер восемь, а когда Благородный Карась чиркнул спич-
кою, мягко сказал:

- Воздержитесь, если можете, Дмитрий Никитович. У меня тут с вентиля-
цией! - и пустил многоточие, подкрепленное жестом.

Благородный Карась раздраженно помотал рукою, гася пламя.

- Но я мог в конце концов ошибаться! - несколько запоздало, но с по-
пыткой достоинства возразил. - И потом, там действительно с талантом бы-
ло!

Полковник отрицательно качнул головою и тихо сказал:

- Неужели ж вы не понимали, что означает для него такая экспертиза? И
потом: писали-то - не в журнал!

Они не выдержали-таки, и получилась любовь. А сейчас, смущенные, при-
водили в порядок одежду.

- Я ж говорила: ты сумасшедший, - лепетала Внучка. - А ну как полков-