read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



надоедание всем на свете знакомым, полузнакомым, а порою незнакомым,
пока кто-нибудь из них (чаще - устав объяснять, почему это неудобно
или невозможно, но иногда - кто помоложе - и с гордостью) не
соглашался предоставить свое жилье для проведения очередного сборища;
обзванивание и рассылание открыток с целью оповещения о дате и адресе
ЛИТО досягаемых в данный момент членов этого аморфного братства;
выклянчивание на чай (не идиома) и очередную премию бумажных и
металлических рублей, с которыми чем дальше, тем реже и труднее
расставались самодеятельные литераторы, критики и ценители;
определение (вернее, оглашение, ибо являющиеся на ЛИТО
классики-лауреаты, как правило, заявляли Пэдику нахально и
императивно: сегодня я читаю то-то и то-то, столько-то и столько-то,
за тем-то и перед этим-то!) программы и ведение ее;
предоставление сидящим - по часовой стрелке (иногда, в виде смелого
творческого эксперимента, предложенного отцом русского баснописания
еще на заре минувшего века, - и против часовой) слова для критического
отзыва, в котором чаще всего никто из читающих (если, конечно, им не
оказывался впервые сюда попавший, трясущийся от робости и нервного
возбуждения юный поэт, каким лет семь назад дебютировал на ЛИТО
Арсений) не нуждался;
право резюмирующего высказывания, обычно глубокомысленного точно в
такой же мере, в какой и абсурдного: слушая прозу или стихи, Пэдик
никогда их не слушал - он напряженно искал ход для своего критического
выступления, и легко удавалось уловить момент открытия этого хода,
стоило посмотреть на Пэдика повнимательнее: лицо его гениально
морщилось, знаменуя эврику, после чего, напротив, покойно
разглаживалось, что обозначало прекращение напряженной умственной
работы, ибо необходимость в ней отпадала вполне; такой ход отыскивался
всегда и всегда был анекдотичен: либо недостаток женских рифм по
сравнению с мужскими или дактилическими, либо - преимущественное
построение фраз начиная с существительного, а не с глагола или,
скажем, с наречия; либо еще какая-нибудь подобная тонкость мастерства;
на мальчиков и девочек Пэдикова критика производила - вероятно, из-за
тона ее произнесения и внушительности внешности произносящего -
ошеломляющее впечатление, и они, окрыленные знанием истины в последней
инстанции, летели домой переделывать мужские рифмы на женские или
менять порядок слов в предложениях в полной уверенности, что создают
таким образом нетленку (впрочем, память у Пэдика была неважная, и
назавтра он мог высказаться с тою же весомостью и по тому же поводу в
абсолютно противоположном смысле, чем приводил легковерных авторов в
состояние шока); люди повзрослее и, естественно, поозлобленнее
(благополучные на ЛИТО ходили редко и то лишь позабавиться) иногда
молча поигрывали скулами, иногда и прямо обрывали речь авторитетного
советчика; классики же, знающие Пэдика давно и искренне
симпатизирующие ему за удивительную, почти дворняжью его доброту, за
беззащитность и бескорыстие, легко и привычно прощали ему прирожденную
слабость ума, понимая, как мало он в ней виноват, и развлекались,
пытаясь предугадать его очередное критическое открытие, что, впрочем,
почти никогда не получалось вполне: Пэдик обладал непредсказуемостью
гения;
приобретение на свой, весьма скудный, счет красных полихлорвиниловых
папок, куда собственноручно вкладывал собственноручно же отпечатанные
на разболтанной LБашкирииv (наследстве от третьей жены) лауреатские
дипломы, и торжественное вручение этих дипломов очередным лауреатам;
дипломы сопровождались премией: от пяти до пятидесяти рублей - когда
сколько набегало, а последняя, как правило, тут же коллективно и
пропивалась; впрочем, все более или менее регулярно посещающие ЛИТО
лица были такими дипломами уже отоварены (почти как и в Союзе
писателей - за выслугу лет), некоторые и дважды, и находить новых
кандидатов в лавроносцы Пэдику становилось все сложнее и сложнее;
и, наконец, похлопывание по плечу авторов произведений, вне их круга -
легально или нелегально, пусть шепотом, нашумевших, - похлопывание,
сопровождаемое словами: мой ученик, наш лауреат или чем-нибудь в этом
же роде.
Кроме последней, от которой даже самые закаленные и старые Пэдиковы
знакомые морщились, а порою и просто затыкали его, хоть и жалко было
видеть надутые губы и по-детски обиженное пожилое лицо, и давали
себе - никогда, впрочем, не сдерживаемое - слово впредь на ЛИТО не
являться, - все прочие привилегии более или менее охотно
предоставлялись мэтру, как ни смехотворно выглядело ЛИТО, чаще всего
больше негде оказывалось прочесть последние стихи или в мучениях
рожденную прозу: не в журнал же LОктябрьv нести, не в литобъединение
при горкоме комсомола, не в Союз, черт возьми, писателей! - а для
того, чтобы самим заниматься организационной бодягою, следовало
слишком всерьез принимать этот, в общем-то, цирк (хотя в одной
диссертации утверждается, что XIX век в России прошел под знаком
именно конского цирка). И тут Пэдик приходился в самый раз.
Надо думать, их ЛИТО представляло собою наиболее демократичную
организацию Москвы: на его заседания мог прийти кто угодно и этот кто
угодно мог читать или говорить что угодно. Не исключено, что именно
поэтому ЛИТО и казалось таким цирковым: на одно относительно умное
выступление приходился, как минимум, десяток в разной мере глупых; на
одно талантливо написанное стихотворение, даже строчку, - сотня,
тысяча строчек графоманских; впрочем, даже столь низкий
интеллектуально-творческий уровень ЛИТО многократно превышал, если
судить по их продукции, уровень любой из секций СП. Однако грел и
заставлял закрывать глаза на уровень тот факт, что читать и обсуждать
на ЛИТО вещи, предназначенные или пригодные для официальной печати,
считалось здесь - помимо воли Пэдика, сквозь всю свою длинную и
бестолковую жизнь пронесшего неразделенную любовь именно к этой
печати, - дурным тоном. Идеи ЛИТОвцев, более или менее жаждущих
строгости и порядка, о введении каких-то правил, членства,
литературной программы, творческого ценза, разделения голосов на
совещательные и решающие и прочих признаков организации, о выпуске
машинописного журнала, - наталкивались на твердую уверенность
руководителя, что их всех не трогают и не разгоняют вот уже второй
десяток лет потому только, что у них никакой организации как раз и
нету, - и об эту уверенность разбивались. Получалось, что Система
стоит на страже самой широкой демократии. И действительно, что б на
ЛИТО ни читалось, о чем бы ни говорилось, никаких санкций по этим
поводам покуда не возникало. И в конце концов авторы опасных проектов
оставили ЛИТО в покое - таким, каким оно сложилось исторически, само
собою, и появлялись на нем изредка, когда их души к тому как-то
располагались, а проекты - решили - можно, если очень уж подопрет,
реализовать и вне ЛИТО. Впрочем, судя по результатам, подпирало пока
не очень, потому - не исключено, - что слишком известно было, чем
такие подпирания кончаются.
В этот момент Арсений опомнился, что безжалостно долго держит своего -
пусть даже давнего, бывшего, но все-таки родного - Арсения с поднятой
над порогом ногою и протянутой к Пэдику для приветствия дланью, но,
тем не менее, решил, что, прежде чем приведет героя в устойчивое
положение, прежде чем даст услышать многозначительный, веской
вертикалью указательного пальца сопровожденный Пэдиков шепот: Юра
Жданов читает из нового романа, прежде, наконец, чем впустит героя в
комнату и усадит на свободный табурет в углу, - все же скажет
несколько слов о зарождении и истории ЛИТО, теряющейся в легендарных
хрущевских временах, и объяснит, почему, собственно, Пэдика звали
Пэдиком. Началось все с того - Арсению, мальчишке, жившему тогда еще в
М-ске, не посчастливилось стать ни участником, ни свидетелем
сказочного сего начала, - как в похоронившей Сталина Москве высыпали,
словно грибы после дождя, молодые поэты. Стихи у них получались тогда
сумбурные, захлебывающиеся, полные надежд и ожиданий. По вечерам поэты
ходили к только что возведенному памятнику Маяковскому-читать, - и
власти, занятые междоусобицею, снисходительно до поры взирали и на
самих поэтов, и на толпы слушателей, состоящие, впрочем, тоже сплошь
из поэтов, во всяком случае - потенциальных.
По мере того, как, демонстрируя себя с разных сторон, шло время,
изменялись и его певцы: определялись, группировались, приближались к
официозу или, напротив, удалялись от него. Несколько человек из
наиболее последовательно удаляющихся образовали кружок, центром
которого стала странная, яркая личность Симона Зарха - поэта, актера,
мыслителя, карлика ростом едва в метр. Не очень понятно, как в этом
кружке оказался и Пэдик: юный строитель и выпускник МГУ, лауреат
недавно прогремевшего по Москве Всемирного фестиваля, синеглазый,
русоволосый, модель одного из первых портретов Ильи Глазунова, - то ли
Пэдика недостаточно, на его взгляд, высоко оценили в более
благополучной среде, то ли ему хватало энергии, чтобы поспевать всюду.
Время продолжало развиваться, и вот то один, то другой член Зархова
кружка, отложив стихи ради публицистической прозы открытого письма или
красноречивого молчания демонстрации, стал исчезать из виду: в ссылку,
в лагерь, в психушку, в эмиграцию. Редеющие ряды, разумеется,
пополнялись, но за счет поэтов более смирных, и Пэдик, прежний
аутсайдер, стал постепенно приобретать авторитет ветерана - тем более
что Симону, все чаще и круче выпивающему, в один прекрасный момент
как-то наскучило относиться к кружку слишком всерьез. Когда же Симон,
не справясь с очередным почечным приступом, упал без сознания в
коридоре своей коммуналки на Метростроевской - сердобольные соседи
вызвали Lскоруюv, и, как всегда, спешащая врачиха вкатила больному с
телом ребенка взрослую, да еще и для верности двойную дозу лекарства,
через четверть часа после чего Симон и умер, - Пэдик автоматически



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 [ 53 ] 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.