Когда отец взошел на трибуну и стал центром внимания всей Северной
Заставы, она еще надеялась, что все как-нибудь развеется, рассосется.
Будут выступать другие докладчики, рассказывать о своих планах, о
повышении качества и количества, о внедрении и ускорении, об отдельных
недостатках, о грандиозных задачах, и все в конце концов сойдет на нет. Но
когда Илья Ильич и его Ученик взошли на палубу пароходика и прогремел
выстрел, она поняла, что увеличенная копия отрицательного скомкователя
сделана вовсе не из гуаши и картона. Она была настоящая, и одновременно
неестественная, с каким-то привкусом, что ли... Нет, если бы на том берегу
стояла просто ракета, а не эта дурацкая копия, тогда другое дело. Все
ясно, выиграл папа, и там действительно оказался космодром. Но ведь не
ракета! И Ученик, такой смешной, он все время вытаскивал ее взглядом из
толпы, а она делала вид, будто не замечает его. Поделом...
пассажиром пятачок на заиндевевшем стекле - за окном мелькали столбы,
трубы, ослепительные куски гаражей, складов, освещенные фиолетовым
искусственным светом, опять столбы и бесконечные черные цистерны нефтяных
составов. Электричку качнуло, и Соня повернулась от окна. Вокруг
пригородные жители, умаявшись работой и очередями, потихоньку кемарили, то
и дело выправляя падающие головы. Их мало интересовал городской пейзаж,
раздражавший уютными огоньками квартир, где люди уже в тепле наслаждаются
домашней обстановкой, сидят в мягких креслах, лениво поругивая дикторов
центрального телевидения. Соня воротилась к ноябрю.
задрожала земля, и уж после загремело, загрохотало. Все смотрели на
выползающую из дыма серебряную махину. Она на мгновение застыла, потом
чуть подалась вправо, качнулась и устремилась в небо. Но грохот не утихал,
и жители Северной, оглушенные ударной волной, что есть мочи орали в
морозное небо, и к этому крику добавилось не виданное северным краем
земное трясение. Свершилось новое чудо. Соня Пригожина не верила своим
глазам. На том месте, где еще недавно стоял отрицательный скомкователь,
теперь красовалась колокольня с золотым шпилем, увенчанная блистающим
крестом. Она оглянулась, полагая узнать, видят ли остальные новое
строение, или это ее собственное воображение вновь разыгралось после
бессонной ночи. Но поверх голов вместо пустынного пространства и черных
одноэтажных домишек возник Город. Да, именно с большой буквы Город,
строгий, холодный, и все же до боли родной и знакомый. Где она его видела?
- лишь мгновение лихорадил вопрос. Ну да, вспомнила, город ее мечты, город
мечты древних основателей Северной Заставы. Дома, улицы, каналы, соборы -
все это оттуда, из музея, враз сошло на дикие берега Темной. Да какие
дикие, река уже обрастала новыми одеждами, строгими, крепкими, гранитными,
как раз под стать ее державному нраву.
обнаружив себя в новой обстановке.
"волги" стояли теперь поперек оживленного городского движения. У
дворца-музея тоже толпились люди, но не беспорядочно, а строем, как в
магазин. Они любопытными глазами поедали редкое зрелище, полагая, что
здесь происходят натурные киносъемки на производственную тему.
земляками, устремилась вдоль набережной туда, где раньше был их дом, но
там было все не то. Тогда ринулись обратно. По дороге толпа редела, жители
бывшей Северной, разбитые незнакомой обстановкой, в поисках своих домишек
разбрелись по улицам и переулкам, кое-кто от отчаяния садился в городской
транспорт - по крайней мере там было тепло - кое-кто принялся пытать
милиционеров, но все напрасно, те как будто издевались над ними и грозили
вызвать скорую. Несколько машин в тот день таки прибыли на набережную и
под разными подозрениями развезли часть народу по больницам. В результате
бестолкового метания Соня осталась втроем со своими соседями. Афанасич все
время повторял:
концов Соня решила прекратить бесцельное метание и взяла руководство в
свои руки. Ведь она прекрасно знала устройство города. Прежде всего нужно
было согреться и опомниться, лучшего места, чем столичный вокзал, не
придумать. Так она и решила, но, не зная транспортных маршрутов, повела
стариков пешком. Слава богу, кое-как добрались. Правда, на мосту с
четырьмя конями Афанасич взбрыкнул и, не желая больше делать ни шагу,
уцепился за чугунный вензель.
теплых залах ожидания. Здесь Соня напоила стариков буфетным кофе с
маковыми булочками и отправилась обратно для выяснения обстоятельств.
вокзале, на следующий день опять пошла в государственный дом, но там все
изменилось, часовой в военной форме без документов ее не пропустил, и она
снова вернулась на вокзал ни с чем. Петр Афанасьевич успел уже где-то
приобщиться, как он выражался, и вступил в пререкания с дежурным
милиционером. Тот попросил документы или на худой конец железнодорожные
билеты. По странному стечению обстоятельств именно у него оказался
паспорт, изжеванный, зеленый, но все же паспорт. Дежурный долго изучал
документ, а потом спросил:
подоходчивее, но тут как раз появилась Соня и увела бывшего соседа от
греха подальше. Все же оставаться ночевать на вокзале было опасно,
поскольку дорога отсюда только одна - в милицию и сумасшедший дом. И здесь
подвернулся счастливый случай. В буфетной очереди к ней прилип худосочный
парнишка колхозного вида и для завязки разговора начал жаловаться на
городскую суету, на бесконечные очереди, на то, что и колбасы хорошей не
купишь.
жить некому.
нужны?
перебить воспоминания. Город давно уже кончился, и вечерняя электричка на
всех парах гнала в заснеженное раздолье.
закончила положенное дежурство и ушла отдыхать. Варфоломеев приоткрыл
дверь и выглянул в коридор. Пусто и тихо. Розовые стены, двери облицованы
под дуб, в конце коридора фикус или что-то в этом роде. Вспомнилось
университетское общежитие. На его двери блестел номер 5, на
противоположной - 28. Феофан должен был быть где-то рядом. Шесть, семь,
восемь. Восемь - здесь их преосвященство. Он вернулся и толкнул шестой
номер. Дверь тихо поддалась, и перед ним открылась копия его палаты.
Копия, да не копия. Пахло канифолью, красками и йодом. На кровати лежал
человек, укрытый покрывалом с головой, из-под кровати выглядывали теплые
тапочки, рядом лежали розовые носки. Варфоломеев посмотрел на свои босые
ноги, вытер их о мягкий войлочный пол и постучал о дверной косяк. Тело не
двигалось. Землянин присмотрелся повнимательнее. Покрывало, кажется,
дышало. Наверное, спит, решил Варфоломеев и уже повернулся, чтобы уйти,
как заметил на столе, заваленном проводами и радиодеталями, баранью ногу,
положенную на подставку для паяльника. Землянин еще раз вытер ноги и
подошел к кровати. К его ужасу тут выяснилось - простыня перестала дышать.
А может быть, она и раньше не дышала, а ему просто показалось - уж очень
был неестественен труп в таком жилом месте. Он оглянулся - по стенам
провода, электрические схемы, плакат "Не тронь - убьет!", молния по
черепу, приклеено на скотчах. И много холстов в стиле модерн. Варфоломеев
потихоньку потянул на себя хлопчатобумажную материю, и на том конце
постели появилось незнакомое лицо. Лицо смотрело на землянина неподвижными
стеклянными глазами.
это феофановская нога.
ост...
Он повертел указательным пальцем через дырку в покрывале. - Вы
разбираетесь в электротехнике?
мастером.
электрическими символами листок. - Вот цепь, вот здесь вход, вот здесь
выход, вот усилитель, - технарь водил скрюченным обожженным пальцем по
бумаге. - Теперь подключаем микрофон, - он вынул два провода из
беспорядочного нагромождения радиодеталей и подключил к микрофону. -
Слышите?
постоянного тока конденсатор.
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Роллинс Джеймс
Быков Василий
Березин Федор
Посняков Андрей