операцию и сменив ему не только имя, но даже отпечатки пальцев! Он может
буквально как новорожденный начинать новую жизнь! Многие ли мои подопытные
вернулись к своим прежним преступным занятиям? А, Дэвид, многие?
"исправления" мы достигаем быстрее, результативнее и более гуманным
способом! Кстати сказать, с каждым из моих подопытных заключается
контракт, а это значит, что формально "добровольность" соблюдена! Ну? Что
ты скажешь на все это, комиссар? И ты, печатный глас народа?
"кафедры" на рабочее место за письменным столом.
"готов".
вопрос, Рольф. Если ты так убежден в своей правоте, почему бы эти опыты не
делать открытыми? Не разрекламировать их полезность, результативность и,
как ты говоришь, гуманность? И почему твой шеф и покровитель Дорон, едва я
сунул нос в вашу преисполню, немедленно прекратил твою деятельность, а
потом еще "наигуманнейшим" образом уничтожил почти всех твоих подопытных,
заметая следы?
ответит.
обращаясь к Гарду и имея в виду Честера. - Не пора ли нам его все же
выгнать?
сидит. Если серьезно, его колебания отражают и твои, Рольф. Я не могу
поверить, что ты сам веришь во все, что говоришь.
современного человека душа - сплошной лабиринт, и там есть такие закоулки,
из которых, бывает, даже с полицейскими собаками не выбраться... Но ты
задал мне вопрос? Отвечаю. Почему бы не открыть наши опыты? Во-первых,
потому, что я не наивный идеалист, а опыты стоят колоссальных денег, - ты
меня понял? Украдут! Конкуренты! Лишат приоритета! Кроме того, нельзя
сбросить со счетов и то, что результаты наших изысканий имеют, безусловно,
военно-государственное значение, - надеюсь, это не нужно тебе объяснять?
Наконец, целый перечень не менее важных и существенных причин. Например:
финансирование идет через ведомство генерала Дорона, - стало быть, он и
определяет степень и уровень закрытости моей работы. Не я! Кто платит, как
говорят, тот и заказывает музыку. И не вы, потому что вы с Честером пока
что ни одного лемма на опыты не выложили. Есть и еще один довод. Массовое
общественное сознание - а господствующая мораль есть производное этого
сознания - всегда и неизбежно отстает от событий. Если даже вы, умные и
видавшие виды люди, к тому же мои друзья, извините за выражение,
накинулись на мою работу с несправедливыми обвинениями, а меня посчитали
мракобесом и преступником, что прикажете ждать от недальновидного и тупого
обывателя? Пройдет время, его сознание приспособится к новым условиям, и
тогда он скажет мне спасибо, как, надеюсь, и вы. А пока - рано.
консерватор?
развлекался, когда жгли Джордано Бруно, считал еретиком Галилея, разрушал
станки, не принимал картофель, смеялся над синематографом, прежде чем его
признал, восставал против компьютеров, опутал, как паутиной, "моральными
проблемами" пересадку донорских сердец... Продолжать перечисление или
хватит? Тебя не поражает, комиссар Гард, как это вопреки консерватизму
толпы все же рождались прогрессивные идеи и пробивали себе дорогу?
никогда не торжествовало.
того, ни другого.
быдло!
кому...
которые тормозят безотлагательные реформы и тем самым доводят до взрыва!
Дураки - всюду дураки. Ждать, когда они прозреют и сообразят, что для
народа благо, а что нет? У меня мало времени, нас всех торопят события.
тебе? - сказал Гард. - Или вот ему? - Он указал на Честера. - Или Дорону?
определять, что есть для народа благо? Гитлер тоже так про себя думал и
привел народ к катастрофе! - резко сказал Гард. - А вы с Дороном просто
иезуиты, исповедующие лозунг: цель оправдывает средства!
они сделали, позволь тебя спросить? Какой такой цели достигли, используя
неправедные средства?
год обучения в колледже? Иезуиты так воспитали народ, то есть местных
индейцев, что он с благодарностью целовал розги, которыми его пороли
"отцы", лучше народа знающие, что человеку для его же блага надо.
не интересует Парагвай и его коренное население. Я делаю благое дело. Я
способствую выживанию человечества. Вы просто спятили. Я опроверг все ваши
вздорные обвинения, а услышал в ответ байку про индейцев Парагвая и
общефилософские рассуждения, где сколько голов, столько теорий! С меня
достаточно ваших заскорузлых эмоций!
между друзьями, до конца. Дело лишь в том, кто что услышал в этом
разговоре. Пусть я "моральный консерватор", но все же задумайся, Рольф
Бейли. Почему сквозь тысячелетия человечество пронесло неизменным такое
логически недоказуемое понятие, как "совесть"? И почему Гитлер счел
необходимым объявить совесть химерой... Одевайся, Рольф.
видишь, в данном случае я определяю, что для тебя благо, а что нет.
и кончая этим кабинетом, прослушивается генералом Дороном. Моя глушилка
работает, но мощности ее, боюсь, не хватает. Стало быть, Дорону может быть
известен весь наш разговор и даже то, что я говорю тебе сейчас. Коли так,
он понимает, что ты для него потенциально опасен, ибо знаешь слишком много
и можешь вольно или невольно выболтать, как тот брадобрей царя Мидаса.
Кроме того, в отличие от тебя, Дорон прекрасно осознает, насколько
преступна его и твоя деятельность. Поэтому я вынужден забрать тебя отсюда
и устроить так, чтобы ты был какое-то время недоступен Дорону.
ответ только пожал плечами: мол, в этих делах нужно довериться Гарду.
отворилась, и сержант вошел в кабинет. - Автобус с глушилкой снимите. Мою
машину к подъезду. Впереди нас и сзади по мотоциклисту. Если все ясно,
исполняйте.
наклонился к его уху, но не шепотом, а своим нормальным голосом, то есть
явно демонстративно, сказал:
пресс-конференцию. Ровно в восемнадцать ноль-ноль. Я хочу, чтобы и ты и
Аль Почино не только дожили до нее, но и пережили ее. Я так хочу, Рол, и
так будет. Ты меня понял?
безвольно опустив плечи, а Гард и Честер, как конвоиры, чуть сзади от
него, по бокам.
26. ПОД ПРИЦЕЛОМ
правосудия за час до начала пресс-конференции в бронированном
микроавтобусе под усиленной охраной полицейских, возглавляемых сержантом
Мартенсом.
Дворца, полицейские окружали его плотным живым кольцом, своими телами
предохраняя от возможных эксцессов. Впрочем, все обошлось без сюрпризов,
никто на Аль Почино не покусился, если не считать повышенного и
естественного интереса, который он вызывал у работников правосудия, к
восемнадцати ноль-ноль наводнивших Дворец, и журналистов, прибывших
заблаговременно, чтобы занять лучшие места в зале.
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Кервуд Оливер Дж.
Шилова Юлия