не успокоится, пока не загонит нас с тобой на два метра под землю. Или ты
думаешь, что он тебя плохо разглядел?
вот что: сейчас он ездит на белых "жигулях" шестой модели. Я не знаю точно,
но возможно, что у машины выбито заднее стекло.
и заставил провести себя ко мне на дачу. Здесь он устроил черт знает что,
умыкнул Климову и сбежал. Рябцева застрелил один из моих людей. Так что
попробуй связаться с нашими в ГАИ и, вообще, подними всех, кого сможешь
найти.
аппарат. Он позвонил своему человеку в прокуратуру, но тот не отвечал, хотя
полковник выждал у телефона добрых три минуты. Он набрал еще несколько
номеров - с тем же результатом.
по воде расходятся на удивление быстро. Оставалось последнее средство.
секретаршу (иногда, в минуты наиболее сильного раздражения, полковник
позволял себе думать, что майор, возможно, заменяет секретаршу не только за
письменным столом), соединит его с самим. Сам взял трубку и промычал в нее
что-то нечленораздельное. "Жрет, сволочь", - подумал Северцев, у которого со
вчерашнего дня не было во рту ни крошки.
потребуется ваше вмешательство.
братец?
смотрю, ты совсем зарвался, полковник. Решил, что все можно? Людей
похищаешь, улики какие-то подбрасываешь... Я слышал, и камерой пыток
обзавелся, как чечен неумытый... Ты меня в свои темные делишки не путай! Я
тебе не позволю армию позорить и покрывать тебя не стану. Хватит,
допокрывался, вырастил у себя под боком террориста, мафиози, крестного,
понимаешь, отца... Дачу у него разгромили, понимаешь... Не надо дворцы на
ворованные деньги строить, вот и нечего будет громить.
я бы застрелился. Как офицер и россиянин.
подумал. Как умный человек - головой.
этот вопль, с силой обрушив трубку на рычаг. Ему некогда было выслушивать
благоглупости: нужно было срочно подготовить копию секретного досье и с
верным человеком отослать генералу. Пусть ознакомится и, пока еще есть
время, пересмотрит свою позицию.
откровенной форме. Генерал загребал жар его руками, сам все это время
оставаясь как бы за кулисами, и теперь решил воспользоваться удобным случаем
и избавиться от набравшего слишком большую силу подчиненного.
если два рябцевских сержанта не знали о том, что Климова содержится на его
даче.
какое-то время походят вокруг, и лишь потом подступят вплотную. Ничего,
решил он, пусть следят: если удастся прижать генерала, все это не будет
иметь ровным счетом никакого значения. А знать о Климовой сержанты не
должны, поскольку доставили ее сюда не они. А это означало, что какое-то
время в его распоряжении все-таки имеется. Пусть немного, пусть даже не дни,
а всего лишь часы, но он собирался воспользоваться ими с наибольшей пользой
для себя.
Забродова, сидящего в ветвях березы с винтовкой, полковник передернулся:
картинка получалась очень даже жизненная. В конце концов, это именно то, что
Забродов умеет лучше любого наемного киллера: пришел, увидел, убил и ушел,
не оставив следов. То, что он устроил ночью на даче, было скорее психической
атакой - шум, дым, стрельба и ни одного пострадавшего, если не считать
Рябцева да дурака-охранника, который, скорее всего, сам подлез под пулю.
не менее, не сидел без дела. Он принес из гостиной двухкассетный магнитофон,
вынул из сейфа кассеты с записями своих разговоров с шефом и приступил к
копированию. По мере того, как работа продвигалась вперед, настроение
полковника понемногу стало приходить в норму. Время от времени он включал
звук и прослушивал наиболее интересные куски, как меломан прокручивает
любимые записи, каждый раз находя в знакомых мелодиях новую прелесть.
Северцев предвкушал ту бурю чувств, которую вызовут в душе товарища генерала
эти записи, и в особенности те их фрагменты, которые он сейчас прослушивал.
Нет, против таких аргументов генерал вряд ли что-нибудь сможет возразить.
Если его, Северцева, заметут, то и шефу не удастся выйти сухим из воды.
главного козыря - пакета документов, касавшегося последней партии оружия,
отправленной в Чечню через подставных лиц. Именно копии этих документов,
записанные на компьютерной дискете, вез Рахлину тот капитан, которого они
едва не упустили.
уже копал под шефа и, как предполагал Северцев, успел накопать много
интересного. Дискета была всего лишь завершающим штрихом к портрету генерала
армии Драчева, последней соломинкой, которая должна была сломать спину этого
спесивого верблюда, возомнившего себя всесильным.
предположение, что дискета могла остаться в машине курьера. Может быть, так
оно и есть? Может быть, главный козырь лежит в болоте на глубине
каких-нибудь полутора метров, и стоит приложить минимум усилий, чтобы
извлечь его оттуда?
стола и забегал по кабинету, огибая импортную офисную мебель, пока кассеты
синхронно крутились, дублируя плоды его трудов. Что делать? Необходимо
послать кого-то в окрестности рахлинской дачи, и плевать на то, что кто-то
может их заметить.
черту, они опять все испортят. Сначала их обвел этот Алехин, потом
Забродов... Где гарантии, что эти тупицы не погорят снова?
Только тогда он сможет спать спокойно. Лишь имея на руках дискету и пощупав
труп Забродова, можно браться за все остальное. Ведь генерала, кем бы он ни
был, дураком не назовешь, и, даже ознакомившись со своим досье, он в обмен
на безопасность Дмитрия Антоновича Северцева потребует гарантий своей личной
безопасности. А какие могут быть гарантии, пока этот бешеный спецназовец
бродит на свободе?
тускло-черный "кольт". Это был тяжелый армейский пистолет, начисто лишенный
всяческих финтифлюшек и дизайнерских изысков, созданный не для того, чтобы
производить впечатление, а для того, чтобы убивать. Дмитрий Антонович лично
застрелил из него пять человек и, когда шеф в минуты дурного настроения
вдруг начинал обвинять его в том, что он-де, тыловая крыса, не имеет
представления о том, что это такое - убить человека, что он не нюхал пороха
и способен только носить бумажки из кабинета в кабинет, Северцев старательно
прятал презрительную улыбку. Убитые им не были солдатами противника - каждый
из них по своей убойной мощи мог быть приравнен к целой роте, если не к
полку. Если хорошо подумать, решил Дмитрий Антонович, подкидывая пистолет на
ладони, то как минимум двое из этих пятерых потянули бы на целую дивизию
каждый.
тайно гордился тем, что никогда не лукавил наедине с собой. Он просто не
испытывал в этом потребности. Когда-то, еще будучи курсантом военного
училища, он выработал привычку называть вещи своими именами, когда рядом нет
рьяных стукачей, работающих на начальство не за страх, а за совесть. Эта
привычка очень сильно помогала в критические моменты, экономя силы, которые
иначе были бы потрачены на самообман.
чем здесь". Он говорил по-другому: "Эта сволочь мне мешает, я должен убрать
его любой ценой". Сформулированная таким образом задача становилась простой
и понятной, хотя для ее решения порой приходилось проявить немалую
изворотливость.
служебной лестнице, ему не раз доводилось ходить над пропастью, но ни разу
он не был' так близок к ее краю, как сейчас. С другой стороны, и ставка
никогда не была так высока. Заставить шефа выручить его из передряги сейчас,
когда он уже с легким сердцем поставил на своем референте жирный крест,
значило окончательно показать генералу, кто из них двоих на самом деле
является хозяином, а кто - просто марионеткой, послушной игрушкой в руках
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Вронский Константин