Развернув упаковку, достал четыре одинаковых продолговатых стержня
пластиковой взрывчатки. Панкрат уже установил их по краю уплотненного
специальной огнеупорной резиной шва, когда его внимание привлек какой-то
странный звук, похожий на шипение десятка змей, взбреди им в голову
вдруг зашипеть всем сразу.
белый дым, сворачивавшийся в тяжелые белые клубы, которые стлались над
самым полом, медленно обесцвечиваясь - по мере того, как газ растворялся
в воздухе.
узнает наверняка.
отдавала концы надежда Суворина на успешное завершение операции. Ничего
другого, кроме прорываться с боем обратно и, наконец, успокоиться,
получив свою дозу свинца, ему не оставалось.
сдавливать грудь) и бросился к лестнице, ведущей наверх. Взобравшись на
высоту около трех метров, он осторожно вдохнул, думая, что тяжелый газ
еще не успел подняться так высоко. Напрасно - железистый привкус во рту
тут же убедил его в обратном.
бросился к тяжелой железной двери, собираясь приоткрыть ее и бросить
гранату, а затем, под прикрытием взрыва, попробовать вырваться из
оцепления, в которое - он был в этом уверен - взяли это строение
боевики.
себя, Панкрат еще раз повторил свою попытку.
ней вниз. Он был в ловушке. Все. Окончательно и бесповоротно. Стылое
железо двери ощутимо холодило тело даже сквозь плотную ткань камуфляжа.
Или его вдруг охватил озноб?
корточках, глубоко вдохнул воздух с металлическим привкусом.
***
вытащили обмякшее человеческое тело, странно знакомое. Хоть и сложно
было определить на таком расстоянии, но Чепрагин мгновенно понял, что
это Седой.
принялись методично, пядь за пядью обшаривать прилегающее к базе
пространство. Их лучи, напоровшись на голые кусты и деревья, распались
на тысячи тонких лучиков и желтых пучков, словно вода, обтекающая опоры
моста, и потерялись в хитросплетении ветвей; Чепрагин, избегая
предательского света, попятился ползком, медленно, выбирая в качестве
укрытий стоявшие по диагонали друг к другу деревья.
побежал прочь, глотая текущие по лицу злые слезы.
Глава 6
весенней капели, а именно стук - тяжелый, какой-то глухой и удручающий.
уступают его настойчивости, растворяются в сером сумраке, окутывающем
мир вокруг. Холодная земля откровенно недружелюбна. Она пропитана
влагой, холодной влагой, и тепло тела выпаривает из нее эту влагу, и она
впитывается и в без того промокший почти насквозь камуфляж.
соцветия блестящих хромированных скальпелей, поворачивающихся, как цветы
за солнцем, следом за лампой над операционным столом, и скребущих,
режущих, полосующих тело изнутри. Ноги и руки словно налиты свинцом, и
этот свинец до сих пор не остыл после плавки. Глаза не открываются, век
не поднять. Одна попытка... Вторая... Безуспешно - век не поднять.
выплывает, словно со дна поросшей ряской старицы, имя - Панкрат.
боли мозг. Круг тут же превращается в магнит, к которому начинают быстро
прилипать, словно частички металлической пыли, прочие детали и
воспоминания, до этого бывшие сами по себе. Он осознает себя. Но веки
по-прежнему тяжелы.
***
клацает секундой позже затвор, звук касается ушей почти нежно, увязнув в
густой вате, в которую, как кажется Панкрату, завернута его голова.
вздыхает, сдерживая клокотание в горле, распираемом злобой.
матерное, явно в адрес Панкрата.
добавляет еще пару слов в том же духе. Эти Суворин знает - так ругался
на свою обленившуюся собаку старик-пастух в том селении, где его
выхаживали после...
кому уже слишком тесно стало внутри. Думать все-таки еще рано - слишком
болезненно это... Вот вспоминать можно...
холодом внезапная мысль; как же теперь ребята? Чепрагин и Шумилов, не
дождавшись его, уже бредут, наверное, по этим чертовым горам - один
раненый, а второй совсем еще неопытный.., смотря с кем сравнивать,
конечно.
уходят, стоят над ним, и взгляды их давят его, будто тяжелые камни.
Панкрат чувствует это, сам не зная, каким образом - так кролик ощущает
змею, на охотничью территорию которой забрел в поисках сочной травки.
ботинок, сочное чавканье грязи... Негромкий, на пределе его
притупленного восприятия, шорох; с небольшой задержкой вслед за слухом
срабатывает осязание - щеки касается мокрый, мелкий и колючий песок,
сыплющийся сверху. Песчинки покрывают лицо, прилипают к губам,
забиваются в ноздри... Сил отодвинуться нет.
наждачной бумагой. - Он сильный. Он прошел специальную подготовку.
свойственна почтительность):
русских взорвал себя сам.., а заодно и троих из отряда Рахидова.
***
состоянии сжать пальцы в кулак. Сжал и разжал; повторил так несколько
раз подряд. Мышцы понемногу оживали - так наполняется воздухом
велосипедная камера. Панкрат проделал то же самое с левой рукой.
Получилось даже еще лучше, чем с правой.
гноя веки и зажмурился от солнечных лучей, ударивших по расслабившейся
за несколько часов его беспамятства сетчатке. Под плотно зажмуренными
веками осталось яркое красно-желто-зеленое пятно, плавающее на черном
фоне. Оно продержалось какое-то время и растворилось в этой черноте;
тогда Суворин открыл глаза снова. Он теперь мог смотреть прямо вверх.
Солнце на самом деле оказалось не таким уж ярким - обычное осеннее
солнце, просто глаза отвыкли. Оно висело в обычном осеннем небе, похожем
на вздувшуюся мокрую бумагу плохого качества.
материализовались темные линии, расчертившие небо в крупную клетку.
Панкрат всматривался некоторое время в эти линии (глаза слезились) и
понял, что это не что иное, как решетка, закрывающая тот колодец, в
Роллинс Джеймс
Панов Вадим
Маркеев Олег
Гюго Виктор
Посняков Андрей