Чтение 53–й страницы книги ~Фаянсовый череп~

- Даешь, или я обращусь к твоим конкурентам? Но тогда уж учти, в
кадре я обязательно скажу людям, что это ты не дал мне техники.
- Ты не скажешь. Я человек добрый, не могу отказать шикарной женщине.
Жди, группа выезжает к тебе. Мне только осталось найти оператора, все на
съемках.
- Ты найдешь, Игорь, я не сомневаюсь.
- Найду.., для тебя.
- Для общего дела. Для Пушкина.

***

У Белкиной была хорошая память на лица, но имена, фамилии она
забывала. К зданию, где располагалась редакция газеты "Свободные новости
плюс", подкатил миниатюрный автобусик, причем такой маленький, что,
казалось, попади он в пробку, его можно будет поднять двум здоровым
мужикам и вынести на свободную улицу по тротуару в руках. На лобовом
стекле красовалась броская надпись: "Пресса".
- Привет, - сказала Белкина, мучительно вспоминая, как же зовут
шофера.
На заднем сиденье дрых оператор, руками, даже во сне, он прижимал к
животу камеру. Телеоператоры такой народ, что дорожат камерой больше, чем
солдат автоматом.
- Добрый день, Варвара, - с уважением отозвался шофер. Белкиной
польстило, что хотя бы ее имя помнят.
В салоне явственно пахло спиртным.
- Э, - Варвара тронула за плечо оператора, тот от прикосновения
сильнее вцепился в камеру и пробурчал что-то невнятное, но наверняка
обидное. - Он пьяный, что ли? - изумилась Варвара.
Оператор сбросил с лица рукав куртки, которым прикрывал глаза от
света, и, сев, пробурчал, недовольно глядя на журналистку:
- Не пьян, а выпивши.
- Не вижу разницы.
- Пьяный - работать не может. А ежели человек выпивший, он
работоспособен. Вот я и есть - выпивший человек.
- Это в рабочее время?
- Белкина, еще одно слово, и я выйду из машины, потому как меня
вытащили из-за праздничного стола как раз в тот момент, когда сказочно
красивая женщина готова была сказать мне "да".
- "Да" - это насчет чего же? - полюбопытствовала Варвара.
Оператор посмотрел на журналистку с легким превосходством, мол, какие
могут быть вопросы? Какая женщина сможет отказать классному телеоператору
лечь с ним в постель.
- Естественно, вопрос касался секса.
- Приличные люди днем этим не занимаются. Кстати, как и выпивкой.
- Еще как занимаются, я например, - зевнул оператор. - Мне сказали,
что у тебя срочная работа, и я, дурак, поверил. Оказывается, ты, Варвара,
из журналисток переквалифицировалась в лектора общества анонимных
алкоголиков и старых дев. Можно подумать, сама не пьешь и мужчин к себе не
подпускаешь!
- Пьяных - нет.
Варваре хотелось выругаться матом и прогнать полупьяного оператора.
Но положение дел это не исправит. Где сейчас найдешь замену?
"Вот в каких условиях приходится работать, прямо-таки в приближенных
к боевым".
- Поезжай на Киевский вокзал.
Микроавтобусик качнулся и покатил по улице. Оператор забросил в рот
сразу три подушечки жевательной резинки и мерно задвигал челюстями.
- Выпивки - море, компания - классная, женщины - предел мечтаний. И
я, вместо того чтобы сидеть за столом и обнимать блондинку, качу черт
знает куда!
- Заткнись! - незлобно бросила Белкина, достала зеркальце и принялась
накрашивать губы.
- Заткнуться можно, но лучше мне от этого не станет. Женщина ждать не
станет. Я ее завел, а теперь она с другим удовлетворится, - нечестно.
- Ты лучше проверь камеру, а то, знаю я вашего брата, потом
выяснится, что аккумулятор сел, а на кассете всего пять свободных минут
под запись осталось.
Оператор покачал головой.
- Со мной такого не случается. Один раз я такой пьяный был, что
ничего не помнил. Сам назавтра удивлялся, когда запись смотрел. Хоть бы
камера дрогнула, хоть бы один кадр запорол! Идеально было снято. А я,
между прочим, такой нулевой был, что если бы за камеру не держался, то
упал бы. Это мне потом рассказывали...
- Что снимал?
- Ночную службу в кафедральном соборе.
- Святотатство. Нашел чем хвастать!
- Это, Варвара, называется профессионализм, - продолжал хвастаться
оператор, любитель спиртного. - Меня за пьянку с государственного
телевидения выгнали. Теперь жалеют, когда встречают, говорят: "Ты,
Николай, пьяный снимаешь лучше, чем некоторые трезвенники".
Уже на стоянке, возле вокзала, Варвара предупредила оператора,
собравшегося было вынести из машины камеру и штатив к ней.
- Камеру открыто не неси, мы засаду устроим, - так и не вспомнив, как
зовут шофера, Белкина добавила:
- Подожди тут, я сейчас, разведаю.
Она спустилась в подземный переход. Тут же ей на глаза попались двое
дюжих омоновцев. Они стояли на пути людей, спускавшихся в переход, и даже
не думали посторониться, хотя мешали движению.
"Уроды! - подумала Белкина. - У обоих написано на лицах, что они тут
хозяева, а все остальные - незваные гости!"
Варвара, проходя мимо, специально толкнула одного из них плечом и
даже не извинилась. Возле входа в метро, в инвалидной коляске сидел парень
без ног, в камуфляже, с военной ушанкой на коленях. Ветеран афганской
войны следил за омоновцами. Улучив момент, когда они оба не смотрели на
него, Морозов выхватил из шапки три самых крупных купюры и ловко, одним
движением, свернул их в три тонкие трубочки. Когда омоновцы вновь
посмотрели на него, инвалид уже вытаскивал из пачки сигарету, поправляя в
пачке мизинцем тонкие трубочки, свернутые из крупных банкнот.
"Ловкий парень!" - подумала Белкина, проходя мимо Морозова.
В подземном переходе торговали всем, что только может понадобиться
человеку, пробегающему по городу. Средства против тараканов соседствовало
рядом с гигиеническими прокладками, сигареты - с упаковками мужских
трусов, жевательная резинка - с презервативами.
Белкина присмотрела нишу между встроенными киосками.
"То, что надо для засады", - подумала тертая жизнью журналистка.
Взгляд споткнулся о надпись на пачке презервативов. Надпись была
сделана по-польски, а худо-бедно, Белкина этот язык знала. Производители
резиновых изделий сообщали, что их продукция имеет "банановый вкус".
"Извращенцы проклятые! - усмехнулась Белкина. - Нет, чтобы написать
"Банановый аромат" или "запах"!"
Второй киоск торговал женским бельем и колготками. Тут Варвару ждало
следующее открытие: среди лифчиков и кружевных трусиков выставленными на
продажу вновь оказались презервативы в нежно-розовых и голубых упаковках.
В общем-то, ничего странного не было в том, что средства контрацепции
продаются вместе с женским бельем, они хоть и предмет чисто мужского
гардероба, но к женщинам отношение имеют самое непосредственное. Но
надпись, сделанная на них на чистом русском языке, настораживала:
презервативы предназначались для анального секса.
"Презик, вообще-то, - чисто мужская штучка. А уж если дело касается
анального секса, траханья в задницу; то это уже исключительно мужские
забавы. Логичнее было бы продавать их в киоске, торгующем мужским бельем.
Но у бизнеса свои правила, - рассудила Белкина, - и случайного товара
среди женского белья оказаться не может. Раз продают, значит, покупают."
Предположение, что такую гадость могут покупать женщины, отпало у
Белкиной сразу же. Затем она улыбнулась, парадокс нашел объяснение:
"Ну конечно же все правильно, - рассудила журналистка, - посмотрела
бы я на гомика, который в отделе, где полно мужиков, попросил презерватив
для педерастов. Его бы, не отходя от кассы, отмудохали так, что на месяц
охоту трахаться отшибло б. А женщины в этом смысле - народ мирный, к
педикам равнодушный и даже сочувствующий - общность судьбы".
И тут же, в подтверждение догадки Белкиной, у киоска появился молодой
парень с выбеленными волосами, не очень высокий, но стройный, чрезвычайно
опрятный. От него густо пахло хорошим одеколоном, длинные ресницы слегка
подкрашены тушью. За спиной у него висел маленький рюкзачок в виде
плюшевого Мишки.
- Мне вот это, - парень быстро ткнул пальцем в презерватив и тут же
отдернул руку, словно укололся или обжегся.
- Если берете сразу три пачки, то обойдется дешевле, - предупредила
продавщица.
- Дайте шесть.
Отливающие нежной голубизной пачечки гомик сжал в кулаке, снял рюкзак
и устроил своего плюшевого Мишку на мраморный подоконник киоска.
Расстегнул молнию, которая стягивала рот медвежонку.
"Трогательная сцена!"
Белкина с легким отвращением наблюдала за тем, как гомик засовывает
плюшевому медвежонку в рот пачки презервативов.
"С одной стороны, они трогательные ребята, но то, чем они занимаются,
у меня энтузиазма не вызывает. Наверное, наши чувства взаимны, им так же
противны женщины, как мне гомики. Не в смысле, конечно, разговоров или
работы, среди них дураки попадаются реже, чем среди нормальных мужиков.