молодая особа. Для вас даже слишком молодая - ей около двадцати.
туалеты?
так.
уверенность.
связанные с риском...
выдать самое большее пятьсот долларов.
Поверьте, только это...
рук в руки, и снова под расписку, Нонна уже в Москве.
Вы так равнодушны к женскому полу?
интересоваться или нет. Когда вы меня осчастливите?
в ресторан. И вообще всячески афишируйте ваше ухаживание. Понятно?
стола. С минуту он сидел молча, словно собираясь с мыслями, потом вскочил со
стула и подбежал к трюмо. Теперь он наклонился к нему так близко, что чуть
ли не касался носом стекла.
воскликнул он в отчаянии и тотчас прикрыл рот рукой.
ожидал еще какой-либо неприятности. Но на сей раз судьба была к нему более
благосклонна: на пороге стояла смуглая хорошенькая девушка.
давно пора познакомиться?
ее пассажирами шел разговор:
расписка в получении задатка.
плана Гончаренко-Шульца, если бы знал, в чем он заключается.
спрашивал себя, не предает ли он память Моники. Женщины эти были такие
разные, не похожие друг на друга, а между тем - Гончаренко ясно ощущал это -
играли в его жизни очень схожую роль.
словно очищался от грязи взаимоотношений с такими, как Заугель, Кубис и им
подобными мерзавцами.
целительный источник, восстанавливающий силы, рождавший вдохновение.
однополчан и порой мог отгородиться от них крепкими стенами своей комнаты.
преданный Курт - настоящий надежный помощник. Была, наконец, мадам Тарваль,
относившаяся к нему с материнской заботливостью... Во Франции Григорий
чувствовал у себя за спиной отряды маки, действовавшие поблизости в горах, к
которым можно было уйти в случае смертельной опасности. А главное - была
Моника. Неповторимая, незабываемая! Здесь, в Испании, у него никого нет. Ни
единой живой души. Живет он в боксе при школе и обязан молча подчиняться
суровому распорядку, установленному Нунке: даже дверь держать незапертой,
чтобы дежурный мог войти в любую минуту. И заходят, шарят по ящикам,
проверяют, не выключен ли подслушиватель, установленный с ведома, но,
конечно же, без согласия жильца.
своими воспитателями и преподавателями. Те были предупреждены о слежке, но
кто именно контролирует каждый их шаг, они не знали, и это очень
нервировало. Каждый понедельник Фреду, как и всем другим его коллегам,
дежурный приносил сводку за неделю, составленную учениками: кто и что делал
в такой-то час, куда ходил, с кем разговаривал. Когда Фред впервые выехал
один в Фигерас, каждый его шаг был зафиксирован, каждая минута пребывания в
городе учтена. Практикант, например, абсолютно точно знал, сколько чаевых
герр Шульц дал официанту в ресторане, сколько - чистильщику сапог на улице.
Такие сводки разбирались на лекциях и засчитывались ученикам как зачет.
Только во время разбора становилась известна фамилия практиканта,
составлявшего сводку.
поговорить. Он знал, что ни от кого не услышит свежей, оригинальной мысли о
новом в науке, об открытиях в астрономии или физике, об интересной книжке.
Все будет трактоваться лишь с точки зрения потребностей разведки.
рукопожатия Нунке, Воронова и особенно Шлитсена хочется немедленно вымыть
руки
сбежать и хоть немного отвлечься.
свободно. Ведь она тоже враг, пусть не по убеждениям, а лишь в силу
собственной неосведомленности, легковерия, экзальтированности.
обманули, изолировали от мира. Она не любит Россию, считая ее безбожной и
называя всех русских жестокими и злыми. Ее убедили, что это сторонники
красных расправились с ее мужем, сделали дочь калекой, и Агнесса их
ненавидит всем сердцем.
милосердия для Агнессы являются Христос и мадонна, и женщина свято верит,
что, неся слово божье во все уголки мира, можно осушить слезы, утолить
скорбь, остановить потоки крови.
в школу стопки молитвенников, которые Нунке принимает с благодарностью и тут
же сжигает, потому что их просто некуда девать.
несколько поколебалась. Виной тому отчаяние матери, так и не вымолившей
спасения для своего ребенка. Но Агнесса всеми силами старается приглушить
этот голос протеста, отогнать от себя сомнения. Ведь в жизни у нее есть
только вера - лишившись ее, она потеряет все.
опору, открыть ей глаза, пробудить к подлинной жизни эту свободолюбивую
душу, скованную догмами католицизма. Спасти, в конце концов, маленькую
Иренэ, которой нужны не молитвы, а систематическое лечение в специальном
санатории.
утратила человечности, обычных чувств нормального здорового человека, она
искренна и откровенна. С нею можно разговаривать, не боясь, что завтра
сказанное в ее доме станет известно Воронову, который тоже часто посещает
виллу, или духовнику. Его лицемерие Григорий уже дважды раскрыл перед
Агнессой, и теперь она в своих отношениях с небом старается обходиться без
посредника.
своего молодого друга. Когда Иренэ чувствует себя хорошо, их прогулки бывают
особенно приятны. Агнесса в такие дни весела и беззаботна. Дома, чтобы
развеселить гостя и дочку, она поет цыганские песни, иногда даже танцует.
Фред с ее помощью быстро научился играть на гитаре, выучил несколько
цыганских мелодий и выполняет теперь роль аккомпаниатора.