старшим группы у тебя будет товарищ полковник Сектрис.
замыкались на референта, и его приказы имели первоочередную приоритетность,
с другой, - попадали под командование старшего группы по роду войск. Хабиров
это двойное подчинение весьма угнетало, но поделать с ним они ничего не
могли, поскольку такой порядок регламентировался ГУКом и "десяткой".
полковника была, что называется, редкой.
***
мудаковатости. Но дедушка, в принципе, тихий и добрый - его сюда перед
пенсией отправили, чтоб подзаработал немного. Ребята на него не жалуются,
они его с самого начала запугали всякими шпионскими страстями, так что
полковник практически ручной, никуда не лезет, никого не трогает. Я думаю,
вы поладите... О'кей?
естественно, и Андрей, но перед уходом попросил референта помочь побыстрее
решить вопрос с его размещением:
перевод еще не было... Вы бы посодействовали, а? А то там тоска, даже вещи
ни развесить, ни разложить.
двузначный номер. - Алло, Игорь Николаевич? Петров беспокоит... Да, спасибо,
все путем. У меня просьба небольшая - к нам в Триполи из Бенгази шеф решил
паренька одного перевести... Да, переводчик... Ах, знаете уже? Ну так
похлопотали бы перед супругой, чтобы она его из клоповника в нормальный
номер подняла... Да, вопрос-то уже решенный... А?.. Ну конечно, свои же
люди, ясное дело - сочтемся... Все, спасибо.
гостиницы Алла Генриховна - жена нашего начфина. Не сталкивался еще?
энергичная, как самосвал, конь с яйцами, а не баба. Мужиков по гостинице как
мышей гоняет - дисциплину держит не хуже ротного старшины. Так что - потише
там, без особых загулов. Я думаю, тебя на седьмой этаж определят - к
Вихренко и Выродину, у них как раз одна комната свободна. Все - устраивайся,
обживайся, завтра днем представим тебя Сектрису с Кипарисовым, послезавтра -
на службу . Баги?"
господин подполковник! (арабск.).> - щелкнул каблуками Обнорский и пошел
обратно в гостиницу.
специалистов и переводчиков представляли собой на самом деле отдельные
четырехкомнатные квартиры - в трех комнатах жило по одному человеку, а
четвертая - холл - была общей. В блоке была отдельная кухня с холодильником,
ванная и прихожая. В общем, по сравнению с йеменской казармой условия
казались просто райскими: полы покрывали паласы, в комнатах стояла слегка
обшарпанная, но вполне комфортная мебель - кровати, шкафы, кресла, тумбочки.
В общем, все, что нужно, чтобы, как говорил Абдулла из кинофильма "Белое
солнце пустыни", спокойно встретить старость. Правда, басмач из советского
вестерна упоминал, кроме "хорошего дома", еще и "хорошую жену", но тут уж,
как говорится, кому как повезло в жизни...
женщиной знойной, налитой, лет сорока пяти, не больше. Ростом она
переплюнула своего мужа, и разного женского богатства у Аллы Генриховны было
хоть отбавляй. Впервые увидевший ее Обнорский подивился, как не трескается у
нее на крупе юбка и почему не отлетают пуговицы от блузки. Резкий контраст с
рвущимися на сексуальную свободу частями тела представляло лицо Веденеевой -
оно было строгим, официальным и холодным;
удивился.
Обнорского, потому что без долгих разговоров определила его действительно на
седьмой этаж в квартиру, где жили лейтенант Кирилл Выродин, работавший
переводчиком на "Майтиге", и старший лейтенант Сергей Вихренко (тот самый,
который провожал Андрея в Шереметьево-2), приписанный к группе специалистов
ПВО.
переселяться в выделенную ему комнату Обнорскому пришлось самостоятельно.
Комната, доставшаяся Андрею, оказалась чистой, светлой и уютной, пожалуй,
она была самым комфортабельным жилищем за все годы мыканий Обнорского по
казармам, гостиницам, офицерским общагам и съемным комнатам. Андрей быстро
разложил свои вещи, посмотрел на часы и заторопился - время подходило к семи
вечера, через час ему надо быть у виллы Аэрофлота. Обнорский, подумав,
почистил еще раз зубы, выпил найденную в холодильнике на кухне бутылку
пепси-колы, побрызгался одеколоном и отправился на улицу ловить такси.
запрещалось выходить в город по-одиночке, нужно было собрать группу не менее
трех человек и записаться в журнал дежурного по Аппарату. Но все,
естественно, клали с прибором на это правило. Однако на всякий случай Андрей
решил не наглеть с первого же дня на новом месте и не стал ловить такси
прямо перед гостиницей, он отошел пару кварталов в сторону Тарик аль-Матара
и только там начал голосовать.
посольства - сразу за морским портом, в квартале Мадинат аль-Хадаик.
нос о растущих ценах и "разных тунисцах, которые скупают все товары", но
Андрей его не слушал. Он смотрел на огни шумного города и думал о Лене.
Неужели их встреча в самолете была на самом деле? Обнорский даже поежился -
раньше он думал, что такие удивительные совпадения бывают только, в кино. Но
не привиделась же ему стюардесса с пьяных глаз? Или все-таки привиделась?
специалистами по-простому Зеленкой, Андрей задергался, его начали мучить
неуверенность и полное отсутствие всякого представления о том, как строить
предстоящий разговор с Леной - что ей рассказывать, о чем молчать. Если она,
ему, конечно, все-таки не пригрезилась.
довольно быстро. Не доехав до виллы Аэрофлота метров сто, Андрей расплатился
с таксистом и торопливо выбрался из машины. До восьми еще было минут десять,
Обнорский закурил и, заставляя себя идти медленно, направился к двухэтажной
вилле. Еще издали он увидел женщину, стоявшую перед воротами. У Андрея
перехватило дыхание, и он подавился сигаретным дымом - это была Лена, она
вышла его встречать, сменив униформу на расклешенную джинсовую юбку и
свободный серо-голубой хлопковый свитер. В этом наряде она показалась
Обнорскому еще прекраснее, чем в стюардессовской спецодежде. Его ноги
внезапно стали ватными, и он еле преодолел разделявшие их метры.
вдруг, что у него в руке недокуренная сигарета, и с жадностью затянулся.
выражением, что у Обнорского начала кружиться голова.
договорить, взяла за руку и повела за собой на виллу.
турецкой крепостью, название получила в честь "Зеленой книги", в которой
Муамар Каддафи изложил свою теорию общественного развития, ставшую
официальной идеологической платформой страны. Теория эта получила название
"третьего пути". Асфальт Зеленой площади действительно покрывался зеленой
краской, подновлявшейся ежегодно перед национальным праздником 1 сентября.
закрыт. Над офисом было несколько жилых комнат, в них отдыхали члены
экипажей советских самолетов, у которых в Триполи проходили пересменки - в
город самолет прилетал с одним экипажем, а возвращался с другим, оставшиеся
в ливийской столице ждали очередного советского борта либо в Москву, либо в
другие страны и города Африки. Экипаж мог задержаться в Триполи от трех дней
по полутора недель - в зависимости от направления дальнейшего полета.
второй этаж - вилла казалась тихой и абсолютно безлюдной, видимо, остальные
члены экипажа либо уже спали, либо, что было более вероятно, отправились
гулять по вечернему городу.
невнятное, не зная, куда деть руки. Лена еле заметно улыбнулась и приложила
указательный палец к его губам. Обнорский замер. Она приблизила к нему свое
лицо так, что он начал тонуть в ее глазах, и спросила шепотом:
кивнул:
договорить, только на этот раз рот Обнорскому закрыл не палец, а ее губы -
мягкие, влажные, какие-то необыкновенно вкусные. Обнорский обомлел и понял,
что его целуют, лишь тогда, когда язык Лены раздвинул ему зубы, а ее руки
охватили его шею, - только после этого он прижал Лену к себе и почувствовал,
как она дрожит...
великое множество - Андрей и Лена, казалось, просто боялись разомкнуть губы
Земляной Андрей
Василенко Иван
Скальци Джон
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Пехов Алексей