необходимо ясно и прямо изложить наши позиции: нам надо отбросить этих
врагов, кто бы они ни были".
современного императора Хирохито.
министром просвещения. Возникло бюро по вопросам идеологии, началось
преследование интеллигенции - первый признак усиления реакции. Уволили
профессора Такикава из Киотского университета. В знак протеста вместе с
ним ушли сорок профессоров, доцентов, преподавателей. Но это ничего не
изменило. К руководству наукой, культурой пришли солдафопы. Преследование
интеллигенции продолжалось.
рабочих организаций. В Германии тоже всем жанрам литературы предпочитали
военные уставы. Было совершенно ясно: военизация страны принимала
угрожающие масштабы.
контрразведчики стремились сохранить в тайне все, что было связано с
подготовкой к войне. Уничтожали всякого, кто пытался дерзнуть приподнять
завесу над государственными тайнами.
друзьями о конспирации. Это было одним из главных условий успешной работы.
говорили еще там, в Москве: прежде всего, участники подполья ничем не
должны вызывать подозрений в своей обычной жизни, в быту, в работе. Чтобы
не привлечь внимания агентов кемпейтай, они не должны поддерживать никаких
контактов с японскими коммунистами.
свою настоящую фамилию: Одзаки стал "Отто", Вукелич - "Джиголо", Мияги -
"Джо", Рихард остался "Рамзаем"...
уничтожаться, как только в них отпадает надобность. Каждый из четверки сам
подберет себе нужных людей, но эти люди ничего не должны знать ни о ком из
руководящей четверки...
участниками организации, не было случая, чтобы по вине разведчиков была
допущена какая-то оплошность. А между тем у одного только Ходзуми Одзаки
было немало людей, на которых он опирался, - от старого, семидесятилетнего
портного из самого модного токийского ателье до молодого, начинающего
клерка из "Китайского института экономических проблем", под вывеской
которого скрывалось японское разведывательное бюро.
переписка велась только по-английски и сразу же уничтожалась после каждого
радиосеанса. Москву называли "Мюнхеном", Владивосток - "Висбаденом".
Хабаровск, Шанхай, Кантон и другие города тоже имели свои зашифрованные
названия. В радиопередачах, в переписке упоминались только клички и
никогда - настоящие имена.
неполадки часто нарушали радиопередачи, и накопленные материалы
приходилось отправлять курьерами через Шанхай, Гонконг, что подвергало их
дополнительному риску. Возможно, не исключено, что в нарушениях связи
виноват был радист Бернгардт, не привыкший к такой сложной работе, и
Рихард все чаще вспоминал Макса Клаузена.
продолжали свой разговор.
конспирацию со знанием дела и умением анализировать факты. Нам нужно
рисовое зерно, очищенное от половы. У людей, занимающих высокие посты, не
должно возникать ни малейшего подозрения, что мы хотим что-нибудь выпытать
у них. Наоборот, если создать впечатление, что знаешь гораздо больше, чем
собеседник, он сам расскажет все, что знает. Это старый журналистский
прием, но ведь журналисты тоже порой должны добывать информацию, как
разведчики.
консультацией по китайским проблемам, я отвечаю, высказываю свое мнение и
при этом сам получаю очень много интересных сведений... Еще мне хотелось
бы договориться о связи. Встречи журналистов не вызовут подозрения, но
встречи с Мияги, - он положил руку на плечо художника, - покажутся
странными. Я хочу предложить вот что: раз в неделю я буду присылать к вам,
Мияги-сан, свою дочь на урок рисования. Тогда все станет на свои места -
мы сможем спокойно с вами встречаться.
Каждый знал, что ему делать...
соседнего особняка уже четко вырисовывались в неясном токийском небе.
Рихард стоял на крыльце и, опять покачиваясь как пьяный, махал приятелям
розовой вишневой веткой.
не каждому европейцу по силам выдержать. Но Зорге оставался в городе. Лишь
несколько раз выбирался он на берег моря к Эйгену Отту; тот поселился с
семьей на взморье в селении Акия, километрах в сорока от Токио. Рядом
находилась запретная зона, которая интересовала Зорге.
приехал окрыленный успехом, обласканный Гитлером. Его отчет признали
удачным. Отта назначили на должность военного атташе, а вскоре пришло
сообщение, что ему присвоено звание полковника. Было много поздравительных
телеграмм, в том числе от советника Гитлера полковника Йодля, от генералов
фон Бека, Кейтеля и других. Теперь Эйген Отт круто полез в гору. К его
карьере негласно был причастен Зорге - без него артиллерийский
подполковник, заброшенный в японские казармы Нагоя, конечно, не смог бы
представить такой отчет, не смог бы выйти "в люди". Эйген Отт помнил об
этом и был глубоко признателен Зорге. Эйген и Рихард становились все
большими друзьями.
Бродили долго, как-то незаметно оказались в запретной зоне. Много снимали.
Зорге перезарядил "лейку", сунув в карман заснятую пленку, собирался
снимать еще - редко ведь выпадает такая удача, - но вдруг на дороге со
стороны Акия появились два жандарма и с ними человек в штатском.
который первым заметил жандармов, вышедших из-за пригорка.
подозрение, но и оставлять такие кадры, чтобы их проявили в полиции, тоже
невозможно.
иммунитет, положи в карман мою пленку и аппарат тоже, иначе так просто не
выпутаться...
пользовался дипломатической неприкосновенностью.
Штатский внимательно прочитал, заулыбался и возвратил.
идти.
стеной!.. Ты меня спас!..
объясняться в полиции... А теперь пошли обедать. Ты сам проявляешь пленку?
время прогулки по берегу океана руководителя советской разведки в Японии.
обязательно приезжай в посольство к пяти часам. Больше ничего не скажу...
Останешься доволен!
нового отряда штабных офицеров, собрался цвет императорской армии. Кроме
выпускников, которые держались несколько скованно и по привычке еще робели
перед своими учителями, сюда приехали старые генералы, помнившие корейскую
войну, русско-японскую кампанию, интервенцию в Сибири... Те, что помоложе,
- обеспечивали "мукденский инцидент", продвигались во главе своих войск к
границам Монголии, высаживались с десантами в Китае, располагались на
Хейлудзяне - на Амуре, вдоль советских границ. Молодые и пожилые военные
были одинаково самоуверенны. Все они вступили на императорский путь -
Кондо, путь завоеваний далеких и близких земель, все исповедовали единый
принцип своих далеких предков "Хакко Итио!"
Знающим древнюю книгу "Ниппон-секи" - историю Японии - дано знать рескрипт
императора Дзимму, жившего больше тысячи лет тому назад: "Накроем весь мир
одной крышей и сделаем его нашим домом".
восходящего солнца.
Эйгену Отту по пути на прием в академию генерального штаба. Среди
приглашенных было всего несколько штатских, и среди них доктор Зорге. Об
этом постарался полковник Отт, который приобретал все больший вес в Токио.
Лукин Евгений
Белов Вольф
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Мурич Виктор
Херберт Фрэнк