бы с ним до полуночи, если бы не одолевавшая его
сонливость... Сонливость и чувство глубокой досады.
кладоискателя, откопал эти отсыревшие идиотские бумаги,
вкупе с пистолетами и кинжаламим, и - что дальше?
ним - неудачником, своею судьбой и природой на неудачи
обреченным.
- ваш должник. Компанию более составить не могу: что-то
тянет в сон...
своему привыкли, к американскому... Вот и сбои. А завтра
проснетесь в пять часов утра и будете думать, куда бы себя
деть... Вы бы пересилили себя, посидели бы еще чуть...
Спасибо.
как говорится, что обошлось без драки... - И - уткнулся в
телевизор, где сообщались последние российские новости.
до сих пор принималась трансляция программ бывшего
советского телевидения, что еще более приближало его
берлинскую жизнь к некоей новой ипостаси прежней,
московской.
путано размышлял и о себе, и о своем недавнем собеседнике,
как о заложниках времени, диктующего постоянно меняющиеся
правила игры, что вмиг разоряют недальновидных и
увлекающихся; времени, должным в итоге, конечно же, слиться
с Вечностью, упраздняющей и время, и правила.
сознании столь очевидно, что он подумал: ведь к этой истине
способен придти любой и каждый, кто только в состоянии о ней
задуматься... Только в состоянии... В состоянии...
время ужина коварным Михаилом в кока-колу.
свои апартаменты, Михаил скоренько сполоснул тарелки, убрал
остатки еды в холодильник и, выключив телевизор, прислушался
к воцарившейся в доме тишине.
от времени доносился легкий храп; крепость же сна американца
никаких опасений у Аверина не вызывала, а потому, взяв
запасные ключи от дверей второго этажа, он смело отправился
наверх, захватив карманный фонарик.
вывезенные родителями Ричарда в Америку, зародилась у
Михаила еще тогда, когда новый хозяин настойчиво потребовал
очистить подвал, а затем быстро нашла свое подтверждение,
ибо, вернувшись из магазина и, обследовав пол, он заметил,
что одну из плит настила буквально несколько часов назад,
сразу же после уборки, приподнимали.
и предстояло выяснить.
желтый портфель с многочисленными проржавевшими застежками,
стоявший у письменного стола.
Времени для обследования содержимого этого саквояжа у него
было предостаточно.
кожи несло холодной затхлой землей и плесенью.
металлическую петлю...
вынырнул из-за двери, и - опустил кусок водопроводной трубы,
обмотанной свитером - на голову согнувшегося над портфелем
Михаила, чье тело в тот же миг послушно и мягко завалилось
под кухонный стол.
выигрывать должен профессионал, ребятки..."
свет.
в сторону прихожей.
"Мерседес", запаркованным во внутреннем дворике, лежали у
него в кармане брюк вместе с ключами от автомобиля.
решив, что оно заменит ему спортивную нейлоновую куртку,
оставляемую в качестве сувенира незадачливому Михаилу.
темноте, обступившей его, затем медленно открыл фрамугу
окна, ведущего в сад и - тихо спрыгнул на землю, тут же
резко отступив в сторону...
ни души.
просветах.
"Мерседеса", как вдруг ощутил возле себя движение
стремительно скользнувшей тени, после чего сознание как бы
на миг оставило его, а после тут же вернулось, однако
находился он теперь не возле дома, а на заднем сиденье какой-
то машины, плотно зажатый с двух сторон громоздкими
личностями с телосложением чемпионов японской национальной
борьбы сумо.
леденящим ужасом проникнувшие в душу.
тут же получил укол в ногу и - захрипел, цепенея от действия
известного ему медикамента, одобренного еще в пору расцвета
его карьеры специальными медэкспертами Комитета
Государственной безопасности...
англоамериканском:
свинчивают...
микроавтобус. "Понтиак".
группа сотрудников ЦРУ, переодетых в полицейскую форму,
перехватила "Понтиак" при выезде его на узкое шоссе, с тыла
опоясывающее Карлсхорст.
для проверки, и даже улыбнулся подошедшему полицейскому, ибо
неприятности боевому российскому экипажу "Понтиака" способен
был принести лишь предатель Трепетов, однако тот беспробудно
спал, привалившись щекой к мощному плечу одного из своих
стражей и никаких сигналов "sos" категорически подать не
мог.
металлический предмет, зажатый в кулаке, сам же - отпрыгнув
в сторону, за капот.
рытвинку и волосок на лицах сидевших в "Понтиаке" людей;
вслед за ней салон мгновенно заполонили ватно-белые клубы
усыпляющего газа, и уже через минуту бездыханный, дважды
отравленный Трепетов и желтый портфель с полусгнившей
эсэсовской формой заботливо перемещались из "Понтиака" в
Флинт Эрик
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Русанов Владислав