вечером многие из этих тысяч гуляли по Таймс-сквер, месту, которое
когда-то было сердцем величайшего города в мире и где пролегал Великий
Белый Путь, Бродвей, тянувшийся от Сентрал Парк до Таймс-сквер.
ограниченные, тоскующие неизвестно о чем, представители среднего класса
толпились в магазинчиках, торгующих всевозможной порнографией. Любители
кино смотрели бесконечные пленки, на которых обнаженные мужчины и женщины
предавались откровенным сексуальным атакам. Банды подростков со
смертоносными, но не запрещенными отвертками в карманах, одержимые
юношеским желанием развлечься, прогуливались с воинственным видом, как
средневековые рыцари, готовые сражаться с драконами. Сутенеры,
проститутки, грабители, убийцы появлялись здесь с наступлением темноты, им
даже не приходилось платить за яркие неоновые лампы, освещающие Великий
Белый Путь. Стада простодушных туристов забредали сюда, чтобы посмотреть
Таймс-сквер, куда обычно опускался воздушный шар, возвещающий о приходе
Нового счастливого года. На большинстве домов на площади и примыкающих
грязных улицах висели плакаты, на которых красовалось большое красное
сердце с надписью "Я ЛЮБЛЮ НЬЮ-ЙОРК" - любезность Луиса Инча.
"Таймс-сквер" и в "Синема-клуб", выискивая клиента. Блейд Букер был негр,
обладавший незаурядной энергией. Он мог достать вам кока-колу, героин,
обширный ассортимент наркотических пилюль, а также оружие, но не крупное:
пистолеты, револьверы 22-го калибра, но после этого он уже не имел с вами
никакого дела. Он не был сутенером, и с женщинами поддерживал прекрасные
отношения, болтая с ними о всякой чепухе и являясь замечательным
слушателем. Он мог провести ночь с женщиной, слушая ее мечты. Даже у самой
грязной шлюхи, которая умеет выделывать с мужчинами такое, что у них
перехватывает дыхание, есть свое царство грез. Блейду Букеру нравилось
выслушивать их, и он хорошо себя чувствовал, когда женщины начинали
фантазировать. Он любил эту чепуху. О, она еще вытянет счастливый билет,
гороскоп предсказывает, что в наступающем году ее полюбит мужчина, у них
будут дети, которые вырастут и станут докторами, адвокатами, профессорами
в колледжах, работниками телевидения, смогут петь и танцевать на сцене не
хуже Ричарда Прайора, а может, станут новыми Эдди Мэрфи.
фильма. Многие из этих любителей кино задержатся, чтобы выпить стаканчик,
съесть гамбургер и подцепить какую-нибудь киску. Они ходят вразброд, по
одиночке, но вы спокойно можете определить их по рассеянному взгляду,
словно они решают сложную научную проблему, и по меланхолическому
выражению на лице. Как правило, это одинокие люди.
собственная, занимающая стратегически удобный угол в баре за маленьким
столиком, который ее большая красная сумка почти закрывала. Это была
крупная блондинка из штата Миннесота, с голубыми глазами, остекленевшими
от героина. Блейд Букер спас ее от участи, худшей, чем смерть, а именно -
от жизни на ферме, где холодной зимой ее сиськи замерзали до окоченения.
Он всегда был к ней внимателен и оказался одним из немногих, работавших с
ней.
сутенера, когда тот спал. Букер всегда говорил: будьте осторожны с
девушками, которых зовут Кимберли или Тиффани. Ее тогда арестовали, судили
и признали виновной, правда, в непредумышленном убийстве в порядке
самозащиты, поскольку у нее на теле нашли многочисленные синяки и она "не
могла отвечать за свои действия" из-за пристрастия к героину. Ее
приговорили к исправительным работам и лечению, потом признали вменяемой и
выпустили на нью-йоркские улицы. Она поселилась в трущобах около Гринвич
Вилледж, где ей предоставили квартиру в одном из выстроенных городскими
властями домов, откуда бежали даже бедняки.
как защитник, он гордился такой ролью. Кимберли подцепляла какого-нибудь
любителя кино в баре "Таймс-сквер" и вела клиента в дом около Девятой
авеню для короткого совокупления. Тут Блейд выступал из темноты и ударял
мужчину по голове полицейской дубинкой. Оказавшиеся в бумажнике деньги они
делили, но Блейд забирал себе кредитные карточки и драгоценности. Не из
жадности, а потому что не верил, что Кимберли сумеет их оценить.
заблудшим мужем и совершенно не хотел сообщать о случившемся полиции и
отвечать там на вопросы, что он делал в темном доме на Девятой авеню в то
время, как жена ждет его в местечке Меррик (Лонг Айленд) или Трентон
(Нью-Джерси). Безопасности ради Блейд и Ким неделю не появлялись в
"Синема-баре" на Таймс-сквер и на Девятой авеню, а перекочевывали на
Вторую авеню. В таком городе, как Нью-Йорк, это было все равно как улететь
на другую звезду в галактике. Вот за это Блейд Букер любил Нью-Йорк. Он
ощущал себя здесь невидимым, как Тень, как Человек с тысячей лиц. И кроме
того, он был как те птицы, которых он видел по телевизору, меняющие
окраску в зависимости от окружающей местности, или насекомые, умеющие
зарыться в землю и укрыться от хищников. Короче говоря, в отличие от
большинства своих сограждан Блейд Букер чувствовал себя в Нью-Йорке с
безопасности.
выглядела в вечернем освещении великолепно, ее светлые волосы блестели,
белые напудренные груди, как половинки луны, откровенно выпирали из
низкого выреза зеленого платья. Джентльмен с легким шармом, сквозь который
только временами просвечивала похоть, подошел к ее столику со своей
выпивкой и вежливо спросил, может ли он присесть. Блейд наблюдал за ним и
дивился выкрутасам судьбы. Перед ним был хорошо одетый мужчина, без
всякого сомнения что-нибудь вроде адвоката или профессора, а может,
какой-нибудь политик невысокого ранга - городской советник или сенатор
штата, подсаживался к убийце, зарубившей топором мужчину, а на десерт он
получит дубинкой по голове. И все только из-за полового члена, в котором
таятся все неприятности. Мужчины проходят по жизни, используя из-за члена
только половину своих мозгов, что очень плохо. Может, позволить ему
засунуть член в Кимберли и спустить в нее, прежде чем вдарить по голове? И
выглядит он как настоящий джентльмен. Зажег Кимберли сигарету, заказал ей
выпивку, не торопил ее, хотя видно было, что весь исходит от желания
засунуть ей поскорее.
она собирается встать, возясь со своей сумкой и Бог знает что в ней
разыскивая. Блейд вышел из бара на улицу. Стояла ясная весенняя ночь, и
запахи горячих сосисок, гамбургеров и лука, жарившихся в гриле на открытой
террасе ресторана, пробудили у него чувство голода, но с этим можно
подождать, пока не будет сделано дело. Он пошел по 42-й улице. Хотя уже
наступила полночь, люди здесь все еще толпились, их лица освещались
бесчисленными неоновыми огнями кинотеатров, ресторанов, гигантских реклам,
лампами, освещавшими входы в отели. Он любил пройтись от Седьмой авеню до
Девятой. Блейд зашел в дом и занял свою позицию на лестничной площадке.
Отсюда ему было удобно выйти, когда Кимберли обнимет клиента. Он зажег
сигарету и вытащил дубинку, спрятанную в футляре под пиджаком.
позвякивает что-то в сумке Кимберли. Потом раздался голос Ким,
произносившей условленные слова: "Тут всего один пролет". Блейд выждал
минуты две прежде чем шагнуть из своего укрытия, и приостановился перед
открывшейся ему прелестной сценкой - на первой ступеньке лестницы стояла
Ким, раздвинув ноги, ее красивые ляжки были обнажены, а тот приятный
мужчина вытащил свой член и пихает его в Кимберли. На мгновение Блейду
показалось, что Ким взлетает в воздух, а затем он с ужасом увидел, что она
взлетает все выше, и ступеньки взлетают вместе с ней, потом он увидел у
себя над головой чистое небо, словно всю верхушку дома срезало. Блейд
пытался найти какую-нибудь дыру, чтобы спрятаться от камней, сыпавшихся с
неба. Он поднял руку с дубинкой, чтобы просить, молить, призвать
свидетелей, что его жизнь не может вот так оборваться. Все это произошло
за какую-то долю секунды.
представления прелестного мюзикла и прогуливались по 42-й улице в
Таймс-сквер. Они были черными, как и большинство людей на здешних улицах,
но ни в коей мере не походили на Блейда Букера. Сесилу Кларксону было
девятнадцать и он учился в Новой школе социальных исследований. Изабел
исполнилось восемнадцать, она посещала все спектакли на Бродвее, потому
что обожала театр и мечтала стать актрисой. Они были влюблены друг в
друга, так как это бывает только в юности, и абсолютно уверены, что они
одни такие во всем мире. Они шли от Седьмой авеню к Восьмой, купаясь в
слепящем свете неоновых ламп, их красота создавала вокруг них магический
щит, отгораживавший от попрошаек, пропойц, полусумасшедших наркоманов,
карманных воришек, сводников. Сесил был высоким и сильным парнем, по его
виду становилось ясно, что он убьет любого, кто прикоснется к Изабел.
гамбургеры, и перекусили на воздухе, не заходя внутрь, где пол замусорен
бумажными салфетками и тарелочками. Сесил запивал сосиски и гамбургеры
пивом, а Изабел - пепси-колой. Они глазели на копошащуюся даже в такой
поздний час толпу, невозмутимо наблюдали за возней этих людишек, отбросов
города, и им в голову не приходило, что грозит какая-то опасность. Они
испытывали жалость к людям, у которых не было никаких надежд, как у них
двоих, такого замечательного будущего и такого настоящего, заполненного
нескончаемым блаженством.
Седьмой авеню к Восьмой. Над разноцветным покровом неоновых ламп мерцало
небо. Изабел ощутила на своем лице дуновение весеннего ветерка и прижалась
к плечу Сесила, положив одну руку ему на грудь, а другой лаская шею. Сесил
испытывал в эту минуту безудержную нежность к ней. Они были на верху
блаженства, молодые, охваченные любовью, как и миллиарды людей до них,
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Панов Вадим
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Андреев Николай