Чтение 54–й страницы книги ~Время игры~

долговременной памятью.

Более всего это напоминало действие точно рассчитанной дозы фенамина.

Частью сознания, которая у Шульгина и составляла ядро его личности,
абсолютно не подверженного воздействию ни алкоголя, ни психотропных
препаратов, Сашка с интересом наблюдал и оценивал происходящее.

Да, он начал размышлять о намеке на парадокс, возникающий в случае
признания возможности связи между одновременно существующими
реальностями. В принципе ничего особенно странного здесь нет. Изменения
ведь не могут захватить весь мир одновременно. Картину можно представить
себе по аналогии, скажем, с морским приливом или, даже лучше, с
процессом наступления осени и зимы в стране, от Ленинграда до Кавказа. С
августа по ноябрь.

Вот когда пожелтеют и осыплются лиственные леса в предгорьях и
устойчиво ляжет снег, только тогда можно сказать, что процесс
завершился. А до того вполне можно слетать на выходные из холодной
слякотной Москвы в Сочи и прихватить последний кусочек жаркого лета...
Так и тут.

Одним словом, война не окончена, пока не похоронен последний павший
солдат.

И если так, то две реальности сосуществуют одновременно, может быть,
еще и сейчас, плавно перетекая одна в другую.

Но интересно не только это.

Он физически ощущал, что мозг его работает все мощнее и
стремительнее, словно набирающий обороты мотор.

Нет, даже не так.

Впечатление, будто до этого он летал на крошечном одномоторном
самолетике и вдруг оказался за штурвалом истребителя с двумя реактивными
турбинами.

Только двинь чуть-чуть сектор газа, и машина со свистом несет тебя в
стратосферу... И земля внизу стремительно превращается в подобие
географической карты... Шульгин вдруг увидел внутренним взором яркую,
цветную, пульсирующую трехмерную конструкцию, висящую на
бархатно-черном, тоже живом и пульсирующем фоне. И сразу же понял (или
просто вспомнил), что изображает она как бы структурную формулу
конгломерата реальностей, с которыми за последние два года приходилось
иметь дело.

И обозначенную линиями, пунктирами, струящимися энергетическими
жгутами полную карту их пространственных и межвременных перемещений.

Вот ось "Главной исторической последовательности", тянущаяся из
глубины веков до сакраментального 1984 года.

Сдвоенная S-образная стрелка, обозначающая поход Берестина в 1968-й и
возвращение оттуда.

Рядом туманное фиолетовое веретено - возникшая на два месяца
псевдореальность, в которой Алексей чуть не сгинул, благополучно
извлеченный оттуда совместными усилиями Левашова и Ирины.

Сбоку и сверху (хотя как поймешь, где в многомерном континууме верх,
где низ?) призрачное бирюзовое образование, символизирующее находящуюся
вне исторического пространства-времени планету Валгалла и лиловые как бы
щупальца-стрелки, обозначающие многочисленные переходы туда и обратно из
84-го года, в период ее первой колонизации.

Там же особым цветом выделялась зона перехода Берестина и Новикова в
1941 год.

Где-то в районе засечки, обозначающей X век, но тоже вне Мировой
линии, он увидел похожее на химическую структурную формулу образование -
форзейлианский Замок... Одним словом, он видел и понимал теперь крайне
наглядно: что, как и где с ними происходило.

И даже нашел, где и когда жил тот безымянный нищий, которого он
заставил умереть. Ниневия, XIV век до Р.Х.

Самое же главное, представленная ему схема позволяла, как таблица
Менделеева, не просто наглядно представить уже известное, но отыскивать
и прогнозировать неведомые раньше закономерности, связи, процессы...
Например, вполне отчетливо обрисовался разноцветный перекрученный жгут,
ответвившийся от "Главной исторической последовательности" еще в 1905
году.

О подобном он до сих пор не подозревал. Еще более интересным было то,
что означенная реальность связывалась с нынешней несколькими перемычками
- псевдоподиями... Вот здесь, как раз в нынешнем 1921 году, и в районе
1924-го, и дальше, дальше, вплоть до середины XXI века... После чего -
странный клубящийся туман.

И много еще интересных и неожиданных подробностей. Запомнить бы все,
сохранить в памяти, когда прервется контакт или закончится действие
неизвестного галлюциногена.

Пока же Шульгин мог читать эту схему... Нет, скорее не как химик
таблицу Менделеева, а как опытный офицер - топографическую карту.

Там, где обыкновенный штатский человек видит только бледные зеленые и
голубые пятна, черные кольца горизонталей и невесть что обозначающие
условные значки, глаз специалиста видит реальную местность, со всеми
высотами и низинами, полевыми и шоссейными дорогами, рубежами, удобными
для обороны, танкоопасными направлениями и обратными скатами,
подходящими для размещения артиллерии на закрытых позициях.

А особенно если на эту карту еще и нанесена текущая обстановка. На
своей стороне и на стороне противника... Одновременно он с интересом
отмечал (как бы со стороны), что не испытывает абсолютно никаких эмоций
- исключительно голый рациональный ум действовал сейчас, анализируя
предложенную ему картину и делая из увиденного своеобразные, более чем
оригинальные выводы.

Так вот, выводы получались крайне интересные.

Опять же, как опытному оператору-генштабисту достаточно внимательно
изучить три-четыре карты с нанесенными на них изменениями обстановки,
чтобы с достаточной долей вероятности угадать замысел противника и
возможное развитие событий, так и Шульгину сейчас стало понятно очень
многое из происходящего.

Так, например, он видел (как - объяснить трудно), что Андрей Новиков
на своем "Призраке" отнюдь не переместился, как предполагали, обычным
образом из Эгейского моря в Индийский океан, но пребывает сейчас в
будущем, лет за сто с лишним вперед, как раз на той линии, которая
ответвилась от основной где-то в районе русско-японской войны и первой
русской революции.

И вдобавок начинал догадываться, что знает, каким образом он сам
может пройти тем же путем и догнать Новикова, а главное, исчезнувшую
вместе с ним из настоящего Анну.

Но сначала ему следовало бы повидаться с Сильвией.

Путь из катакомб на волю для него уже не был проблемой.

Он чувствовал, что сейчас достаточно просто встать и пойти,
практически в любую сторону, и очень скоро он найдет выход.

Причем скорее всего - не в подвал дачи, а где-то поблизости от нее,
возможно - на пустыре по ту сторону Приморского шоссе.

***

...Так оно и вышло. Не далее как через полчаса он выполз в узкую щель
между выветренными пластами ракушечника, всего в полуверсте от знакомых
строений.

На воле вечерело. Туман рассеялся, и ветер почти утих, зато
температура упала ниже нуля, и покрытые инеем кустики полыни казались
причудливыми изделиями работы Фаберже.

Шульгин старательно дышал удивительно вкусным после подземной
затхлости воздухом и подивился, как это партизаны без особого смысла и
военной пользы ухитрялись сидеть в катакомбах годами.

Он не подвергал сомнению их героизм и, так сказать, "упертость", но
практического смысла в них не видел.

Считай, три года строгого тюремного режима для нескольких сотен
человек ради того, чтобы разбросать в городе десяток листовок и, в
лучшем случае, взорвать несколько не имеющих военного значения тыловых
складов почти безвредной румынской армии, - такого героизма и такой
самоотверженности он не понимал.

Как вообще не понимал очень и очень многого в советской истории. Не
подлинной, а предлагаемой для изучения и восхищения.

Время, по счастью, снаружи оказалось то же самое, ровно сутки спустя,
не какой-нибудь сорок второй - сорок третий год, и Джо ждал его в
условленном месте, не удивляясь долгому отсутствию хозяина и не скучая
от безделья.

Шульгин выслушал краткий и толковый доклад о случившемся в его
отсутствие.

Ребята полковника-контрразведчика исполнили оговоренное даже с
некоторым превышением. Или люди Славского оказали слишком уж серьезное
сопротивление.

Короче, кое-кто в перестрелке был убит, и все они, мертвые и живые,
включая сторожа, увезены в том же грузовике. Сама же дача отнюдь не
разрушена и даже не разграблена. Все оставленные Шульгиным и Славским
личные вещи хотя и носили следы поверхностного обыска, но пребывали на
своих местах.

Обратный путь через подвал до места, где Шульгин оставил фон Мюкке и
Славского, занял, как и в прошлый раз, не более десяти минут. Вернулись
на дачу они тоже без всяких проблем.

Только вот больше Сашка не ощущал в своей черепной коробке сразу двух
синхронно работающих мозгов нечеловеческой мощи. Память - да, осталась,
но и не более.

Ему стало и грустно немного и в то же время радостно. Он привык быть
нормальным человеком. Умным, отчаянным, подчас эксцентричным, умеющим