расное утро увижу вас гуляющей с милейшим Зденко, опираясь, как делает
это Альберт, на его довольно грязную и мало надежную руку.
самого начала разговора с Амелией, и они примирили ее с язвительным то-
ном собеседницы.
вольным видом, которого даже не пыталась скрыть.
кой ответила Амелия, - его спутник во время прогулок, поверенный его
тайн, посредник, как говорят, его сношений с дьяволом. Зденко и Альберт
одни только и осмеливаются в любое время отправляться на скалу Ужаса и
там обсуждать самые нелепые религиозные вопросы. Только Альберт и Зденко
не стыдятся сидеть на траве с цыганами, когда те делают привал под тенью
наших елей, и делить с ними отвратительную пищу, которую эти люди гото-
вят в своих деревянных мисках. Это у них называется "причащаться"; ну и,
конечно, тут происходит всякого рода "причащение". Нечего сказать, хоро-
шим супругом, хорошим возлюбленным будет мой кузен Альберт, когда той
самой рукою, которою он только что пожимал зачумленную руку цыгана,
возьмет руку невесты и поднесет ее ко рту, недавно пившему вино из одной
чаши со Зденко!
этом ровно ничего не понимаю!
и плохо слушали то, что я вам рассказывала о гуситах и о протестантах.
Сколько дней я надрывала голос, чтобы научно объяснить вам таинственное
поведение и нелепые религиозные обряды моего кузена! Разве не говорила я
вам, что великий раскол между гуситами и католической церковью произошел
из-за двух видов причастия? Базельский собор постановил, что давать ми-
рянам кровь Христа под видом вина - осквернение святыни (удивительное
умозаключение!), так как вкушающий, мол, его тело уже одновременно пьет
и его кровь! Понимаете?
сказала Консуэло. - Чтобы быть логичными, они должны были бы сказать,
что причащение вином излишне, но почему это "осквернение святыни", раз,
вкушая хлеб, пьют и кровь?
навали это. Они также жаждали крови этого народа, но высасывать ее хоте-
ли в виде золота. Римская церковь всегда чувствовала голод и жажду и
всегда насыщалась жизненным соком народов, трудом и потом бедняков. Бед-
няки восстали и вернули себе свою кровь и пот в виде монастырских сокро-
вищ и епископских митр. Вот вся суть распри, к которой, как я вам уже
говорила, присоединилась жажда национальной независимости и ненависть к
чужеземцам. Разногласие по поводу причастия послужило как бы знаменем
для борьбы. Рим и его священнослужители в церквах употребляли золотые
чаши с драгоценными каменьями; гуситы же, подражая бедности апостолов,
пользовались деревянными чашами, протестуя против роскоши католической
церкви. Вот почему Альберт, вбивший себе в голову стать гуситом, хотя
теперь, в сущности, все это потеряло всякий смысл и всякое значение, и
вообразивший, что знает истинное учение Яна Гуса лучше, чем знал его сам
Ян Гус, и стал придумывать всякие виды причастия, сам причащаясь на
больших дорогах со всякими язычниками, нищими и юродивыми. Ведь прича-
щаться во всякое время и со всеми было манией гуситов.
поведение графа Альберта можно объяснить только экзальтированным патрио-
тизмом, доходящим, признаюсь, до исступления. Идея, быть может, и глубо-
ка, но формы, в которые он ее облекает, кажутся мне слишком ребяческими
для такого серьезного и образованного человека. Разве истинное причастие
не состоит скорее в том, чтобы творить милостыню? Что значат пустые, от-
жившие обряды, наверное, даже непонятные для тех, кого он заставляет
принимать в них участие?
только волю, от его богатства очень скоро ничего не останется. И мне, по
правде сказать, очень хотелось бы, чтоб оно растаяло в руках его нищих.
выдав замуж за этого бесноватого. Надо вам сказать, милая Порпорина, -
прибавила Амелия не без злого умысла, - что моя семья не отказалась еще
от этого милого плана. На днях, когда в мозгу моего кузена наступило не-
которое просветление, похожее на мимолетный луч солнца среди черных туч,
отец возобновил наступление на меня с большей настойчивостью, чем я мог-
ла от него ожидать. У нас произошла довольно крупная ссора, после кото-
рой, очевидно, решено попытаться взять меня скучным заточением, подобно
тому как крепость берут измором. Итак, если я ослабею, если изнемогу и
не выдержу натиска, мне придется выйти замуж за Альберта, и выйти против
его воли, против своей воли и вопреки желанию третьей особы, которая де-
лает вид, будто все это ей безразлично.
конечно, вы удостоили меня своей утренней беседой лишь для того, чтобы
высказать ее. Я принимаю ее с удовольствием, так как вижу в этой ма-
ленькой комедии, подсказанной ревностью, остаток вашей привязанности к
графу Альберту, и притом более пылкой, чем вы хотите признать.
ете, вы совсем непроницательны, а если вам доставляет удовольствие это
видеть, значит, вы мало меня любите. Правда, я своевольна, быть может
горда, но откровенна. Я уже говорила вам, что предпочтение, оказываемое
вам Альбертом, восстанавливает меня, но вовсе не против вас, а против
него. Оно уязвляет мое самолюбие, но вместе с тем подает мне надежду на
исполнение моего желания. Мне бы хотелось, чтобы из-за вас он сделал ка-
кую-нибудь безумную выходку, которая развязала бы мне руки и дала воз-
можность, не щадя его более, выказать ему то отвращение, с которым я
долго боролась, но которое в конце концов почувствовала к нему уже без
всякой примеси жалости или любви.
страсть, а не правда! Это была бы очень суровая правда, и притом в устах
очень жестокого человека.
не произвели большого впечатления на великодушное сердце Консуэло. Уже
несколько минут спустя все ее мысли снова сосредоточились на том, как
вернуть Альберта его семье, и мечта эта внесла наивную радость в ее од-
нообразную жизнь. Это было ей просто необходимо, чтобы уйти от грозившей
ей тоски - недуга, совершенно незнакомого и несвойственного ее дея-
тельной, трудолюбивой натуре, - недуга, который мог стать для нее ги-
бельным. Ведь по окончании продолжительного неинтересного урока со своей
непослушной и невнимательной ученицей ей ничего больше не оставалось,
как упражнять свой голос и изучать старых мастеров. Но и это никогда не
изменявшее ей утешение то и дело отравлялось: праздная, беспокойная Аме-
лия постоянно врывалась к ней, мешая ее занятиям своими пустыми вопроса-
ми и не идущими к делу замечаниями. Остальные члены семьи были угрюмы.
Прошло уже пять мучительных дней, а молодой граф все не появлялся, и с
каждым днем подавленность и уныние, вызванные его отсутствием, возраста-
ли.
сторону рва, отделявшего их от полей, Зденко. Казалось, он говорил сам с
собой и, судя по интонации, рассказывал себе какую-то историю. Консуэло
остановила спутницу и попросила ее перевести то, что говорило это стран-
ное существо.
шей последовательности? - пожимая плечами, ответила Амелия. - Ну хорошо,
вот что он бормотал, раз уж вам так хочется это знать: "Была однажды
большая гора, совсем белая, совсем белая, рядом с ней большая гора, сов-
сем черная, совсем черная, и рядом еще большая гора, совсем красная,
совсем красная..." Ну что, вас это очень интересует?
чтобы понимать по-чешски! Я хочу научиться этому языку.
го старательны, что, если возьметесь, наверное его одолеете. Если это
вам доставит удовольствие, я обучу вас ему.
тельницы вы проявите больше терпения, чем в роли ученицы. А что говорит
Зденко теперь?
давила ты гору черную, совсем черную? А ты, гора белая, совсем белая,
зачем позволила раздавить гору черную, совсем черную?"
таким чувством, что Консуэло была растрогана до глубины души.
вымыть ваши платья;
платья, загрязненные ложью, ваши платья, сверкающие гордыней.
переменить свой цвет. Вот они изношены, совсем изношены, ваши платья, не
хотевшие влачиться по дороге!
неба, чтобы их вымыть".
суэло у своей подруги.
мый импровизатор или весьма искусный народный певец. Наши крестьяне
очень любят его пение, а его почитают за святого, воображая, что его бе-