камеры Форта. Самое время ему помолиться, думал Саймон, за всех своих
освободителей, за Майкла-Мигеля, Пачангу и его парней, а также за брата
Рикардо, который решил проинспектировать Старый Архив.
повернулся. Жуткая физиономия уставилась на него: нос с вывороченными ноздрями,
огромные зубы в широком рту, сальная грива, сливающаяся с нечесаной бородой и
рыжей шерстью на груди. Грудь, а также руки и плечи мощные, мускулистые, - не
хуже, чем у борцов из Сан-Эстакадо.
решетки, налег на нее всем весом, будто собирался сокрушить препятствие. На
левой руке у него не хватало мизинца.
котором говорил одноглазый надзиратель, - не приглянулся ему. Было в нем что-то
неприятное, и выглядел он точно паук в стеклянной банке, которому" не
дотянуться до мухи.
Что за телка была! Одно плохо - какого-то хербляеро из смоленских бугров.
Сопротивлялась, мразь. Тут и взяли. Полный абзац! Теперь вот сижу... месяц
сижу, другой...
слова претерпели странную метаморфозу, сохранив привычное звучание, но поменяв
смысл или, как минимум, этимологию. Так, "чекист" являлось производным от ЧЕКА,
аббревиатуры, обозначавшей Черные Королевства Африки, а титул "дон" не имел
никакого отношения к донам сицилийских мафиози, так как ввели его в практику
донецкие лет двести с гаком тому назад. Само название "торпед" было гораздо
более древним, но опять-таки не связанным с торпедоносцами и торпедными
аппаратами; насколько Саймон мог установить, оно происходило от старинного
спортивного клуба и означало не подводный снаряд, а победительность,
стремительность, неукротимость.
пастись в Пустоши с колокольчиком на шее. Равным образом слово "абзац" не
относилось к книжным страницам, но в контексте произнесенного Хайлом звучало
вполне уместно и понятно. Непонятным было другое - почему соседа не вздернули
на минувших праздниках. Но это, в сущности, Саймона не интересовало.
коротко отрезал:
вышибалы - не подарок.
соседа.
в ожидании, что сильные мира сего начнут немедля сводить счеты и выяснять, кто
кому наступил на мозоль. По улицам вышагивали патрульные "штыков", заставы
смоленских на въезде в город ощетинились пулеметами,,. кабаки в порту были
закрыты, суда "торпед" - реквизированы, и Сергун со своими бойцами ушел в
подполье - то есть залег на матрасы по тайным убежищам, каких в районе гавани
было не перечесть. По Северной дороге разъезжали на лошадях крокодильеры и
палили во все, что движется и шевелится; в окрестностях расползались слухи, что
Хорхе Смотритель обезумел от ярости, бросил кайманам всех нерадивых стражей и
ждет подкреплений из Дона-Пуэрто и Рог-Гранде, а когда те прибудут, вот тут-то
и начнется! Еще говорили, что в столице объявился новый дон Железный Кулак,
собравший всех отморозков с окраин, и что его бандеро будет покруче донецких:
бойцов у Кулака немерено и денег тоже, поскольку он захватил серебряные
аргентинские рудники. В предчувствии будущих свар и побоищ робкие прятались в
Хаосе, авантюристы точили клинки, народ запасался солью, мукой и спичками, а
состоятельные горожане грузились в фургоны и постепенно утекали к западу, в
Херсус-дель-, Плата, на плоскогорье и в Парагвайский протекторат. Это, впрочем,
не гарантировало безопасности: за рекой Параной гулял дон Фидель, и грохот
барабанов гаучо был слышен на другом берегу.
пошатнулась, не привели к желаемому результату. Доны молчали, то ли занятые
подготовкой к драке, то ли не поверив Бучо Пересу - а может, сам
капитан-кайман, даже расставшись с ушами, не рисковал нарушить молчание. Так
ли, иначе, но Кобелино, отправленный в город, принес песюки и благодарность
Прыща, но никаких известий от донов. Саймон велел ему заглядывать "Под
виселицу" и раз в три дня являться с рапортом к Пако в подвал или, при
неотложном повороте событий, на фазенду в Хаосе.
характере Саймона. Теперь полагалось не ждать, а, например, раздать всем
сестрам по серьгам, наведавшись к дону Грегорио в Кратеры или на остров к
старому Хайме. Однако диспозиция этих объектов была неясной и нуждалась в
уточнении - в чем, волей или неволей, мог посодействовать Карло Клык. Парни
Гробовщика сумели б его отловить, но Саймон чувствовал, что торопиться с этим
не стоит. Все линии розысков и расследований, как явные, так и тайные, должны
продвигаться вперед с одинаковой скоростью, пока не будет ясно, где ожидается
успех. В конце концов, цель его заключалась в уничтожении передатчика, а вовсе
не в том, чтобы устроить в ФРБ переворот, какими бы гнусными и преступными он
ни считал местные власти. С ними пусть разбираются Совет Безопасности и
Карательный Корпус; его задача - открыть им врата на Землю, а для этого
необходимо оружие, ракеты или дальнобойный лазер. И раз поиски Майкла-Мигеля и
остальных людей Пачанги не привели к успеху, следует обратиться к древним
источникам. Иными словами, в Старый Архив.
по себе Архив считался не большей ценностью, чем Государственная Дума ФРБ, но
Форт был закрытой и охраняемой территорией. Можно было б захватить его и
перерезать гарнизон из пятисот "штыков", либо залезть на скалу в ночном мраке,
либо подобраться к воротам и пустить в ход гипноизлучатель, газ или фризер. На
дороге Теней Ветра существовали и другие возможности, подсказанные опытом,
ловкостью и силой, однако Саймон предпочел обман. Если в Форту располагается
узилище, то, значит, есть и узники - а их проводят в цитадель прямой дорогой
при свете дня и бережно хранят в подвалах. Свалка людей над свалкой древних
бумаг. А при известном навыке можно покинуть одну и перебраться к другой.
Листа. И, как наставлял Чочинга, был он сейчас жалким червем, поникшей травой,
раздавленным насекомым; без клинка, без своего браслета и почти без одежды - в
штанах с рваными штанинами и такой же дырявой рубахе. В пояс штанов был
запрятан отрезок проволоки длиной в ладонь, и это являлось его единственным
оружием.
керосина в фонарь, просунул Саймону сквозь , решетку глиняную бутыль с водой и
две горсти вареного маиса на деревянной щербатой плошке, затем повернулся к
Хайлу. Тут ужин был поосновательней: вареный крокодилий хвост, хлеб и пиво в
литровой кружке. "Царская трапеза", - подумал Саймон, перетирая крепкими зубами
маисовое зерно. Вдобавок у его соседа нашелся нож, короткое узкое лезвие на
костяной рукояти, которым тот резал мясо. Безделица, а не оружие, но все-таки
нож, а не кусок проволоки. Саймон так и впился в него глазами. - Богато
живешь, - процедил он, отхлебнув теплой воды из бутылки. - Для ямы
откармливают? . Хайло прекратил чавкать и буркнул:
по мне те ямки копаны.
кого с телки смоленской стащили, могут и в реку спустить. К кайманам. Хайло
ухмыльнулся, разинув зубастый рот. - Если б могли, так давно уж спустили.
Стряхнули бы прямо с телки. ан нет! Боятся нас. И верно боятся. За меня бы
дон Хорхе тому смоленскому бугру яйца отрезал, а остальное зверюшкам скормил.
Вот так-то, козлик!
стала еще шире.
к "штыкам". "Штыки" тоже за шкуру свою трясутся, потому и кормят. И выпустят,
дай срок! А ви- сеть придется тебе, хуянито. Через месяц, под Новый год.
хербляеро? Чего же ждешь?
разминаться. Мышцы у него затекли, но после нескольких энергичных движений
кровь заструилась быстрей и морщины на лбу и щеках стали разглаживаться. Теперь
он уже не выглядел смятым листом, а казался скорее нераспустившейся почкой,
которую будит прикосновение солнечных жарких лучей.
чтоб на меня тянуть?
расслабил мышцы и сфокусировал взгляд на фонаре. Он не дремал и не пытался
погрузиться в транс, но задержавшись в сумеречной переходной зоне между явью и
сном, отдался смутным грезам и видениям, которые текли, струились и мерцали на
границе сознания, будто радужные всполохи на мыльном пузыре. Лица Марии,
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия