кофейня, именуемая "Кухней Эстель", и Эстель правила в ней, как в своей
столовой. Она улыбалась, одевалась так, чтобы всех разить наповал
великолепной фигурой, звала по именам завсегдатаев, узнавала имена их
спутников и старалась запомнить их. У Джо было три шеф-повара, изрядное
число подручных, а тех, кто не отвечал его высоким требованиям, он
попросту прогонял.
доказавшее, что ребята мои смышленее, чем я предполагал. Ты же помнишь,
что, когда я их купил, они умели лишь утаптывать песок, да и к деньгам,
похоже, не прикасались ни разу.
поездки: от Благословенной через Валгаллу на Единогласие, оплата последней
части маршрута была рассчитана по тарифам Межзвездной миграционной
корпорации, лимитед, Нью-Канаверал. Стоимость проезда по первому участку
маршрута произвольно приравнивалась к стоимости последнего его участка;
была указана некая сумма, составляющая какую-то часть стоимости груза;
пять тысяч "благословений" были пересчитаны в баксы по принятому обменному
курсу, основанному на равенстве покупательной способности (см.
приложение); указана итоговая сумма и начислен процент за тринадцать лет:
каждое полугодие по принятой ставке для незастрахованных сумм... Общая
сумма и значилась на платежке. Я уже не помню, сколько там было, Минерва.
В кронах Секундуса это был совсем не пустяк, а значительная сумма.
его.
когда-то я сам был в тех краях адвокатом. Он сказал, что действует по
поручению клиента, желающего сохранить инкогнито.
признался, что имеет указание распорядиться суммой, если я не приму ее. Он
должен перечислить деньги какому-то фонду, но названия его не сказал.
Она сразу же включила видео и заулыбалась:
свихнулись, оставшись без моего присмотра.
счет. Если бы я мог дотянуться до тебя, дорогуша, то отшлепал бы. Лучше
дай-ка мне Джо.
себя в удобное для меня время, а Джо придется чуть подождать, потому что
он как раз закрывает заведение. Потом улыбка ее исчезла, и она с
достоинством проговорила:
долги, которые нельзя заплатить. Так вы учили меня когда-то. Но денежную
часть долга отдать можно. И это мы решили сделать - правда, может,
высчитали не очень точно.
не должны ни пенни! - Или что-то в том же духе.
Минерва. И я выразился так, что словами мог бы сжечь спину целой шестерки
заупрямившихся мулов.
сумму... капитан.
Джо тоже, я знаю. Благодаря вам мы стали гордыми и свободными. И наши
дети, и те дети, которые у нас еще будут, никогда не узнают, что когда-то
мы были иными.
каюте, за закрытыми дверями. Дорогая, спорить не буду. Если это вам нужно,
чтобы почувствовать себя свободными, я возьму. Но без процентов. Какие
проценты с друзей?
- так вы меня учили. Но я сама догадалась об этом, когда стала
вольноотпущенной. И Джозеф догадался. Я пыталась заплатить вам проценты,
сэр, но вы не захотели меня.
приму их?
о сиротах, детях погибших космонавтов. Может быть, приют имени Гарримана?
если мне завтра съездить в город? Вы сможете на денек закрыть вашу
торговлю дохлятиной?
всегда. Но Ллита была упряма. Я предложил компромисс, но она не подумала
уступить и на миллиметр. Эта жуткая сумма складывалась за счет процентов.
Ее обещали выплатить двое упрямцев, начавших тринадцать лет назад с пары
тысяч, баксов, а теперь растившие троих детей.
мне, должно быть, в два с половиной раза превышала исходную - а я не мог
понять, как им удалось скопить ее. Но если бы Ллита согласилась оставить
себе проценты, у них оказался бы вполне приличный капитал. И если бы они
решили пожертвовать небольшую сумму космонавтским сиротам или возмущенным
котам - ради собственной гордости, что ж, их можно было бы понять. Я же
сам учил их этому - разве не так? Один раз, чтобы не вступать в пререкания
с карточным шулером, после чего я мог уснуть вечным сном, мне довелось
потерять в десять раз больше.
сквитаться со мной за то, что я выставил ее из своей постели четырнадцать
лет назад? И что она будет делать, если я возьму основную сумму и разрешу
оплатить проценты удобным для нее способом? Ерунда - ляжет на спину,
прежде чем успеешь сказать: "контрацептив".
там, где начали. Она намеревалась заплатить всю сумму - или выбросить
деньги на ветер, а я возражал против обоих вариантов; я тоже умею быть
упрямым.
спросил, не хочет ли она поехать со мной. Пусть походит по магазинам, пока
я занят, потом поужинаем, где она захочет, а там - любые увеселения. Лаура
вновь была беременна, и я подумал, что покупка тряпок развлечет ее.
Джозеф и Эстель Лонг вместе со своим старшим сыном считались уроженцами
Валгаллы и мы познакомились во время путешествия на моем корабле. Все это
я выдумал и втолковал ребятам по дороге к Единогласию, заставив изучать
видеозвуковые ленты Торхейма. Короче, я сделал из них фальшивых
валгалльцев. Слава Богу, пока они не встречались с настоящими.
практиковалась политика открытых дверей; иммигрант мог даже не
регистрироваться. Он или тонул, или плыл. Ни тебе платы за посадку
корабля, ни подушного налога - их вообще было немного, ни заметного
правительства. Нью-Канаверал, третий по величине город планеты, обходился
только сотней тысяч жителей... В те годы на Единогласии было приятно
пожить.
детей. Я хотел, чтобы они забыли, что были рабами, никогда не вспоминали
об этом, не упоминали при детях... и в то же время начисто похоронили
память о своем странном родстве. В том, что кто-то родился рабом, нет
ничего позорного - во всяком случае для раба, и нет никаких оснований
отказывать диплоидным комплементам в праве на брак. Значит, тем более
нужно забыть. Джозеф Лонг женился на Стерне Свенсдаттер (английская форма
"Эстель", с детства откликается на имя "Ллита"); они поженились, когда он
закончил учебу у повара, и мигрировали после рождения первого ребенка.
История простая. В ее правдивости трудно усомниться, она лишь красила мои
старания явиться Пигмалионом. Я не видел причин сообщать моей молодой жене
версию, отличающуюся от официальной. Поначалу Лаура знала, что они - мои
друзья, и потому была с ними приветлива, а потом привязалась к ним.
постели, и вне ее. Кроме того, говардианская добродетель, умение не
угнетать супруга выработались в ней еще тогда, когда она была замужем в
первый раз - большинству говардианцев приходится вступать для этого в брак
не один раз. Она знала, кто я таков - старейший. И наш брак, а позже и
дети, были зарегистрированы в архивах, как мое супружество с ее бабушкой и
наши отпрыски. Но она не относилась ко мне, как к человеку, который старше
ее на тысячу лет, и никогда не выпытывала подробности моих прошлых
жизней... просто слушала, если у меня было желание поговорить.