Об этом говорят Гомер и Ариан. Это утверждает Геродот. Исторические записи
свидетельствуют, что амазонки атаковали и почти уничтожили Афины около
1256 года до нашей эры. Считается, что последняя великая королева амазонок
Пенфесилия убита Ахиллом при осаде Трои. А Троя и впрямь существовала. Кто
знает? Единственная вещь, которая живет в качестве легенды, - рассказ о
диких и коварных воительницах-женщинах, которые возникали из тумана и в
нем же исчезали. Вообразите, если можете, мистер Рейд: вы слышите на поле
боя протяжный и свирепый военный клич, который пробирает вас до мозга
костей; вы видите пыль, клубящуюся из-под копыт приближающихся коней, и
задолго до того, как они достигнут ваших рядов, все небо будет усеяно
стрелами. Затем начинается рукопашная схватка: ваши меч и копье против
бипениса - боевого топора амазонок с двумя лезвиями; их кони маневрируют,
избегая ударов копья, и бипенисом они поражают руку, держащую меч. Во
время этой ужасной резни и кровопролития их глаза становятся дикими и
светящимися; их чувства поют от возбуждения и буйства сражения, которое
так же необходимо им, как дыхание. Битва продолжается до того, пока они не
обезглавят последнего мужчину или же не утащат его в лагерь, чтобы
искалечить. Это ужасно, мистер Рейд, и если амазонки действительно жили
когда-либо, благодарю Бога, что наши судьбы никогда не пересекутся. - Он
поднял свой бокал, выпил и поставил его обратно на стол.
пропасть, где-то между душой и физическим телом; и в этой холодной тьме
закипал ужас, готовый вот-вот вырваться наружу и вылиться изо рта, подобно
желчи. Он двинулся к двери.
бутылке "Бунз Фарм" еще осталось невыпитой большая часть.
Вы так и не хотите мне ничего сказать?
Конечно же, у некоторых амазонок рождались мальчики.
в лицо Эвана, не будучи точно уверенным, что именно он там видит. - С этим
нельзя было ничего сделать. Амазонки сохраняли в живых некоторых мужчин,
чтобы позже использовать для размножения. Большинство младенцев мужского
пола они убивали. Почему вы так интересуетесь цивилизацией амазонок? Мне
хотелось бы знать.
любопытство. - Эван открыл дверь; удушливая жара поджидала за ней, чтобы
заключить его в свои объятия. Геркулес тявкнул один раз, второй, и Кристи
положила на него ладонь, чтобы успокоить. - Спасибо за то, что приняли
меня, - сказал Эван. - И спасибо за вино.
работало, пытаясь уйти в сторону от ужасной правды, но снова и снова
возвращаясь обратно, потому что другого выхода из лабиринта не
существовало.
спустилась по лестнице, прошла через кабинет по направлению к кухне. Туда,
где хранились ножи. В этих комнатах она ощутила вонючий запах мужчины;
мужчины, с которым жила эта жалкая слабая женщина по имени Кэй, с которым
она спала и позволяла ему притрагиваться к своему телу. Ребенок, девочка,
спит наверху. Одеяло подложено под дверь, чтобы она прочно закрывалась и
приглушила звуки. Тварь проскользнула на кухню, ее чувства звенели от
напряжения. Она почти что видела в темноте. Почти что. На столе рядом с
раковиной стояли стаканы и тарелки, сложенные стопкой. Рука протянулась
мимо них, скинув большую часть посуды на пол. Она открыла дверцу буфета,
выдвигая наружу полки, выдергивая и рассыпая их содержимое. И скоро нашла
то, что искала: большой нож с огромным лезвием, едва ли когда-нибудь
использовавшийся. Лезвие было таким острым, что кровь закапала из
проверяющего его пальца.
время жизнерадостные желтенькие кухонные часы показывали, что ровно три
минуты назад наступил август.
отсвечивали в окнах, пробуждая приземистых, безымянных и злобных существ с
тяжелыми веками, которые праздно залегли на своих ревниво оберегаемых
квадратных участках газона. Проезжая мимо этих домов, Эван вовсе не был
убежден, что глаза этих тварей за своими деревянными и кирпичными стенами
не следили. В зеркальце заднего вида отражался полуночный мрак,
поглотивший Вифаниин Грех.
нарастающий и снова затухающий до полной тишины рев Майка Джегера; нежная
фортепьянная мелодия "Лунная речка"; задыхающийся женский голос,
рассказывающий о событиях в Джонстауне у "Джимми и К"; треск и вой
статического электричества из реального мира, лежащего за границами
деревни. - Боже милосердный, - неожиданно произнес Эван: внутри него
нарастала неуверенность, словно он стоял на полу, который едва ли мог
выдержать лишний вес. Он провел рукой по лицу. Боже милосердный, о Иисус,
о Господь на небесах. Страх и неверие терзали его, почти раздирая на
куски. Темные улицы Вифанииного Греха. Темные дома Вифанииного Греха.
Темный лес Вифанииного Греха. Все границы между ними превратились в один
великий мрак, бьющийся об окна микроавтобуса и пытающийся дотянуться до
него.
весом навалился на его спину словно какой-то огромный источающий яд паук.
Ужас от понимания того, что он, Кэй и Лори попали в гнездо какого-то
нечестивого и кровожадного культа почитания амазонок. Он свернул в проезд
к своему дому, остановил машину, выключил фары и радиоприемник и в течение
нескольких минут сидел неподвижно, собираясь с мыслями, насколько это было
возможно в удушливой жаре. Не об этом ли предупреждали его предчувствия с
того самого дня, когда они сюда приехали? О том, что зло в Вифаниином
Грехе сконцентрировано вокруг музея с его останками давно погибшей
Темискрии? Или чем-то еще более немыслимо ужасном, ожидающем впереди? Он
вдруг вздрогнул и почувствовал, как теряет контроль над своим сознанием. Я
что, схожу с ума? - спросил он себя. Нет, со мной все в порядке. Со мной
все в порядке. Но мне надо увезти отсюда Кэй и Лори. И сделать это очень
осторожно.
отпрыгнули от него прочь. Найдется ли что-нибудь выпить? Да. В
холодильнике должно быть пиво. По пути на кухню он включил свет в
гостиной, остановился, сделал еще шаг, словно марионетка, которую тянет за
веревочку когтистая лапа. Его ботинки захрустели на осколках разбитого
стекла и тарелок. Он потянулся к выключателю, затем уронил руку; его
сердце начало биться сильнее, и холодная петля неопределенности начала
затягиваться на горле. Что, Кэй вставала после того, как он ушел, и здесь,
на кухне с ней произошел несчастный случай? Он стоял спиной к двери
кладовой и разглядывал валявшиеся кругом осколки.
тихо, так спокойно. Но то была не тишина покоя, а пауза перед событиями,
расположенными на медленно разматывающейся нити времени. Эван отбросил
ботинком несколько осколков стекла из середины кухни. Затем, забыв о пиве,
он снова вернулся в прихожую тем же маршрутом - через гостиную, выключил
свет и стал подниматься по лестнице; одна из ступенек заскрипела под его
весом.
проскользнул внутрь.
очертания тела Кэй под одеялом; она лежала на левом боку, отвернувшись от
него. Черные волосы веером раскинулись по подушке. Разбуди ее, - сказал он
себе. Разбуди и расскажи ей о своих подозрениях. Забери ее и Лори из этого
Богом проклятого места. Разбуди ее немедленно. Сейчас. Сейчас. Он протянул
руку к очертанию ее плеча. Нет. Подожди. Она подумает, что ты пьян или
бредишь, или в конце концов нити твоего хрупкого душевного здоровья
оборвались. К ЧЕРТУ ВСЕ, РАЗБУДИ ЕЕ СЕЙЧАС, ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ
ШАНС! Он колебался. Нет. Не сейчас. Утром. Утром я все ей расскажу и,
может быть, смогу ее убедить, что нам нужно убираться отсюда.
ее спину он ощущал удары ее сердца, сильные и ритмичные. Некоторое время
он глядел в потолок, на котором его воображение стало рисовать глаза
Гарриса Демарджона - без лица, и, чтобы спастись от этого видения, он
закрыл глаза и пытался уснуть.
дюйму каждую секунду.
Корнев Павел
Самойлова Елена
Жюль Верн
Посняков Андрей
Муркок Майкл
Суворов Виктор