Чтение 54–й страницы книги ~Владычица Хан-Гилена~

мудростью. Ты должен сторожить тропу. Кому еще я могу доверять в такой
мере?

Элиан подавила ребяческий порыв забиться в уголок. Горящие глаза
Халенана сверкнули на нее, а Мирейн даже не взглянул.

- Моя жена поклялась, что пойдет со мной, - сказал он с оттенком
иронии. - У кого из вас окажется достаточно силы, чтобы
воспрепятствовать ей?

- Ну что за дурость! - взорвался Халенан. - У меня два сына и дочь,
они в безопасности в моем городе. А у тебя что?

Элиан двинулась было вперед, но рука Мирейна удержала ее, крепкая как
сталь и непреклонная. Он спокойно сказал:

- Братья мои, вы знаете, что делать. Если к полудню завтрашнего дня я
не подам никакого сигнала и вы не получите от меня весточки о победе над
Луйаном, начинайте атаку.

Халенан открыл было рот, но Вадин помешал ему заговорить, прикрыв
ладонью его губы. Лорд из Янона долго глядел на Мирейна, а потом
порывисто обнял его. - Постарайся выбраться живым, - сказал он. Мирейн
улыбнулся в ответ.

- Я не только постараюсь. Я вернусь с победой. - Какой самоуверенный.

Вадин отпустил его, и он повернулся к Халенану. Принц не двигался,
охваченный гневом. Мирейн наклонил голову и нахмурился.

- Прощайте, ваше величество, - холодно произнес Халенан.

- Прощай, брат, - сказал Мирейн. Халенан слегка выпрямился. Ему
пришлось смириться и вытерпеть объятия Мирейна, а потом и Элиан. Он
обнял сестру, и это получилось у него намного сердечнее, чем можно было
ожидать. Затем он, обуздав гнев, сделал шаг назад.

Элиан взглянула в лицо Вадина. Они не говорили и тем более не
прикасались друг к другу, только обменялись взглядами. Она тщетно искала
в себе чувство обиды или неприязни. Ни того, ни другого не обнаружилось.
Вадин был необходим. Он был частью этого мира, частью Мирейна. "Защищай
его, - велел он ей, - пока я не приду".

"Непременно", - ответила она. И еще: "Если твои кости скажут тебе,
что пора идти, не медли. Приходи как можно скорее со всем своим войском.
Иначе... иначе мы потеряем его". Он наклонил голову в знак обещания.

Они стояли под аркой огромных ворот, - это было последнее, что
увидела Элиан. Вадин стоял прямо, скрестив на груди руки, надменный и
спокойный. Халенан обнажил голову, и яростный ветер трепал его волосы;
взгляд Хала обжигал Элиан, пока она ехала через луг. Она смотрела
вперед. Передышка у огня оказалась хуже путешествия от зари до сумерек в
бурю с дождем и снегом: тело только начало вспоминать о тепле и сухих
ногах, как снова надо было выходить на улицу.

Свита молчала. Десять лучших людей Мирейна в алых одеждах,
потемневших от влаги до цвета засохшей крови, и ее десятка - в черных,
которые когда-то были зелеными. Маленьким утешением было то, что снег
почти прекратился; зато поднялся ветер, пронзительный и обжигающий.

От долины, где находилась пещера, равнина круто обрывалась в
глубокое, поросшее лесом ущелье Гарина. Узкая дорога извивалась вдоль
потока с каменистыми берегами. Там, где ветви деревьев свисали над
тропой, чьи-то заботливые руки подвязали их выше уровня голов
проезжающих.

- Это не в обычае бандитов, - заметила Элиан. Ее зубы стучали, и она
крепко сжала их.

Колено Мирейна коснулось ее колена. С поразительной ловкостью и
грацией он перенес ее в свое седло, усадив перед собой и обернув своим
плащом и себя и ее. Бешеный стоял спокойно, благосклонно терпя все их
глупости и даже получая от этого удовольствие.

Тепло окутало тело Элиан. Она наслаждалась им, хотя знала, что за ее
спиной кое-кто усмехается.

Армия получала удовольствие, бесстыдно наблюдая за любовной игрой
господина и госпожи, пусть даже и вполне невинной.

- Конечно, - сказал Мирейн ей на ухо, - это доказывает, что мы
добросовестно выполняем свой долг перед династией.

- Но не в седле же, - пробормотала Элиан. Он рассмеялся и поцеловал
ее в затылок. - Ну, тогда перенесем это на потом. Разве о нас уже не шла
скандальная слава? Выкупаемся, насладимся ужином в обществе наших
врагов, потратив на это как можно меньше времени, и возмутительно рано
отправимся в постель.

- И будем грешить всю ночь. - Она откинулась назад, окунаясь в
живительное тепло его тела, и обхватила пальцами его руки, сплетенные
вокруг ее талии. Он все-таки решил простить ее, принять неизбежное. А
она решила позволить ему это. - Иногда мне кажется, что я слишком
счастлива. Даже здесь, даже зная о том, что ждет нас в Гарине... Это
просто нечестно.

- Нет, честно. И замечательно. Это любовь, видишь ли, а мы
отправляемся на войну. Элиан слегка улыбнулась.

- Серые монахи говорят, что любовь - это худшее, что случается между
двумя людьми. Человек может прожить долгую жизнь, вовсе не мечтая о
битвах, но даже евнух мечтает о любви. - В самом деле?

- Я знала когда-то одного евнуха. Он был рабом в Асаннане. Он сказал,
что никогда даже не думал о женщинах, но я знаю, что он мечтал о
мужчинах.

Мирейн поразмыслил над этим в своей неподражаемой манере - быстро и
вдумчиво. Элиан нравилось наблюдать за вихрями его разума; вторгаться
туда, вращаться вместе с этими вихрями, оставляя ненадолго свою
опустевшую и невесомую телесную оболочку.

Она смотрела через его глаза, осознавая разницу: линии его тела,
плечи и бедра, полнота там, где у нее ничего не было; и никакой нужды
сдерживать мягкую тяжесть груди. А присутствие теплого женского тела,
прижатого к его телу, будоражило и волновало его, вызывая острое как меч
желание, которое он сдерживал в радостном предвкушении, и чудесный
благодарный румянец на щеках.

Сама же она чувствовала себя на удивление свободно и тихонько
смеялась. Он обвил ее руками, и его нежные пальцы отправились в
путешествие по самым тайным изгибам и впадинкам. Как странно это было,
как чудесно, чувствовать мягкость там, где он был крепок, познавать
тайну там, где его телу нечего было скрывать, и вновь столкнуться с ее
глубокой и мощной силой.

Ее глазами он видел крутой поворот дороги; ее ушами он слышал, что
Бешеный притих, подняв голову и раздувая ноздри. Металл о металл,
подкова о камень.

Илхари направилась вперед в одиночестве. У изгиба дороги она
остановилась. Мирейн, снова заключенный в собственное тело, направил
жеребца вслед за ней.

После поворота дорога устремлялась почти прямо к маячившей впереди
серой стене гор. Там скакала небольшая группа: несколько всадников,
окруживших груженую повозку, и впереди - человек, которого отправил с
поручением лорд Касиен. Этот человек, перегнувшись через луку седла,
подгонял свою утомленную лошадь.

- Лорд Гарин из Гарина, ваше величество, прибыл сам, чтобы
приветствовать вас.

Имя Волк вполне подходило ему. Лорд вовсе не был старым, но волосы
его оказались серо-стального цвета, густые и короткие, как шерсть волка.
Он был узколиц, длиннонос, с бледной желтоватой кожей, удлиненными
глазами, глубоко посаженными и янтарно-золотыми, как у настоящего зверя.
Они сверкнули насмешкой, когда он рассматривал мужчину, женщину в
мужском наряде и их небольшую свиту в скромных одеждах.

- Ваше величество, - сказал он, низко кланяясь в седле и обнажая
длинные желтые зубы, - моя госпожа Калириен, я не ошибся?

Даже сидя спиной к Мирейну, Элиан почувствовала холодный блеск его
улыбки.

- Это действительно Калириен, и Элиан иль Орсан из Хан-Гилена, и моя
королева.

- Ваше величество, - сказал лорд Гарин, нисколько не смутившись, - вы
оказываете нам честь. - Он указал на повозку. - Здесь имеются дрова,
пища и вино, а также теплые одеяла. Ваши люди ни в чем не будут
нуждаться в ваше отсутствие.

- Мой господин весьма великодушен, - сказал Мирейн.

- Я верный вассал, ваше величество. - Такое впечатление вы и
производите, мой господин Гарин, - сказала Элиан, ловко пересаживаясь на
спину Илхари. Кобыла переступила с ноги на ногу; на губах Элиан возникла
кривая улыбка. - Значит, мы едем в ваш замок?

Глава 24

Дорога, хоть и крутая, была ровной, а замок оказался намного больше,
чем представлялось издали. Он был таким же обширным, как сам Хан-Ашан,
так что эту крепость нельзя было назвать маленькой.

Но Хан-Ашан претендовал на изящество: тонкая резьба, изысканные
гобелены, даже рабы там одевались элегантно. В Асан-Гарине же никто
ничего не изображал. Это было настоящее военное укрепление. Воины здесь
ходили в коже и при полных доспехах. Женщины сидели по домам или сновали
по улицам как тени, до самых пят закутанные в тяжелые покрывала. А
босоногие голые дети таращили серьезные глаза на только что прибывших
гостей и не произносили ни слова.

Тишина была сверхъестественной. Любая другая крепость встречала их
гомоном и приветственными криками. Порой к подобному шуму примешивалось
и недовольство, но выражаемое вслух. А эти люди молчали и не выкрикивали
ни имени короля, ни его титула. Они просто стояли во дворах или в
переулках и смотрели.

Правда, их было слишком мало, чтобы заподозрить присутствие армии.