бесшумно вскарабкался по наружной стене конюшни. При свете луны или на
ощупь он находил опору для застывших на холоде рук и ног. Добравшись до
окошка, он оглянулся через плечо и увидел Иларион, в этот момент
поднимающуюся на востоке.
затаил дыхание. Сердце его громко стучало, он замер на месте,
прислушиваясь. Больше ничего не было слышно. В конюшне неожиданно
оказалось приятно тепло. Дэвин осторожно пополз вперед и заглянул вниз.
рядом с ним освещал пустую бутылку вина. Наверное, ему по жребию выпало
нести это скучное дежурство среди коней и соломы, подумал Дэвин.
конюшни, среди запахов сена, животных и разлитого красного вина Дэвин
впервые убил человека, всадив в горло спящему барбадиору кинжал. Не так
воображал он в мечтах свои доблестные подвиги.
тошноту. Это запах вина, пытался убедить он себя. И еще крови оказалось
больше, чем он думал. Он насухо вытер кинжал и только потом открыл дверь
своим спутникам.
опустил ладонь на плечо Дэвина.
глазах тревожное сочувствие.
и солдата из Второй роты потащили к одной из хозяйственных построек. Баэрд
несколько секунд внимательно изучал обстановку, не давая себя торопить,
затем расположил оба тела особым образом перед дверью и подпер закрытую
дверь бревном, которое, как предположил Дэвин, потом будет казаться
упавшей балкой.
тянул грустный припев о давно потерянной любви. Наконец и он тоже умолк.
подожгли сухую солому и дерево в конюшне и в двух соседних постройках, в
том числе и в той, где были заперты в ловушке мертвецы. Потом бросились
бежать. К тому времени, как они оказались за пределами поместья Ньеволе,
конюшни пылали адским пламенем. Ржали кони.
очень тщательно разработали этот план еще в Феррате. Обгоревшие тела
осведомителя и солдата Второй роты найдут люди Каралиуса. Наемники Первой
роты сделают очевидный вывод.
холоде, под открытым небом, по очереди неся дежурство. Все прошло очень
хорошо. Казалось, все прошло так, как планировалось. Дэвин жалел лишь, что
они не смогли выпустить коней. Их ржание врывалось в его тревожный сон.
поторговался и купил у дровосека партию свежесрубленных бревен. Они
заплатили новую транзитную пошлину и продали бревна в первом же форте по
ту сторону границы. Еще они приобрели груз зимней шерсти для продажи в
Феррате, где должны были присоединиться к остальным.
ответственность перед компаньонами.
ту осень и зиму, которые наступили после разоблачения заговора семьи
Сандрени. Сами по себе они не были крупными; но взятые вместе беспокоили и
раздражали Альберико Барбадиорского до такой степени, что его помощники и
посыльные стали считать свою работу физически опасной, когда обязанности
вынуждали их приближаться к тирану.
дома, в Барбадиоре, когда он был всего лишь главой не слишком знатной
семьи, - Альберико той зимой отличался поразительной вспыльчивостью.
того как предатель Томассо из семейства Сандрени был найден мертвым в
темнице, когда за ним пришли, чтобы отвести к профессионалам. Альберико,
ожидающий в комнате с орудиями пыток, впал в страшную ярость. Все
караульные из Третьей роты Сифервала были казнены. В том числе и новый
начальник стражи; предыдущий покончил с собой накануне ночью. Самого
Сифервала вызвали обратно в Астибар из Чертандо для разговора наедине с
хозяином, после чего он много часов хромал и трясся.
совершенно вывело из равновесия то, что произошло в лесу. Он, несомненно,
плохо выглядел; один его глаз казался каким-то странным, а походка стала
своеобразной. Затем, в последовавшие дни и недели, когда местные
осведомители всех трех рот начали присылать сообщения, выяснилось со всей
очевидностью, что в городе Астибаре просто не поверили - или предпочли не
поверить - в то, будто в лесу вообще что-то произошло, что вообще
существовал какой-то заговор Сандрени.
предводительством Томассо бар Сандре. Люди во всем городе цинично
отзываются обо всем этом, гласили донесения. Слишком многие знали о
глубокой ненависти, разъединявшей эти три семьи. Слишком много ходило
слухов о среднем сыне Сандре, предполагаемом вожаке предполагаемого
заговора. Он мог выкрасть мальчика из храма Мориан, говорили в Астибаре,
но заговор против тирана? Вместе с Ньеволе и Скалвайей?
хоть мало-мальски разбирался в географии и экономике, понимали, что в
действительности происходит. Как, путем подавления этой "угрозы" со
стороны трех из пяти самых крупных землевладельцев дистрады, Альберико
просто создает прозрачное прикрытие для захвата земель, который иначе
ничем не оправдан.
центре, фермы Ньеволе - на юго-западе вдоль границы с Ферратом, а
виноградники Скалвайи образуют богатейший пояс на севере, где выращивают
лучший виноград для голубого вина. Чрезвычайно удобный заговор,
соглашались во всех тавернах и кавницах.
быстрое правосудие! Какие веские доказательства против них собраны? Среди
Сандрени оказался осведомитель, как было объявлено. Он умер. Разумеется.
Томассо бар Сандре возглавлял заговор, говорили им. Он тоже, к величайшему
прискорбию, умер.
горькое, саркастическое недоверие. Их можно было покорить, придавить
тяжелым барбадиорским каблуком, но нельзя лишить разума или сделать
слепыми. Они умеют распознать интриги тирана.
Астибар, переживающий экономические потрясения от конфискаций и ужасы
казней, все еще находил в себе силы издеваться. А затем пришел первый из
насмешливо-злобных стишков с запада - из самой Кьяры, - написанный, как
утверждали некоторые, самим Брандином, но, скорее, заказанный одному из
поэтов, роящихся вокруг его двора. Стишки были пасквилем, обвиняющим
Альберико в том, что он видит заговоры в каждом сельском дворе и
использует их как предлог для захвата домашней птицы и огородов по всей
Восточной Ладони. Еще в них имелись многочисленные, не слишком
завуалированные инсинуации сексуального характера.
Чертандо и Феррате, барбадиоры срывали почти сразу же, как только они
появлялись. К несчастью, это были запоминающиеся стихи, и людям достаточно
было прочесть или услышать их всего лишь раз.
потерял контроль над собой. Он также признал, что большая доля его ярости
коренилась в страстном негодовании и порождалась страхом.
чуть не убили его в том проклятом охотничьем домике в лесу.
обмана. Он имел все основания требовать правосудия. Но у него не было
признания, свидетеля, вообще никаких доказательств. Ему необходим был
живой осведомитель. Или Томассо. Томассо был нужен ему живым. В ту первую
ночь в его сны то и дело врывались яркие картинки: сын Сандре, связанный и
обнаженный, согнутый в соблазнительную позу на одном из механизмов.
всех провинций о том, что никто не верит ни единому слову о заговоре,
Альберико отказался от своего первоначального, тщательно отмеренного
ответа на него.
семей были найдены и преданы смерти на колесах в Астибаре. Он не ожидал,
что их окажется так много, когда отдавал этот приказ. Вонь стояла ужасная,
а некоторые из детей оставались в живых на колесе неслыханно долго. Это не
давало сосредоточиться на государственных делах чиновникам в кабинетах над
Большой площадью.
купцов, переезжающих из одной провинции в другую, наряду с уже
существующей пошлиной за переход из Восточной в Западную Ладонь.
переправили домой, в Барбадиор. Для предприятия, задуманного в гневе,
считал он, это была удачная находка. Цена на зерно в Империи тут же упала,
что нанесло урон двум самым старинным соперникам его семьи и в то же время
снискало ему огромную популярность у народа. Пусть даже с народом в