станет этой ниточкой.
глазами скорее лукавыми, нежели хитрыми. Он неторопливо и обстоятельно
познакомил меня с городом, оказавшись вполне толковым чичероне, а затем
проводил в дом, где мы с поручиком Моллером условились встретиться...
столкнулся в том доме, был мой человекообразный командир батальона. Майор
Афанасьев.
фейерверки разом.
списке на "Георгия", - продолжал он. - Разумеется, я немедля ее похерил, но
с помарками наградные списки сдавать не положено, вот я и бросился Моллера
искать. А тут - вы, к нечаянной радости моей.
совестливое неуютство испытываю...
мне бояться? - Майор прямо-таки изнутри светился от прилива какого-то
особенно злого восторга. - Я уж постараюсь и себя сберечь, и вас упечь. В
тылы, чтобы ни в какие победные реляции вы никогда впредь и не попадали.
Будете двадцать лет скот пасти вместе с трусами, ворами и дезертирами.
отслужить весь солдатский срок без всяких скидок. Подобная гуртовая служба
засчитывалась день за день, в ней не предусматривался ни отпуск, ни отдых.
Не говоря уже о льготах за боевые ранения, личную отвагу, за участие в
сражениях, в поисках и захвате пленных. Тыловые скотопасы были армейскими
париями, получая из солдатского довольствия лишь гнилую муку да кое-как
застиранное обмундирование третьего срока годности...
залепетал совсем уж позорно:
невозможно!..
бесстрашие и картежный кураж? Я ведь ничего не позабыл и забывать не
намерен. И с наслаждением через год приеду поглядеть, как вы там в навозе
копаетесь. Да вы сапоги мои прилюдно лизать будете, лишь бы я дозволил вам
хотя бы в баню сходить!
он дикого гнева во мне, неизвестно еще, как бы судьба моя обернулась. Вполне
вероятно, что именно так, как о ней он и размечтался...
истекшее полугодие. Ударил собственного командира батальона, за что мне,
рядовому стрелку, полагался военно-полевой суд во всей его военно-полевой
суровости. Правда, дворянину, даже разжалованному в солдаты, шпицрутены не
грозили, но бессрочная каторга, если не расстрел с учетом военного
положения, в арсенале суда вполне могли оказаться.
предыдущий. Дернулся, схватился волосатой дланью своей за щеку и... И
улыбнулся:
любой суд, Олексин!..
рандеву. На миг оттуда веселый шум донесся, женский смех, оживленные голоса.
И все опять смолкло, когда майор дверь за собою закрыл.
успокоился даже. И тут только заметил, что приданный мне Ванюшка замер в
углу.
АФАНАСЬЕВА".
Ванюшке. Он сразу же умчался, а я почему-то с особой старательностью оправил
свой статский костюм и, вздохнув, решительно шагнул в гостиную.
Позвольте, дамы и господа, рекомендовать...
откровенностью. Так вот, как командир батальона, я НЕ рекомендую вам, дамы и
господа, сего мелкого фрондера, бахвала и картежника-перехвата. Впрочем,
разбирайтесь с ним сами, поскольку у нас с поручиком Моллером есть небольшое
служебное дело. Может быть, нас проводят в другую комнату?
среди этих оставшихся не было ни одного хоть сколько-нибудь знакомого мне
лица: майор безошибочно просчитал момент моего первого появления в
совершенно стороннем для меня обществе, уведя с собою Моллера. И все сейчас
настороженно смотрели на неизвестного им статского господина, весьма
красноречиво представленного волосатым моим командиром батальона.
некая миловидная белокурая особа, неуверенно при этом улыбнувшись.
которая идет на Кавказе, кого удивишь картами? Здесь, куда ни глянь, казаки
- с пиками, оркестры - с бубнами, кладбища - с крестами да раны с червями. А
если при этом учесть, что милые дамы хлестко бьют незадачливых королей
удачливыми валетами...
самостоятельно выпутаться из собственной болтовни. Особенно оживленно
смеялись дамы, а полненькая брюнеточка - хозяйка дома, как потом выяснилось,
- кокетливо погрозила мне пальчиком:
шутка. Все сразу же ощущают себя умнее ее содержания, переполняются
собственной самоуверенностью, и затянувшаяся страница угасших было бесед
переворачивается чистой стороной. Несколько заскучавшее общество, уже
готовое разбиться на изолированные осколки, сплачивается вновь, вдруг обретя
новые центростремительные силы. Я со всей возможной оживленностью
рассказывал петербургские анекдоты полуторагодичной давности, милые дамы и
офицеры помоложе с интересом слушали меня, и все вернулось в свою колею. И
не вылезло из нее, когда в гостиную возвратились мои непосредственные
командиры: ротный и батальонный, причем последний был явно обескуражен тем
обстоятельством, что я стал центром весьма улыбчивого внимания. При этом я
заметил, что оба моих командира выглядят одинаково напряженно: мне
показалось, что они откровенно объяснились друг с другом, но общего языка
так и не нашли. Майор сразу же прошел к мужчинам постарше, где и принялся за
кизлярское, а поручик при первой же возможности отозвал меня в сторону:
более уходить из него сам. Надо что-то немедленно предпринимать.
потому что сказать поручику мне было решительно нечего.
неожиданно вошел Руфин Иванович Дорохов. Дамы и большинство офицерской
молодежи встретили его почти восторженно, пожилые - куда более сдержанно, но
не это меня удивило. Меня удивило... Нет, меня неприятно поразило, что
Дорохов упорно и весьма подчеркнуто меня не замечал.
подчеркнутым невниманием к моей особе он дает мне понять, что исполнять
изложенную в записке отчаянную просьбу мою не намерен. И явился для того
лишь, чтобы продемонстрировать мне свой категорический отказ. И я тут же
решил уйти, и ушел бы, если бы милая хозяйка не сказала, понизив голос:
Пятигорске не принято, чтобы дамы ходили в одиночестве, а ее супруг - такая
незадача! - отбыл в Тифлис по служебным надобностям.
выразил горячее желание выпить с нею чашечку шоколада, обождал в саду, пока
она отпустит на покой прислугу ("...у нас обожают всяческие сплетни!..")
и... И напрочь позабыл о человекообразном майоре, а заодно и о всех своих
страхах...
помнил, как обидел меня Дорохов своим дерзким невниманием. И прямо из
страстных объятий помчался к нему за разъяснениями, не отряхнув, так
сказать, поцелуев с лица.
крик, и его разбудили.
Майор Афанасьев проигрался вдрызг и в счет проигрыша обязался немедля подать
рапорт о переводе из Апшеронского полка. Так что спите спокойно и, Бога