бы упал.
крепительным снадобьем, которое он захватил нарочно для меня, и дал мне
выпить глоток; затем осторожно посадил меня на землю.
уже не была неожиданной, как для меня. Он успокаивал меня, как малого
ребенка, изливался мне в своей признательности и наговорил тысячу самых
нежных и ласковых слез. Но я плохо понимал, что он говорит; должно быть, мой
ум помутился от наплыва счастья. Наконец, мое душевное смятение разрешилось
слезами, после чего способность речи вернулась ко мне.
сказал ему, что смотрю на него как на человека, посланного небом для моего
избавления, и все, что здесь случилось с нами, мне кажется цепью чудес.
Такие события свидетельствуют о тайном промысле, управляющем миром, и
доказывают, что всевидящее око творца отыскивает несчастных в самых
заброшенных уголках мира, дабы утешить их.
проникнуться благодарностью к тому, кто столь чудесным образом охранял меня
в пустыне и не дал мне погибнуть в безотрадном одиночестве? И кого мог я
благодарить за свое избавление, как не того, кто источник всех благ, всякого
утешения и отрады?
чего подкрепиться из корабельных запасов, которых еще не успели расхитить
негодяи, так долго хозяйничавшие на корабле. Вслед затем он крякнул
матросам, сидевшим в лодке, выгрузить на берег тюки, предназначенные для
губернатора. Их было столько, что могло показаться, будто я вовсе не
собираюсь уезжать с ним, а остаюсь на острове до конца моих дней.
напитками, в том числе шесть больших (в две кварты каждая) бутылок мадеры,
затем: два фунта превосходного табаку, двенадцать огромных кусков говядины,
шесть кусков свинины, мешок гороху, около ста фунтов сухарей, ящик сахару,
ящик белой мужи, полный мешок лимонов, две бутылки лимонного соку и еще
много разных разностей по части яств и питий. Но главное, мой друг
позаботился снабдить меня одеждой, которая была еще в тысячу раз нужнее еды.
Он мне привез полдюжины новых совершенно чистых рубах, шесть очень хороших
шейных платков, две пары перчаток, шляпу, башмаки, чулки и отличный
собственный костюм, почти не надеванный, - словом, одел меня с головы до
ног.
тогдашнем положении. Но до чего неуклюжий был у меня вид, когда я облекся в
новый костюм, и до чего мне было неловко и неудобно в нем первое время.
крепость, мы стали совещаться, что нам делать с пленными. Вопрос был в том,
не будет ли рискованно взять их с собой в плавание, особенно двоих, которых
капитан аттестовал как неисправимых негодяев. По его словам, это были такие
мерзавцы, что если бы он и решился взять их на корабль, то не иначе, как в
качестве арестантов, т. е. закованными в кандалы, с тем, чтобы отдать их в
руки правосудия в первой же английской колонии, в которую придется зайти.
Словом, капитан был в большом смущении по этому поводу.
два молодца станут сами упрашивать нас оставить их на острове. "Пожалуйста
устройте, я буду очень рад", отвечал мне капитан.
вашего имени". Затем, позвав к себе Пятницу и двух заложников (которых мы
теперь освободили, так как товарищи их сдержали данное слово), я приказал им
перевести пятерых пленников из пещеры, где они сидели, на дачу (но отнюдь не
развязывая им рук), и там дожидаться меня.
этот раз уже в качестве самого губернатора. Когда все собрались и капитан
сел подле меня, я велел вывести к себе узников и сказал им, что мне в
точности известно их преступное поведение по отношению к капитану и то, как
они дезертировали с кораблем и, наверное, занялись бы разбоем, если бы, по
воле провидения, не упали в ту самую яму, которую они вырыли другим.
владельцу и приведен на рейд, капитан же, ими выбранный, получил заслуженное
возмездие за свою измену; вскоре они увидят его висящим на рее. Затем я
спросил у них, что они могут сказать мне в свое оправдание, так как я
намерен казнить их как пиратов, на что имею полное право по занимаемой мной
должности.
но что капитан обещал им пощаду и потому они смиренно умоляют меня оказать
им милость - оставить их в живых. Но я сказал им: "Право не знаю. какую
милость я вам могу оказать. Я решил покинуть этот остров со всеми моими
людьми; мы уезжаем в Англию на вашем корабле. Что же касается вас, то
капитан говорит, что взять вас с собой он может не иначе, как закованными в
кандалы, с тем, чтобы по прибытки в Англию предать вас суду за бунт и
измену. А вы сами знаете, что вам за это грозит виселица. Итак, едва ли мы
окажем вам благодеяние, взяв вас с собой. Если вы хотите знать мое мнение,
то я посоветовал бы вам остаться на острове; постарайтесь устроиться здесь:
только при этом условии, - так как мне дано разрешение уехать отсюда, - я
могу помиловать вас".
говоря, что, конечно, лучше жить в пустыне, чем воротиться в Англию только
затем, чтобы попасть на виселицу.
он не решается оставить их здесь. Тогда я, в свою очередь, сделал вид, что
рассердился на него. Я сказал ему: "Они мои пленники, а не ваши. Я обещал
помиловать их и сдержу свое слово; если же вы не находите возможным
согласиться со мной, так я сейчас же выпущу их на свободу, и тогда ловите их
сами, как знаете".
образом дело было улажено. Я приказал развязать их и сказал им: "Теперь
ступайте в лес на то место, где мы вас забрали; я прикажу оставить вам
несколько ружей и амуницию и дам необходимые указания на первое время. Вы
можете очень недурно прожить здесь, если захотите". Вернувшись домой после
этих переговоров, я начал собираться в дорогу. Я, впрочем, предупредил
капитана; что не могу быть готов раньше следующего утра, и попросил его
ехать на корабль без меня и готовиться к отплытию, а поутру прислать за мной
катер. "Да прикажите, - прибавил я, - повесить на рее труп того бездельника,
которого они выбрали в капитаны: я хочу, чтоб его видели те пятеро, что
остаются здесь".
ними серьезный разговор об их положении. Повторив, что, по моему мнению, они
избирают благую часть, оставаясь на острове, так как, если они вернутся на
родину, их непременно повесят, я указал им на корабельную рею, где висело
бездыханное тело их капитана, и сказал, что и их ожидала бы такая же участь.
сказал, что намерен ознакомить их с историей моей жизни на острове, чтоб
облегчить им первые шаги, и приступил к рассказу. Я рассказал им все
подробно, как я попал на остров, как собирал виноград, как посеял рис и
ячмень, как научился печь хлеб. Я показал им свои укрепления, свои поля и
затоны, - словом, сделал все от меня зависящее для того, чтобы они могли
устроиться удобно, не забыл и предупредить их и о том, что в скором времени
к ним могут приехать шестнадцать испанцев; я дал им письмо для ожидаемых
гостей и взял с них слово, что они примут их в свою общину на равных с собою
правах.
ружья и три шпаги, а также полтора боченка пороху, которого у меня
сохранилось так много потому, что, за исключением двух первых лет, я почти
не стрелял. Я дал им подробное наставление, как ходить за козами, как их
доить и откармливать, как делать масло и сыр. Короче говоря, я передал им в
немногих словах всю историю своей жизни на острове. В заключение я пообещал
им упросить капитана оставить им еще два боченка пороху и семян огородных
овощей, которых мне так недоставало и которым я был бы так рад. Мешок с
горохом, который капитан привез мне в подарок, я тоже отдал им на хозяйство
- с советом употребить его весь на посев.
корабль. Но как мы ни опешили с отплытием, а все-таки не успели сняться с
якоря в ту ночь. На следующий день, на рассвете двое из пяти изгнанников
приплыли к кораблю и, горько жалуясь на троих своих товарищей, Христом богом
заклинали нас взять их с собой, хотя бы потом их повесили, потому что, по их
словам, им все равно грозит смерть, если они останутся на острове.
моего разрешения. Но в конце концов, заставив их дать торжественную клятву в
том, что они исправятся и будут вести себя примерно, мы приняли их на
корабль. После изрядной головомойки и порки они стали весьма порядочными и
смирными парнями.
были обещаны поселенцам. К этим вещам, по моей просьбе, он присоединил их
сундуки с платьем, за что они были очень благодарны. Я тоже ободрил их,
обещав, что не забуду о них и, если только по пути мы встретим корабль, я
непременно пошлю его за ними.
собственноручно большую шапку из козьей шкуры, мой зонтик и одного из моих
попугаев. Не забыл я взять и деньги, о которых уже упоминал раньше, но они
так долго лежали у меня без употребления, что совсем потускнели и заржавели
и только после основательной чистки стали опять похожи на серебро; я взял
также деньги, найденные мною в обломках испанского корабля.
Маркеев Олег
Каргалов Вадим
Шидловский Дмитрий
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Березин Федор