Учуяв печенье, которое я в этот момент ел, она радостно кинулась мне на
руки, и мне стоило большого труда отойти от нее на пару шагов и
сфотографировать. Чтобы не отдавать ей все печенье, я отнес полпачки к
своему рюкзаку, а когда вернулся, его уже доедал зеленый попугайчик-калита.
прокладывали себе путь тяжелые броненосцы. Чтобы узнать, с кем из них
имеешь дело, достаточно резко осветить зверька фонариком. Ушастые Dasypus
убегают смешными скачками, толстые Cabassous с фырканьем подпрыгивают на
месте и потом пытаются незаметно удрать, медлительные Euphractes
прижимаются к земле, а маленькие Tolypeutes и вовсе сворачиваются в шар. В
пальмовые рощи броненосцы почему-то не заходили, но там сновали полчища
крыс Bibimys с ярко-малиновыми носами.
оказалось гигантским муравьедом (Myrmecophaga tridactylus). Фантастический
зверь с длинным, как клюв ибиса, носом и роскошным флагом-хвостом словно
сошел с картин Дали. Позже я узнал, что и сам художник заметил
поразительное сходство между творением природы и персонажами своих картин
- он даже держал дома ручного муравьеда.
болотистой пойме. На дороге появились странные следы, очень похожие на
отпечатки копыт тапира, но чуть поменьше. Я долго ломал голову, кто бы это
мог быть, пока не увидел капибару (Hydrochoerus hydrochoreus). Последний
уцелевший из гигантских грызунов прошлого, капибара напоминает рыжеватую
морскую свинку, но она ростом с барана и вся какая-то квадратная. Когда я
вышел на мост через ручей, из-под него выплыла самка с парой совсем
маленьких детенышей. Отчаянно загребая воду копытцами, капибарята едва
поспевали за матерью. Увидев меня, они нырнули, но были отлично видны в
прозрачной воде. Метров через десять троица выскочила на поверхность и с
треском удрала в камыш.
здесь не черная, как в сельве, а рыжая. Я переночевал под деревом, в кроне
которого наутро обнаружил гнездо пальмовых дятлов (Melanerpes flavifrons)
- они черные с красной головой, полосатыми боками и ярко-желтой грудью.
заплыл, а вся половина лица распухла так, что я стал похож на монстра из
фильма ужасов.
торчать на раскаленной дороге, поглощая коробками закупленный в
супермаркете молочный шейк (это вроде коктейля).
старикашкой-немцем за рулем. С ним мне удалось проехать довольно далеко -
почти через всю провинцию Entre Rios (Междуречье). Пыльные пастбища и
эвкалипты тянулись по сторонам, сбитые машинами скунсы и опоссумы валялись
по обочинам. Сначала старикан рассказывал о тяжелой жизни немецкой общины,
потом вдруг похвастался, что он - бывший штурмбанфюрер СС и находится в
розыске как военный преступник. Я, конечно, не поверил, но он вытащил из
бардачка крест и еще какие-то награды.
его немедленно придушить (дорога была достаточно пустая). С другой
стороны, посты ГАИ в этой части страны стоят через каждые 50 км, и перед
очередным постом машину мне пришлось бы бросить. Решил, что проеду
последний пост перед своей развилкой, а потом убью мерзавца. Мы доехали до
КПП, и я уже полез в карман рюкзака за веревкой, но тут старая сволочь
вдруг заявила:
Вылезай.
мое лицо и Индульгенцию, полицейский побледнел, выскочил на дорогу перед
первым же грузовиком и лишь потом спросил, куда мне, собственно, надо
ехать. Грузовик оказался попутным. Офицер отвел шофера в сторону и сказал
ему что-то такое, что тот всю дорогу называл меня не иначе, как "senior
comandante".
хомяков Scapteromys, белобрюхие мерзкие опоссумы (Didelphus albiventris),
серпокрылые козодои (Eleothreptus anomalus).
устоявшихся русских названий или есть, но неудачные. Поэтому мне иногда
приходится придумывать их самому, а следом на всякий случай писать
латинское название.
берегу широченной мутной Параны, а утром перешел по мосту в провинцию
Chaco. Снова потянулись сухие пастбища в дымке от пожаров - пастухи жгли
сухую траву и кустарник. Я много читал о знаменитых аргентинских "ковбоях"
- гаучос, об их богатых традициях и красочных костюмах. Но везде скот
почему-то пасли люди в джинсах, кедах и футболках.
шляпе и богато расшитой рубахе с бахромой, с огромным ножом за широченным
поясом и золочеными шпорами на мушкетерских сапогах. Сей былинный персонаж
подъехал ко мне, участливо оглядел пыльный рюкзак и столь же пыльную морду
и спросил:
Познакомиться с ними поближе я не успел, потому что подошла попутка. Меня
высадили в семи километрах от национального парка Чако, куда я дополз к
обеду в совершенно расплавленном состоянии. Я знал, что через пару дней
привыкну к местному климату и перестану обращать внимание на температуру,
но пока было довольно тяжело.
прохладным кафелем душевая и десятки километров покрытых мягкой пылью
лесных дорожек, словно специально созданных для ходьбы босиком и чтения
следов.
Аргентины, Парагвай и часть Бразилии. В основном они состоят из колючих
акаций, quebracho (этим словом, означающим "сломай топор", обозначают
Solinopsis и еще десяток пород с твердой древесиной, относящихся к разным
семействам) и дерева омбу (Phytolacca dioica), кора которого словно
плавится на солнце, оплывая к корням.
бродит странная птица Cariama cristata, родственник вымерших
гигантов-фороракосов. По ночам сквозь высокую траву, высматривая грызунов,
пробирается робкое создание - рыжий гривистый волк (Chrysocyon brachyurus)
с ногами-ходулями и огромными ушами. Увидеть его мне удалось только один
раз - в основном попадались заурядные с виду парагвайские лисы (Dusicyon
gymnocercus). Из трех видов пекари, стадами прочесывающих парк, один
настолько редок, что долго считался вымершим - это рослый серый Tayassu
wagneri.
"Землей шорохов". Больше всего не хомяков, как в других частях Америки, а
колючих шиншиллокрыс (Echimyidae). По деревьям ползают смешные дикобразики
Chaetomys с носом картошкой. Хищников тоже немало: по утрам то и дело
встречаешь выводки носух, которые безмятежно рыщут в опавших листьях,
подняв, как флаги, полосатые хвосты, а на обочинах дороги через каждые
пять километров обязательно увидишь нору местного барсука-гризона
(Galictis vittatus), удивительно похожего на африканского медоеда.
ними очень интересно. Утром вас преследуют мухи, реагирущие на движение -
достаточно остановиться, и они отвязываются. Днем их сменяют обычные
слепни, привлекаемые запахом мокрой кожи, а вечером появляется другой вид,
который охотится за темными предметами - от него защищает белая футболка.
Все они довольно безобидны, в отличие от ночных москитов Phlebotomus,
которые переносят лейшманиоз.
светляков, обитающая под бревнами и в густой траве. Она длиной с гороховый
стручок, с двумя белыми "фарами" на переднем конце, двумя красными - на
заднем и цепочками зеленоватых "окошек" по бокам.
сезон.
удавалось увидеть - то черный орел Harpyhaliaetus solitarius попадется, то
короткоклювый колибри (Ramphomicron). Гораздо веселее было на лесных
озерах. Там бродили большие цапли Ardea cocoi, сотенными стаями кружили
коршуны-слизнееды (Rhostramus sociabilis), а по листьям гигантских
кувшинок Victoria cruciana бегали яканы (Jacana), трепеща, как мотыльки,
желтыми крылышками. На озерах водятся кайманы и анаконды, но последних мне
не удалось увидеть ни разу - попадались только коричневые гигантские ужи
(Cyrtodryas gigas).
бразильскую границу. Каждое утро меня будили концерты черных ревунов
(Alouatta caraya). Днем приезжали школьные экскурсии и угощали всякой
всячиной, а по ночам единственными соседями были жабы и лягушки,
собиравшиеся в душевой ради прилетевших на свет насекомых (всего я
насчитал там 16 видов амфибий).
польско-украинской общине. Никто из девушек уже не помнил ни слова на
славянских языках, лишь одна спросила меня "Te gusta vareniki?" - "Тебе
нравятся вареники?"
долго, к изумлению прохожих, хором скандировали "Vla-di-mir! Vla-di-mir!"
- пока не скрылись за поворотом.
Березин Федор
Нортон Андрэ
Шилова Юлия
Махров Алексей
Самойлова Елена
Афанасьев Роман