Чтение 54–й страницы книги ~Моя кузина Рейчел~

В церкви стояла тишина, и мы инстинктивно заговорили шепотом.

- Я давно переживаю из-за тебя, - сказала Луиза, - с Рождества и
даже раньше. Но я не могла сказать тебе этого. Ты бы не стал слушать.

- Напрасно, - ответил я, - до вчерашнего вечера все шло очень
хорошо. Я сам виноват, что сказал лишнее.

- Ты бы и не сказал, - возразила она, - если бы не верил, что это
правда. Она притворялась с самого начала, и сперва, до ее приезда, ты был к
этому готов.

- Она не притворялась, - сказал я, - до последних часов. Если я
ошибся, то мне некого винить, кроме самого себя.

Внезапный ливень с шумом обрушился на южные окна церкви, и в боковом
приделе с высокими колоннами стало еще темнее.

- Зачем она приехала сюда в сентябре? - спросила Луиза. - Зачем
проделала весь этот путь? Чтобы разыскать тебя? Она приехала в Англию, в
Корнуолл, с определенной целью. И добилась своего.

Я повернулся и взглянул на Луизу. Ее серые глаза смотрели открыто и
прямо.

- Что ты имеешь в виду? - спросил я.

- Теперь у нее есть деньги, - сказала Луиза. - Ради этого она и
отправилась в путешествие.

Когда я учился в пятом классе в Харроу, мой классный наставник однажды
сказал нам, что истина - это нечто неуловимое, невидимое; иногда,
сталкиваясь с ней, мы не узнаем ее, и обрести и постичь ее дано только
старикам на пороге смерти либо очень чистым душой и очень молодым.

- Ты ошибаешься, - сказал я. - Ты ничего о ней не знаешь. Она -
женщина импульсивная, эмоциональная, ее настроения непредсказуемы и странны,
но, видит Бог, не в ее натуре быть иной. Порыв заставил ее покинуть
Флоренцию. Чувство привело ее сюда. Она осталась, потому что была счастлива
и потому что имела право остаться.

Луиза с состраданием посмотрела на меня и положила руку мне на колено.

- Если бы ты не был так уязвим, - сказала она, - миссис Эшли не
осталась бы. Она посетила бы моего отца, заключила бы с ним сделку и уехала.
Ты с самого начала неправильно истолковал ее побуждения.

Я бы скорее смирился, подумал я, вставая, если бы Луиза ударила Рейчел,
плюнула ей в лицо, вцепилась в волосы или в платье. В этом было бы что-то
примитивное, животное. Борьба шла бы на равных. Но сейчас, в тишине церкви,
слова ее звучали почти кощунственно, как клевета.

- Я не могу сидеть здесь и слушать твои слова, - сказал я. - Я хотел
найти у тебя утешение и сочувствие. Если в тебе нет ни того ни другого,
оставим этот разговор.

Она тоже встала и взяла меня за руку.

- Неужели ты не видишь, что я стараюсь помочь тебе? - взмолилась она.
- Но это бесполезно: ты слеп и глух ко всему. Если строить планы на
несколько месяцев вперед не в характере миссис Эшли, почему она всю зиму
посылала деньги за границу - из недели в неделю, из месяца в месяц?

- Откуда ты знаешь? - спросил я.

- Такие вещи нельзя скрыть, - ответила она. - Отец на правах твоего
опекуна обо всем узнал от мистера Куча.

- Ну и что из того? - сказал я. - У нее были долги во Флоренции, я
всегда знал о них. Кредиторы требовали уплаты.

- Из страны в страну? - спросила Луиза. - Разве такое возможно? Не
думаю. Не вероятнее ли, что миссис Эшли надеялась сколотить определенную
сумму к своему возвращению и провела здесь зиму лишь потому, что знала, что
ты вступишь во владение деньгами и имением в тот день, когда тебе исполнится
двадцать пять лет? Отец уже не будет твоим опекуном, и она сможет выманить у
тебя все, что захочет. Но этого не понадобилось. Ты подарил ей все, что
имел.

Мне не верилось, что у девушки, которую я знал, которой доверял, такой
дьявольский ум и, самое ужасное, что своей логикой и простым здравым смыслом
она способна изничтожить такую же женщину, как она сама.

- Ты сама до этого додумалась или говоришь с голоса своего отца-
законника? - спросил я.

- Отец здесь ни при чем, - сказала она, - тебе известна его
скрытность. Он почти ничего не рассказывает мне. У меня есть собственное
мнение.

- С первой вашей встречи ты настроила себя против нее, - сказал я. -
- В воскресенье, в церкви, разве не так? За обедом ты не произнесла ни слова
и сидела с надутым видом. Ты сразу невзлюбила ее.

- А ты? - спросила Луиза. - Помнишь, что ты сказал о ней перед самым
ее приездом? Не могу забыть твоей враждебности по отношению к ней. И не
беспричинной.

Рядом с клиросом со скрипом отворилась боковая дверь, и в нее
проскользнула маленькая, похожая на мышь, Элис Табб с метлой в руке. Она
украдкой взглянула на нас и скрылась за кафедрой, но уединение было
нарушено.

- Бесполезно, Луиза, - сказал я, - ты не можешь мне помочь.

Луиза посмотрела на меня и выпустила мою руку.

- Значит, ты так сильно любишь ее? - спросила она.

Я отвернулся. Она была девушка, и младше меня, она не могла понять. И
никто не мог бы, кроме Эмброза, который был мертв.

- Что ждет вас обоих в будущем? - спросила Луиза.

Мы шли по проходу между скамьями, и шаги наши глухо отдавались под
сводами церкви. Слабый луч солнца на мгновение осветил нимб над головой
святого Петра и тут же погас.

- Я попросил ее выйти за меня замуж, - сказал я. - Просил раз,
второй. Я буду просить еще и еще. Вот мое будущее, если оно тебя интересует.

Я открыл дверь, и мы вышли на паперть. На дереве у церковной ограды, не
обращая внимания на дождь, пел дрозд, и проходивший мимо мальчишка -
подручный мясника, с подносом на плече и фартуком на голове - подсвистывал
ему за компанию.

- Когда ты просил ее об этом последний раз? - спросила Луиза.

Я вновь почти физически ощутил знакомую теплоту, увидел зажженные
свечи, услышал дорогой мне смех. И никого рядом, только я и Рейчел. Будто в
насмешку над полночью церковные часы били полдень.

- Утром в мой день рождения, - сказал я Луизе.

Она дождалась последнего удара колокола, громко прозвучавшего над
нашими головами.

- Что она тебе сказала?

- Между нами вышло недоразумение, - ответил я. - Я думал, она имеет
в виду , тогда как она имела в виду .

- К этому времени она уже прочла документ?

- Нет. Она прочла его позднее. Позднее в то же утро.

Вдалеке за воротами церкви я увидел грума и догкарт Кендаллов. При виде
хозяйской дочери грум поднял хлыст и спрыгнул на землю. Луиза надела на
голову капюшон и застегнула накидку.

- Значит, она не стала терять времени и, прочтя документ, поехала в
Пелин повидаться с моим отцом, - сказала Луиза.

- Она не совсем поняла его, - сказал я.

- Она поняла его, когда уезжала из Пелина, - сказала Луиза. - Я
отлично помню, когда ее уже ждал экипаж и мы стояли на ступенях, отец сказал
ей: . Миссис Эшли
улыбнулась ему и ответила: .

Грум, неся в руках большой зонт, поднимался по тропе. Луиза застегнула
перчатки. Еще одна черная туча стремительно неслась по небу. Деревья гнулись
под шквалистым ветром.

- Этот пункт внесли, чтобы гарантировать имение от посягательств
постороннего человека и не дать ему промотать состояние, - сказал я. -
Если бы она стала моей женой, он потерял бы силу.

- Ошибаешься, - сказала Луиза. - Если бы она вышла за тебя замуж,
все снова перешло бы к тебе. Ты не подумал об этом?

- Но даже если и так? Я бы делил с ней каждый пенни. Из-за одного
этого пункта она не отказалась бы выйти за меня, если ты это имеешь в виду.

Серые глаза Луизы внимательно смотрели на меня.

- Жена, - сказала Луиза, - не может пересылать деньги своего мужа за
границу, не может вернуться туда, откуда она родом. Я ничего не имею в виду.

Грум коснулся рукой шляпы и поднял зонт над ее головой. Я спустился за
ней по тропе и усадил в двуколку.

- Я не помогла тебе, - сказала она, - ты считаешь меня безжалостной
и жестокой. Иногда женщина бывает проницательнее мужчины. Прости, что я
причинила тебе боль. Я хочу только одного - чтобы ты снова стал самим
собой. - Она наклонилась к груму: - Ну, Томас, мы возвращаемся в Пелин.

Лошадь тронула, и они стали подниматься по склону холма к большой
дороге.

Я пошел в и уселся там в небольшой комнатке. Луиза была
права, она не помогла мне. Я пришел за поддержкой и утешением, но не нашел
их. Одни сухие, холодные факты, искаженные до неузнаваемости. Все, что она
говорила, имело бы смысл для того, в ком сильна жилка законника. Я знал, как
скрупулезно взвешивает подобные вещи крестный, не принимая во внимание
человеческое сердце. Не вина Луизы, если она унаследовала его
рассудительность и трезвость.

Я лучше ее знал, что встало между Рейчел и мною. Гранитная плита в лесу
над долиной и все те месяцы, что не я был рядом с Рейчел. . Под влиянием порыва
позволила она мне полюбить себя. Под влиянием порыва оттолкнула. Эмброз
испытал это, Эмброз понимал. И ни для него, ни для меня не могло быть другой
женщины, другой жены.

Долго сидел я в холодной комнате . Хоть я и не был
голоден, хозяин принес мне холодную баранину и эль. Наконец я вышел из
таверны и остановился у причала, глядя, как поднявшаяся вода плещется на
ступенях. Рыбацкие суденышки раскачивались у своих буев, какой-то старик
вычерпывал воду со дна лодки; он сидел спиной к ветру и не видел, что