Чтение 54–й страницы книги ~Охотники за головами~

- Добро пожаловать, дружок, - произнес чей-то неприятный голос, и на
Джима пахнуло дыханием хронического курильщика. - Повернись, лапы на
стену...

Джим повиновался. Чьи-то руки профессионально прошлись по его карманам.

- Ничего нет, шеф.

- Ладно, лейтенант, выводи его и сажай в машину, - проворчал курильщик.

- Одну руку назад! - приказал лейтенант. Джим повиновался и услышал, как
на запястье щелкнул замок наручников.

- Вторую руку! Молодец. Теперь поворачивайся к двери и шагом марш.

Форш двинулся к выходу. Уже на лестничной клетке он увидел группу из
нескольких человек - судя по всему, это были полицейские эксперты. Они
равнодушно скользнули взглядами по лицу арестованного и прошли внутрь
квартиры.

- А где труп? - спросил один из них.

- В ванной, - ответил ему курильщик.

Подталкиваемый своим конвоиром, Джим стал спускаться по лестнице. Выйдя
из подъезда, он увидел полицейский фургон, а рядом с ним патрульную машину.

- Калахер! - позвал лейтенант.

- Я здесь, сэр, - из фургона выглянул полицейский в форме. Судя по
напряженной физиономии, его оторвали от игры в кости - Кто там еще с тобой?
Уилкинс?

- Уилкинс, сэр.

- Возьми вот этого фрукта и посади в клетку на большую цепь.

Калахер выскочил из фургона и, подбежав к Джиму, крепко схватил его за
локоть. Уилкинс только выглянул из кабины, но вылезать не стал.

- Ну-ка, вперед давай! - грозно сказал Калахер, дергая Форша за руку.
Однако было заметно, что он слегка струхнул. В клетку, да еще на цепь,
сажали не каждого.

Передав арестованного, лейтенант ушел, а сидевший в кабине Уилкинс сладко
потянулся.

Джим залез в фургон и пробрался в предназначенный для него "обезьянник" -
небольшую отгороженную клетку на двух, максимум - трех заключенных. Не
дожидаясь приглашения, он сел на металлическую скамейку.

Калахер, не спуская с арестанта глаз, закрыл дверку и запер ее на замок.
Затем снял со стены толстую цепь с замком на конце и потребовал: - Давай
сюда ногу!

Форш просунул ногу между прутьев, и Калахер защелкнул замок на лодыжке.
Затем дернул цепь, проверяя, хорошо ли она держится, и, почувствовав себя в
безопасности, улыбнулся: - Ну что, попался, козел?

- Пью, ну ты где? - позвал Калахера его партнер по игре.

- Иди сюда, Уил, а то я теперь на службе.

Уилкинс оставил кабину и, обежав фургон, забрался к Калахеру. Увидев в
"обезьяннике" арестованного, Уил улыбнулся и прокомментировал: - Ни хрена
себе струя, да, братан? А ты небось думал, что все будет по-тихому?

- Кончай базары, Уил. Мне еще отыграться нужно

успеть.

- Успеешь, - Уилкинс уселся поудобнее, затем достал из кармана стаканчик
и кости. - На пол бросать будем?

- На пол, - согласился Калахер.

- А вдруг они к нему укатятся? - И Уил посмотрел на Джима.

- Так он свой парень - он их нам вернет. Вернешь, братан? - Калахер
улыбнулся Джиму, и тот кивнул: - Конечно, верну, ребята, об чем разговор.

- О, ты смотри. Я думал у тебя голос будет, как у того парня из фильма
"Пожиратель девственниц"! - удивился Уилкинс.

- Фантастика, что ли? - спросил Калахер.

- Ты про пожирателя?

- Нет, я про девственниц!

И оба приятеля дружно заржали. Потом они начали увлеченно играть и
оставили Джима в покое.

"То, что судно не в порту, это правильно, - думал он. - Иначе бы и ребята
вляпались и на "Тритон" наложили бы арест".

Джим посмотрел на полицейских. Калахер здорово злился и играл уже в счет
будущего жалованья, а Уилкинс очень тонко его подначивал.

Подъехала "труповозка". Двое санитаров выкатили носилки и потащили их в
дом. И тут, словно по команде, начали собираться зеваки. Джим даже удивился,
почему они пришли так поздно.

Полицейские прекратили игру и стали конаться, кому идти наводить порядок,
поскольку любопытных становилось все больше и они уже закрывали выход из
подъезда.

Из довольно эмоционального обмена мнениями между Уилкинсом и Калахером
Джим понял, что их капитан может оторвать им все, что посчитает нужным.

- Ладно, друг, мы оставим тебя одного всего на пару минут, - сказал
Калахер, и они с Уилкинсом выбрались из фургона.

Сойдя на землю, Калахер обернулся к Джиму и добавил:

- Да, чуть не забыл, если хочешь, можешь пока погулять вокруг машины ноги
размять...

После этой шутки оба полицейских снова заржали.

"Посмейтесь, посмейтесь..." - сам не зная почему, мысленно предостерег их
Джим.

В узкое окошко он видел, как Калахер и Уилкинс начали наводить порядок.
Они без колебаний пускали в ход дубинки, и вскоре зеваки, которых набралось
уже человек пятьдесят, стали выполнять их команды. Если проезжавшие по улице
машины притормаживали, полицейские орали на водителей и требовали, чтобы они

ехали дальше.

Вскоре появился микроавтобус с прессой. Едва он остановился на обочине,
как из него, словно тараканы из помойного ведра, начали выскакивать люди с
видеокамерами, фотоаппаратами и микрофонами.

Мастерски уворачиваясь от дубинок Калахера и Уилкинса, представители
прессы рванули в подъезд. Однако это был отвлекающий маневр, и двое самых
шустрых репортеров прилипли к окошку фургона.

- Мистер Гуров, за что вас арестовали на этот раз? Или вы не мистер
Гуров?

- Нет, - покачал головой Джим.

- А кто же вы?

Форш вспомнил одну из фамилий, которую как-то раз слышал в новостях: - Я
Фортунато Маргадон...

- Фортунато Маргадон! Знаменитый анархист-революционер! - одновременно
завопили репортеры.

- На чем вас взяли, мистер Фортунато?

- Я пытался получить контрольный пакет акций "Пацифик Ойл".

- А кто вам должен был его передать?

- Вице-президент компании.

- Ох! - От перевозбуждения репортеры засучили ногами. Раскаленный
материал прямо-таки лился им в руки. - Вы вынудили его отдать акции
шантажом?

- Нет, этот человек давно сочувствует нашей борьбе, - Джим разозлился и
врал самозабвенно, заранее готовя полицейским западню.

Послышались крики, шум, и из подъезда стали выбегать журналисты. У
некоторых в руках были поломанные видеокамеры, другие зажимали разбитые
носы.

Последними с разгоряченными и счастливыми лицами выскочили Калахер и
Уилкинс.

Увидев возле фургона еще двух небитых журналистов, полицейские, как пара
доберманов, рванулись вперед.

Удар, и один репортер упал возле фургона. Другой удар пришелся в стенку
фургона, поскольку второй репортер сумел увернуться. Он бросился наутек, и
полицейские погнали его вдоль улицы.

Тем временем его коллега пришел в себя и на локтях кое-как стал отползать
от колес фургона. По лицу бедняги текла кровь, но никто из зевак и не думал
ему помогать, люди лишь внимательно следили за его действиями.

Репортер достал из кармана телефонную трубку и, набрав нужный номер, стал
передавать сообщение: - Лола, это я, Филипп! Подожди, не перебивай,
немедленно в номер1 Не перебивай, я тебе говорю... Слушай: сегодня в
четырнадцать пятнадцать на улице адмирала Вольштейна в доме двадцать один
был арестован Абрам Гуров, который оказался знаменитым террористом Фортунато
Маргадоном. Оказалось, что это одно и то же лицо... Не перебивай, а слушай
дальше! Его взяли в момент передачи ему контрольного пакета акций "Пацифик
Ойл". Акции пожертвовал вице-президент компании... Нет, как его зовут, я не
знаю, - репортер приложил к рассеченной голове носовой платок и продолжил
передачу.

Заинтригованные зеваки подошли к нему ближе и старались не пропустить ни
одного слова.

- Пиши дальше. Целью этой акции являлись обрушение рынка ценных бумаг
всей нефтяной отрасли и организация беспорядков. В итоге должна была
на-чать-ся всемирная революция... Все, Лола. Записала? Молодец. Теперь
немедленно в номер - на первую страницу! Как не Лола? А кто же? А чего же ты
молчишь, корова старая! А я тут перед ней распинаюсь!

Репортер так выругался, что некоторые из зевак переглянулись и
одобрительно закивали головами.

Между тем на улице адмирала Вольштейна движение практически встало.
Машины сигналили, водители оскорбляли друг друга, но это дела не ускоряло, и
пробка становилась все плотнее.

Вызванные дополнительные силы полиции были вынуждены добираться на своих
двоих. Они прибегали потные и злые, поэтому увеличившейся толпе сразу
досталось дубинками.

Вскоре вернулись Калахер и Уилкинс. Последний, словно голову убитого
врага, держал изорванную репортерскую сумку.

Увидев прибывших коллег, он отсалютовал им дубинками, а Калахер распахнул
дверцу фургона и заглянул внутрь. По его нагловатой улыбочке Джим понял, что
полицейский собирается сказать очередную гнусность. Форш решил его