равномерный стук топора. Ну, а Лейтенант взялся за бинокль и долго
разглядывал пройденный нами склон с еще видимой строчкой наших следов. Потом
он опустил бинокль ниже, вздрогнул и издал какой-то сдавленный возглас.
Я увидел лишь что-то черное, торчащее из снега, над этим и склонился
Лейтенант.
золотом.
рюкзаке только старые портянки.
Куцый грозил нам. Андрей нажал на защелку, и обойма продемонстрировала свое
преследователей я воспринял даже с некоторым сожалением.
смогли развести огонь под дождем. Сейчас для нас таких трудностей не
существовало. Я впитывал буквально каждую молекулу тепла. Мысли были заняты
одним, я хотел согреться, почувствовать обжигающий жар бани или неистовую
щедрость июльского светила. Кружка крепкого чая согрела меня и взбодрила. В
который раз мы помянули добрым словом деда Игната. Так что в путь я выступил
вполне бодренько. Но уже через час просто уселся на снег. Кашель задушил
меня окончательно. В груди играл небольшой орган, такие свисты и хрипы
доносились не только до
Бросьте меня здесь, пусть лучше я один... как Куцый... чем все...
к реке. А там и жилье близко.
а затем подсел и закинул мое немощное, но еще очень даже увесистое тело себе
на плечи. Я успел заметить изумленный взгляд Андрея, а затем мерно закачался
в такт шагам Павла, видя только снег да огромные сапоги, доставшиеся Павлу
от Жеребы.
минутами, а пройденными шагами. За все это время Павел только два раза
останавливался отдохнуть.
взошел на невысокий пригорок и дрогнувшим от радости голосом вскрикнул:
цвета. За годы она пробила глубокий коньон в горной породе, и от обрыва до
самой воды расстояние превышало добрых два метра. Мы еле нашли более пологое
место для спуска. От реки непрерывно шел какой-то шуршащий звук. Все
объяснилось, когда Андрей опустил в воду руку и вытащил несколько тонких,
игольчатых пластинок льда.
- А то жди, когда еще лед окрепнет.
далеко разносящиеся по округе удары топора. Часа три ушло на заготовку
бревен для небольшого плота. Нарубили и тальника для их увязки, спасибо
покойному Жеребе, научил дураков в свое время.
нашлось. Едва мы спустили на воду это корявое сооружение и взобрались на
него, волны сразу начали перекатываться через бревна. Это было не
смертельно, но неприятно.
длинней обычного, глубина здесь доходила до двух метров. Мы выплыли на самую
середину реки. Плавное течение, белый снег по берегам, серое небо и
безмолвие - все это завораживало нас.
улыбкой подковырнул его:
что бросил курить. Сколько раз пытался, и никак. А тут вон, все условия.
Даже вспомнить об этом некогда.
вижу. Все больше "Беломор".
прибавился еще какой-то звук. Сначала мне показалось, что это шорох
сталкивающихся льдинок за бортом нашего утлого салика. Льдинок явно
прибавилось, течение убыстрилось, и плотик уже с трудом пробивался вперед в
окружении вязкой массы льда.
Андрей, до этого сидевший рядом со мной на рюкзаках, поднялся и приник к
окулярам бинокля. С минуту он стоял неподвижно, потом резко крикнул:
шорохом и звоном миллионов сталкивающихся льдинок.
течение все увеличивало скорость, нас стремительно сносило вниз. Как назло и
этот берег был высоким, временами обрыв поднимался выше человеческого роста,
а у самого берега уже нарос лед, оказавшийся не таким уж и хрупким, как
казался на вид. Нам с трудом удалось пристать всего метров на сто выше
водопада. Здесь он ревел уже могуче и солидно. Берег над нами возвышался
метра на полтора, Андрей разбил ногой лед, но он все-таки мешал подойти к
берегу вплотную. Павел удерживал шестом салик. Лейтенант перекидал на берег
наши обледеневшие рюкзаки, потом тем же способом доставил на берег и меня.
Убедившись, что я благополучно приземлился, Андрей примерился и ловко
вспрыгнул на обрыв. На плоту оставался один Павел.
шест и попытался прыгнуть на берег, но поскользнулся на обледенелых бревнах
и упал поперек плота. Шест с плеском упал в воду, и его тут же подхватило и
унесло
из воды шапку, пока Андрей не заметил, что плот потихонечку начал отдаляться
от берега. Лейтенант первый осознал опасность.
полосу черной воды, он метнулся к другому борту, но шеста там уже не было.
несколько метров. А течение быстро разгоняло плот. Мы с Андреем бежали вдоль
берега, крича что-то бессмысленное, а на плоту стоял Павел и смотрел на нас
полуулыбка. Он словно говорил нам: "Ну как же так? Я ведь не хотел, все так
случайно получилось, я не хотел! "
Течением плот вынесло на самую середину, медленно разворачивая поперек реки.
Но Павел до самого конца стоял к нам лицом. Шум водопада уже заглушал наши
голоса, белесая пелена мелкой водяной пыли прикрыла, словно вуалью, его
фигуру, и тут же плот исчез за обрезом водосброса, вздыбив напоследок
рассыпающиеся бревна.
крутанулось одно из бревен, мелькнуло что-то темное и тут же скрылось в
белой пене, плывущей вниз по течению.
Этот падун казался гораздо ниже того, что мы в свое время преодолели на
Попутной. Всего-то метра три высотой. Но он отнял жизнь одного из нас.
Андрей медленно опустился на колени и закрыл лицо руками. Я почувствовал,
что по моему лицу текут слезы.
желания. Поклажа наша заледенела. Андрей пнул один из рюкзаков и тихо
сказал:
взвалив на себя оба рюкзака. Я поплелся за ним.
западу и Андрей забеспокоился.
только свежие птичьи и заячьи следы. А между тем потихоньку начал задувать
ледяной ветерок и снег начал залеплять глаза.