Чтение 54–й страницы книги ~Жена моего мужа~

Я выползла в большую комнату, заставленную разнокалиберной мебелью. Штук
шесть венских стульев, полированный стол, дешевая болгарская стенка,
несколько продавленных кресел и диван с ободранными подлокотниками.

Бабулька вытащила из пачки "Примы" одну сигаретину и сообщила:

- Так уж и быть, знай мою доброту. Стой тут и кури на моих глазах.

- Руки хоть развяжи, неудобно ведь, все затекли.

- Будешь кривляться, ничего не получишь, - заявила старушка.

Я заткнулась и с наслаждением затянулась "Примой" - естественно, тут же
начался кашель.

- Рот закрой, - велела бабулька, - чего микробы распространяешь?!

Кое-как домучив "примину", я успокоилась и стала оглядываться. Телевизора
нет и в помине, телефона тоже. Зато на столе роскошная вещь - электрический
чайник "Тефаль". Беленький, блестящий, совершенно новый. Дорогая вещь для
деревенской бабули-пенсионерки. Старухе не понравился мой интерес.

- Покурила? Давай назад топай. Я принялась ныть, указывая скованными
руками на газету, лежащую на диване:

- Дай почитать, со скуки умираю.

Старуха поколебалась минуту, потом, очевидно, решив, что худо от чтения
не станет, протянула мятые странички.

Я глянула во все глаза на ее ладони. Из широкого засаленного рукава
халата высовывалось нежное, хрупкое запястье. Кожа светлая, без пигментных
пятен и какого-либо намека на увядание. У старухи непостижимым образом
оказались руки тридцатилетней женщины. Я повнимательней поглядела на лицо,
почти все скрытое платком. Так и есть, из-под платка мелькают блестящие
карие глаза, и морщин почти нет. Никакая она не старуха, а довольно молодая
женщина, просто одета словно древняя бабка. Надо попробовать разговорить ее.

- Послушай, а за что меня сюда притащили?

- Не боись, - ответила женщина, - плохого не сделаем. Заплатят твои
деньги, и отпустим.

- Час от часу не легче, значит, меня похитили, чтобы получить деньги. Но
кто?

- Давай уходи, - поторопила тетка, - сейчас хозяин приедет, не похвалит,
если тебя тут увидит. Я внимательно поглядела на нее, маленького роста,
щупленькая, толкну сейчас ее на стол и рвану отсюда. Нет у нее никаких
собак, все врет.

- Ну, чего застыла, - велела хозяйка, - поворачивай.

Я шагнула вперед, прикидывая, когда получше на нее броситься, но женщина
выхватила из кармана довольно большой пистолет и тихо протянула:

- Не будешь слушаться - убью. Места здесь глухие, закопаем, никто не
найдет. Лучше тебе уйти спокойно. Скоро хозяин вернется с долларами, отвезем
назад, где взяли.

Глядя на дуло пистолета, я задом попятилась в свою камеру. Да не верю я
ни одному ее слову. Как же, отпустят они меня... Пристрелят и закопают.
Подожду, пока настанет ночь, и попробую выдавить стекло. Похоже, тетка в
доме одна.

Сев на кровать, я принялась рассматривать газету "Театральная жизнь".
Странное издание для полуграмотной деревенщины. На полях карандашом
почтальон сделал надпись: "Почтовое отделение Костылево, деревня Петухово,
Фаня Львова".

От неожиданности я чуть не свалилась на пол. Петухово! Брошенная деревня
всего на два дома. В одном летом живет малообщительный академик, папа
Тамары. В другом - Фаина Львова, она приглядывает за соседским имуществом и
кормит чужую собаку. Кажется, так объяснила ситуацию Тамара. А я не обратила
внимания на имя и фамилию их дачной соседки. Фаина Львова! Неужели нашла
дочь Ивана? Ей должно быть сейчас, наверное, около тридцати.

Вот теперь можно звонить. Надеюсь, что на самом деле нахожусь в Петухове.
Вот будет номер, если газету забыл в избе кто-то посторонний. Хотя похоже и
впрямь на заброшенную деревню. С улицы не доносится ни малейшего шума: не
поют петухи, не лают собаки, не мычат коровы, не ругаются бабы и Не вопят
пьяные мужики. Тихо, словно в могиле.

Поежившись от такого сравнения, я вытащила из штанины мобильный и, отойдя
в самый дальний угол, туда, где стояло вонючее ведро, набрала первый номер.

- Алле, - ответил дребезжащий старушечий голос.

Я сначала растерялась, но потом вспомнила, как Иван Михайлович
предупреждал, что сообщение примет диспетчер.

- Передайте папе, - страстно зашептала я, - Большая Свинка в огне, она
горит в заброшенной деревне Петухово, в доме Фаины Львовой. Пусть
поторопится, а то из Большой Свинки сделают копченую ветчину.

- Все сообщение? - бесстрастно поинтересовалась старуха и сообщила:

- Принято.

На мобильнике заморгала лампочка: "Замените батарейку". Я быстренько
набрала номер Александра Михайловича. Подошел Женька.

- Пиши скорей, - зашептала я, - деревня Петухово, дом Фаины Львовой, меня
тут держат в наручниках.

- Понял, - ответил приятель.

- Я села на ведро и взглянула на телефон, лампочка уже не моргала, а
горела ровным светом. Все, в руках абсолютно бесполезный кусок пластмассы. Я
затолкала мобильный под кровать и влезла на грязное одеяло. Сон не шел. Вы
никогда не пробовали спать с закованными в наручники руками? И не надо, не
пробуйте, ничего интересного, крайне не удобно. Тем более если, как и я,
предпочитаете спать на животе, а не на спине.

Интересно, сколько времени понадобится друзьям, чтобы добраться до меня?
Час? Два? Три? А вдруг за это время приедет таинственный похититель с
выкупом, и меня убьют? Сразу стало холодно. Время тянулось мучительно.

Дверь приоткрылась, и Фаина всунула в щель очередную миску. На этот раз
по дну катались две довольно крупные картофелины в мундире, там же лежали
кристаллы серой соли и несколько перьев зеленого лука. Царский ужин!

Я ухватила корнеплоды и проглотила их, едва содрав грязную кожуру.
Моментально захотелось пить.

- Эй, - заорала я, - бабка, пить дай! Но Фаина влетела в комнату и,
отпихнув меня, стала, кряхтя, поднимать тяжелые половицы. Внизу , открылась
темная сырая дыра.

- Полезай, - велела женщина.

- Ни за что, - ответила я. Фаина взмахнула пистолетом.

- Лезь, говорю.

Пришлось подчиниться. Над головой стукнули деревяшки. Я оказалась в
кромешной темноте в сыром, холодном подвале. Через какое-то время над
головой обнаружились слабые полоски. Сквозь щелястый пол пробивался свет.

Вверху послышались шаги и голоса.

- Ну, бабуля, где твоя гостья?

- Что вы, сыночки, - запричитала Фаина, - какая гостья, сюда никто не
приезжает, живу будто сыч, говорить разучилась.

Я сидела тихо, пытаясь понять, кто прибыл - друг или враг.

- Хватит баллон гнать, - послышался родной говорок Бекаса, - показывай,
куда Дашу запрятала, сука.

- Здесь, внизу! - заорала я как ненормальная и принялась колотить
связанными руками в доски. - Сюда, Бекас, милый, любимый, сюда!

Послышался грохот, появился свет, и в проем заглянул Коля.

- Дарья Ивановна, давайте руку..

Я протянула скованные кисти.

Бекас ловко, без всякого усилия вытащил меня наружу. В маленькой комнате
было тесно от широкоплечих парней в черном. Приглядевшись, поняла, что их
всего четверо, просто мальчишки очень здоровые, нехилый Бекас выглядел среди
них былинкой. У всех в руках автоматы, а у двоих через плечо какие-то
странные трубки.

Фаина сидела в углу.

- Ключ давай от браслетов, - сказал один из братков.

- Нету, - покачала головой женщина. Другой моментально отвесил ей хорошую
оплеуху. Из носа женщины потекла тоненькая струйка крови, но Фаина молча
утерлась рукавом. Платок свалился, выглянуло хорошенькое бледное личико.

- Глянь-ка, - изумился ударивший, - гагара! А я думал, старуха.

И он снова размахнулся.

- Не бей ее, - выкрикнула я, - она мне плохо не делала!

- Правда, Сникерс, брось, - вежливо сказал Бекас, - не пугай мне Дарью
Ивановну, так откроем. У тебя, Крокус, гитара с собой?

Другой парень кивнул, вытащил из кармана набор крючков и палочек и мигом
щелкнул замком.

Я с наслаждением стала растирать запястья.

- Больно? - неожиданно участливо спросил один из парней. - Не тушуйтесь,
хозяйка, меня, когда из Москвы в Нижний Новгород везли, так не поверишь, как
в вагон менты сажали. - Как? - заинтересовалась я, глядя во все глаза да
своих избавителей.

- Руки сковали да еще к трем братанам прицепили, потом на корточки
посадили, через браслеты трос пропустили. Один конец поводка в тюрьмише,
другой в вагоне, и погнали на полусогнутых, вприсядку, да по затылку
дубинкой, да...

- Слушай, Мосол, - разозлился Бекас, - тоже мне Эдвард Радзинский
нашелся, хорош баллоны гнать, всех так из Москвы вывозят.

- Это точно, - вздохнул Сникерс, - я сумчонку по дороге с жраниной и
шмутярой бросил, только с пакетиком сигарет и добежал. Все потерял, а курево
допер...

Фаина слабо пошевелилась.

- У нее пистолет, - быстро сказала я.

- Этот? - спросил Мосол, показывая на валяющийся у окна револьвер. - Не,
ханя.

- Что? - не поняла я.

- Муляж, - пояснил интеллигентный Бекас, - это муляж. - Потом горделиво
добавил по-французски:

- Mitraillette.

- Revolver, - поправила я его машинально, - mitraillette - это автомат. -