ткани, черный платок, черная шапочка, по форме похожая на церковную маковку.
Что-то выпало, звякнуло о кафельный пол. Марина наклонилась и подняла
большой серебряный православный крест на толстой цепочке.
лицом, в монашеском одеянии, переступила порог мрачной комнаты лучше не
вспоминать. Марине прежде приходилось слышать леденящие кровь истории о том
как девочки попадали к садистам, маньякам, и если выбирались живыми, то
оставались инвалидами, с изуродованными лицами. Среди ее клиентов иногда
встречались психи, которые требовали надевать железный ошейник, наручники,
какие-то цепи на ноги или давали плеть, заставляли хлестать себя и от этого
получали удовольствие, иногда Марину просили нарядиться в старую школьную
форму, коричневое платье, черный фартук, повязать на шею красный галстук. Но
чаще случались стандартные неприятности. Снимал один, а в квартире
оказывалось несколько мужиков, и вместо одного приходилось обслуживать всех.
В такой ситуации следовало быстренько добраться до телефона и позвонить
своему сутенеру, который высылал на квартиру охрану. А если телефона не
было, приходилось терпеть мужскую халяву.
никогда не случится.
рока. Он опрокинул ее на пол, моментальным движением заклеил рот куском
пластыря и, ни слова не говоря, принялся избивать ногами. Она пыталась
сопротивляться, он стукнул ее по голове каким-то тяжелым тупым предметом, и
глаза заволокло розовым туманом. Он прервался только на несколько минут,
чтобы перевернуть кассету, потом продолжил. Бил, насиловал, опять бил, жег
тело сигаретами, при этом не говоря ни слова и внимательно глядя ей в глаза.
Сколько это продолжалось, она не знала. В какой-то момент он отлепил
пластырь, сунул ей в рот трубку металлической воронки, стал лить водку.
Марина захлебнулась, закашлялась, он поднял ее, встряхнул, шарахнул ладонью
по спине, потом опять бросил на пол, как тряпичную куклу. Последнее, что она
почувствовала, была жуткая боль, разорвавшая наискосок щеку.
вода из крана и совсем далеко проезжают редкие автомобили. Марина не смогла
подняться, поползла по комнате и вскоре обнаружила, что в квартире никого
нет. Тело ее было сгустком острой, пульсирующей боли, но особенно сильно
болели живот и щека. Телефона в квартире не оказалось. Дверь была заперта
наглухо снаружи, а за окном простирался заснеженный пустырь.
жуткую рану на щеке. Половина лица была красной, распухшей, она вспомнила,
что краснота и дергающая боль означают воспаление. Рана могла нагноиться, ее
следовало продезинфицировать, но в квартире не нашлось ни йода с зеленкой,
ни даже водки. Вообще ничего. Голая мебель - стол, два стула, тахта,
какие-то книжки, почерневший чайник и пара пустых стаканов на кухне.
Магнитофон, из которого орал тяжелый рок, исчез вместе с кассетами. Не было
ни телевизора, ни радио, никакой одежды, кроме влажного комка черных тряпок
- монашеское платье, платок, шапочка. Своей кроличьей белой шубки, сапожек и
прочих вещей Марина не нашла.
убил ее только для того, чтобы еще поразвлечься. Натянув черное монашеское
платье, пахнущее кровью и водкой, Марина открыла балкон. Она надеялась
докричаться до соседей, но вскоре поняла, что бесполезно. Ни справа, ни
слева не было света. Далеко внизу, под домом, вдоль пустыря изредка
проезжали крошечные машинки. Марина вернулась в комнату, дрожа от холода,
шатаясь от слабости, включила воду везде - в ванной, в умывальнике, на
кухне, заткнула стоки и стала ждать.
слушала грохот воды, опять проваливалась в обморочный сон. Неизвестно,
сколько прошло времени, но в какой-то момент она услышала настойчивый звонок
в дверь и заставила себя встать. Воды было по щиколотку. Марина подошла к
двери и, собрав последние силы, крикнула, чтобы ломали дверь, вызывали
милицию и "скорую", потому что она умирает.
подробно расспрашивал, а позже, когда разрешили врачи, ее повезли на
Петровку составлять словесный портрет Выяснилось, что квартира была снята
через третье лицо, которое растаяло в неизвестности. Человека, описанного
Мариной, хозяева квартиры никогда не видели, не знали даже имени его. Кто-то
из соседей говорил, будто встречал на лестничной площадке похожего мужчину
пару раз. Дом был совсем новый, никто никого в лицо не знал. Маринины вещи -
белая кроличья шубка, лаковые сапожки, сумочка - ни на толкучках, ни у
скупщиков краденого обнаружены не были. Дело так и повисло.
полостных операций, пичкали разными лекарствами, и вышла она тяжелым
инвалидом, шрам на лице остался навсегда, от лекарств раскрошились зубы,
сильно поредели волосы. Деться ей было некуда, на Тверской ее такую,
конечно, не ждали. На Савеловском вокзале, на запасных путях, стояли
вагоны-отстойники, туда за небольшие деньги обходчики пускали проституток с
неприхотливыми командировочными клиентами. Там и осела Марина. Часто ее
трясло от страха, в вокзальной толпе мерещилось кареглазое, вполне приятное
лицо, светлый ежик волос. Чтобы хоть иногда забыться, она стала пить,
окончательно потеряла волосы и зубы. Однажды встретила старика по прозвищу
Ноздря, он взял ее к себе, в бомжовс-кий бесхозный клоповник. Так и жила
она, от бутылки до бутылки, пока не выплыло из небытия чудовище с
внимательными карими глазами и светлыми волосами.
кулаком следу - он будет еще убивать, это для него главный кайф.
и улыбалась. Было слышно, как шелестят листья, как тяжело, с присвистом,
дышит старик на соседней койке, как кто-то ходит и тихо переговаривается в
коридоре.
несколько минут, прислушиваясь к себе, жадно вдыхая тонкую прохладу
московской ночи, запах спящего города, пережившего утром страшную грозу, а
днем тридцатиградусную жару. Полная розовая луна как будто нарочно приплыла
сюда полюбоваться самым счастливым человеком на свете, повисла за
распахнутым окном реанимационного отделения института Склифосовского и
улыбалась своим бледным кривоватым ртом ему лично, младшему лейтенанту
Телечкину.
счастьем. У мертвых ничего не болит. В голове у Коли мягко проплывали
простые, счастливые мысли о том, что вот, он остался жив, и всего через
месяц увидит своего ребенка, мальчика. Уже известно, что мальчик, - Алене
совсем недавно делали ультразвук. И как хорошо, что никому, ни маме с
бабушкой, ни Алене не сказали о ножевом ранении. Они все думают, будто его
просто сбила машина, даже не сбила, а всего лишь задела бампером. В
реанимацию его положили только на эту ночь, уже завтра утром переведут в
общую палату, а через неделю обещают выписать.
был шприц. Старику соседу кололи что-то каждые два часа.
сорвалась. Почему меня не вызвал?
никакой?
восстановила. - Это витамины, глюкоза, в любом случае не помешает. У тебя
кровопотеря приличная. Ох, ты смотри, красота!
чайная роза. Алена вечером принесла большой букет хирургу Ольге Николаевне,
а та вытянула один цветок, поставила в бутылку на Колину тумбочку. Вечером
лепестки были сжаты в тугой тяжелый бутон, а сейчас вдруг раскрылись.
сказала, что выживешь. Но ты у нас совсем не умирающий, Коля. Я таких
счастливых, как ты, еще ни разу не видела. Сто лет теперь проживешь. Ладно,
спи.
детстве, стала покачивать его на теплых волнах, и сильный мягкий запах
чайной розы навевал зыбкие, но совершенно сказочные воспоминания о
приморском парке, о полосатой аллее под босыми ногами. Раскаленные
сахарно-белые полосы сменялись прохладными, темно синими. На аллею падали
ровные тени стволов, а впереди, в проеме между огромными прямыми деревьями,
что-то светилось, переливалось, и слышались гулкие радостные крики, тяжелый
упругий стук мяча.
принимают причудливые, фантастические формы, Коля вспомнил то, чего помнить
не мог. Мама возила его на море один раз в жизни, когда ему было всего
полтора года. Он чуть не утонул, играя с камушками у кромки воды, мама
рассказывала, как его снесло внезапной волной, и он сразу наглотался воды и,
когда вытащили, был синий, уже не дышал. Но откачали очень быстро, и потом
говорили маме, что он будет жить сто лет.
миллиметрах от сердца, и ни одного важного органа не задело. Машина, перед
которой он упал на мостовую, на самом деле не сбила его, водитель успел
затормозить буквально в сантиметре от Коли и тут же вызвал по своему
мобильному "скорую".
разобраться, ножевое ранение обнаружили только здесь, в "склифе". И первый,
кто пришел к нему прямо сюда, в реанимацию, был следователь Бородин.
Оказывается, он позвонил Коле домой, когда услышал его сообщение на
автоответчике. Дома Алена билась в истерике, собиралась в больницу. Она
узнала о случившемся от начальника отделения, а он, идиот, описал все в
Круз Андрей
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Белов Вольф
Посняков Андрей