врываемся, как варвары... Они очень даже земные, и ниоткуда не прилетали.
Живут, как деревья... слово есть такое...
- Органично?
- Нет, гармонично! Сначала я подумал... дикие они, или одичавшие.
Совершенно не такие, как мы! Была мысль - слабоумные, недоразвитые... Но
все наоборот! Мы идиоты и дебилы! Ну вот как расценить такое: молодая
девушка, по нашим понятиям, полная дура, доит корову, печет хлеб, болтает
глупости и одновременно занимается... в общем, у нас это называется
молекулярной оптикой.
- Да... А вы сами знаете, что такое - молекулярная оптика?
- Говорю же - не знаю!
- И кто они? Откуда взялись?
Шабанов поразмыслил, говорить или нет представителю хакера о происхождении
этих людей, и все-таки решился: ученый муж внушал доверие и внешне чем-то
напоминал доктора Ивана Ильича.
- Эмигранты... Это я так понял, - поправился он. - До революции был в
Петрограде один малоизвестный ученый. Вместе со всей лабораторией бежал
сначала на юг, оттуда попал в Сибирь, хотел уйти через Китай в Индию.
Колчак довез его до Иркутска, ученого со всей компанией из поезда высадили,
чуть не расстреляли, но отняли какое-то лабораторное оборудование, золотое
или с содержанием золота... и отпустили.
- Как его фамилия?
- Забродинов...
- И он - малоизвестный! - ревниво вскричал собеседник. - Это вам мало
известный, молодой человек! Но мы-то его знаем. Лев Алексеевич Забродинов,
автор монографии о солнечном ветре. Действительно эмигрировал, умер в
двадцать третьем году от туберкулеза в Харбине...
- Жив до сих пор.
- Не болтайте ерунды! Тогда ему должно быть сто десять лет!
- Не знаю, я его не видел, только с правнучкой разговаривал. Она сказала -
жив...
- То есть, хотите сказать, вы приземлились в Китае?
- Не имею представления, где приземлился. Но думаю, не в Китае, -
неуверенно проговорил Герман. - Людей нет, пустая тайга, горы, река...
Скорее, предгорья Тибета по ландшафту.
- К сожалению, я в географии ничего не понимаю, - сокрушенно сказал
представитель хакера. - Но вы просто обязаны вспомнить и назвать место, где
находились целую неделю!.. Забродинов! Если вы действительно!.. Нет, не
может быть! Вы читали его монографию?
- Я похож на человека, который читает монографии? - спросил Шабанов.
- Да-да, вы похожи на пилота... Если не читали, откуда вам известна фамилия
- Забродинов?!
- От внучки. Точнее, правнучки.
- А, вы говорили... Это она рассказала про камень с дыркой, про деревья?
- "Курицу" я видел сам. Про деревья - она, но мимоходом. Не было времени,
надо было улетать.
- Улетать? Куда улетать?
- Я обязан был выполнить условие, дал слово... Она показала мне мир,
который я утратил.
- Ничего не понимаю! Какой мир? Параллельный?
- Да почему параллельный? Нормальный, реальный... Мы летали и смотрели на
землю.
- На чђм летали?..
- Ну, аппарат такой. - Шабанов подыскивал слова. - Вернее, самолет это
аппарат... Мы летали в оболочке... Не знаю, как назвать. Короче, некий шар,
сделанный из нескольких энергетических оболочек. Мне так объясняли...
Что-то вроде шаровой молнии... Но внешне похожей на тыкву...
Ученый муж вдруг зажал себе рот, сморщился от негодования на себя и замахал
рукой, требуя замолчать. Затем огляделся, схватил бумагу, карандаш и,
что-то размашисто написав, показал Шабанову.
"Забыл предупредить, нас прослушивают!" - прочитал он.
И в тот же миг на пороге очутился офицер комендантской роты: разбор полета
с одним из родителей "Принцессы" закончился...
* * *
Командир полка Ужнин года три уже пересиживал на своей должности. Он был
молодой, летающий полковник и отбывал в Забайкалье не ссылку, а нормальный
этап своей карьеры после академии Генштаба. У него впереди был приличный
запас роста, однако передержка на уровне полка ему вредила, не давала
развиваться - надо было давно уже пройти ступень начальника штаба дивизии,
чтобы потом определиться на генеральскую должность; он же торчал на
полковничьей, и с каждым годом шансов вырваться оставалось все меньше и
меньше. Он чувствовал, что происходит явление, в авиации называемое
провалом - ситуация, когда отказавшись от посадки, включаешь форсаж и
пытаешься набрать высоту. Двигатели ревут в полную мощь, нос задран, однако
машина продолжает валиться к земле, поскольку нет достаточной тяги.
И в авиации, и в карьере такое положение можно расценить как аварийную
ситуацию, и Ужнин находился в ней вот уже три года. От тесной связи с
Росвооружением что-то наконец замаячило впереди: маркитанты обладали
незримой властью и авторитетом и при благоприятном состоянии звезд на
небосклоне вполне могли создать дополнительную тягу, чтобы выскочить из
провала и набрать высоту. Однако торговцы оружием из собственных выгод и
соображений тянули его в главный штаб ВВС, а он хотел остаться летающим
генералом хоть в Африке, чем подземным столичным, висящим каждое утро на
поручнях метро. Причину Шабановой ссылки он раскусил сразу, и сразу
отметил, что к сему руку приложили те же маркитанты, которым требовались
опытные, надежные пилоты, и теша тайную мысль отмщения торгашам, Ужнин уже
после месяца службы опального пилота попытался сделать его начальником
штаба - парень после академии, будет кому полк передать, но получил
сильнейший, необоснованный отлуп - выше комэска не назначать!
Бывшего завклубом Федотовской дивизии и настоящего депутата Госдумы знали в
войсках как облупленного: он генералов в Москве по стойке "смирно" ставил,
объясняя, что такое демократия и вооруженные силы новой России. И те
стояли, поскольку не знали, что такое демократия и что такое - новая
Россия. Стояли и в душе ненавидели народного избранника, который свои
выступления начинал с рассказа, как он выбился из офицерских низов, и что
он - сын алкоголика. Так что Шабанова встретили в полку будто героя и
поначалу приходили посмотреть на опального пилота, пожать ему руку - ту
самую, которой он треснул по физиономии депутата-реформатора, преодолев
статус неприкосновенности.
Когда МИГ, оборудованный "Принцессой", бесследно пропал вместе с пилотом,
Ужнин понял, что это очень серьезно, и за происшествием скрыто нечто
особенное, требующее внимательного изучения и разбирательства, что и
подтвердилось после доклада Заховая, проведшего с Шабановым первую беседу.
Потому командир полка не стал ничего спрашивать, вызвал начальника
медслужбы полка и приказал поместить пилота в командирскую палату со всеми
удобствами и для начала провести полное обследование и лечение, если
потребуется. По настоянию особиста к нему приставили офицера -
полуохранника, полуденщика, который теперь сидел в холле аппендикса, где
располагались палаты для старшего начсостава, и читал газеты. С обеда и до
вечера Германа водили по врачебным кабинетам, где заранее предупрежденные
доктора ни о чем не спрашивали, а молча выслушивали, выстукивали,
высматривали в рентгеновских лучах и отбирали анализы.
В десятом часу, когда Шабанов лежал у телевизора и гонял пультом каналы,
роясь, как нищий в мусорном баке, чем бы поживиться, к нему неожиданно
Буджолд Лоис
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Пехов Алексей
Афанасьев Роман