космодроме или в Центре управления полетами работает близкий знакомый или
родственник, который между прочим сообщил ему по телефону, что запуск не
состоится по техническим причинам и рекламная суета вокруг него - блеф
перед американцами, чтобы у них не пропал интерес к совместному проекту.
Простой, незамысловатый и очень русский обман иностранцев, хорошая мина при
плохой игре - вытянуть из них деньги любыми путями, впутать в совместное
дело, а там хоть трава не расти. Срыв старта? Бывает! У вас тоже
"Челенджер" взорвался во время запуска! Весь мир смотрел, как валятся на
землю обломки. А мы наоборот, очень осторожные, взяли и отменили взлет,
чтобы не было трагедии. Проверим системы, убедимся, что все в порядке, и
тогда запустим ваш груз...
Однако всякий поиск причин, способов разрешения задачи не выдерживал
поединка с глубоким внутренним убеждением: произошло столкновение с
аномалией, экстраординарным явлением, где не работает ни простая, ни
академическая логика. Точно такая же по сути, как странная, таинственная
Лаксана, спустившись с его рук на ночном альпийском лугу, с потрясающей
точностью вонзила нож в точку, где следовало бурить скважину...
Но как об этом сказать Ивану Крутому?!
Аквилонов в последнее время относился к Зимогору по-отечески, и это
означало, что он определен в наследники. Семидесятилетний начальник
экспедиции готовил себе замену, хотя был бодр, никакими болезнями не
страдал и поражал всех здоровым цветом лица - физиономия вечно красная,
будто стакан принял или только что из бани. Силы в нем чувствовалось еще
лет на тридцать, но вышел какой-то новый закон, по которому его насильно
отправляли отдыхать, да и сам Аквилонов жаловался, что нервы начали шалить,
что нет прежней выдержки, поскольку нынешний российский рынок не выдержал
бы даже настоящий государь Иван IV.
Средства массовой информации темы совместного космического проекта и
отмененного запуска не касались до вечера, будто такой проблемы не
существовало вовсе. Видимо, правительство наложило табу, нарушить которое
никто не смел. И только поздно вечером, наконец, организовался какой-то
круглый стол, где заговорили об утренней неудаче в Байконуре. Зимогор
буквально влип в телевизор, однако ничего нового пока не услышал -
наоборот, получил лишь подтверждения предсказаниям горно-алтайского пахана:
представитель Центра управления что-то мямлил о несогласованности сторон,
специалисты - об отсталой технологии и старости космодрома, политики
осуждали амбиции Казахстана, а телекомментатор - совершенно мерзкий,
небрито-осклизлый, будто салом намазанный тип поносил советскую систему,
Брежнева, Королева и даже Юрия Гагарина. И за пять минут экранного времени
раз тридцать произнес слово - задница...
Правда, вскользь, сквозь зубы, все-таки прозвучало, что произошло зависание
всей компьютерной сети ЦУПа, только что смонтированной американцами.
Для себя Зимогор отметил, что никогда еще в жизни не следил так внимательно
за событиями в мире; он, этот мир, существовал как бы сам по себе, мало
трогая мысли и чувства. Тут же просидел до утра, вполуха слушая "вражеские
голоса", вполглаза глядя в телевизор. Неудачу в Байконуре определенно
замалчивали или уже предали забвению! И ничего не прогнозировали - значит,
и за кордоном получили команду не раздувать: компьютеры-то зависли
американские!
Так что можно возвращаться в Москву, идти на работу, хотя бы для того,
чтобы получить расчет и трудовую книжку. И в самом деле, не уговаривать же
Аквилонова отступиться от Алтая, отказаться от выгодного заказа, например,
в пользу Мамонта...
Местный ясновидец был легок на помине. Как и в прошлый раз, он был
спокойным, усталым, хотя день лишь начинался, и на лице его не видно было
никакого торжества. Он снова посмотрел в глаза Зимогору и сел верхом на
стул.
- Послушай, Зимогор, а если нам забыть прежнее противостояние и поговорить
по-дружески, - вдруг без всяких прелюдий предложил он и достал из кармана
четки с камушками, напоминающими ягоды шиповника. - Ты проиграл. И впредь я
буду обставлять тебя без особого труда, но не хочу этого. Не вижу смысла
дальнейшей игры. И никаких ультиматумов больше. Предлагаю сотрудничество.
- Сотрудничество в чем? - насторожился Олег.
- Для начала, допустим, некоторый обмен информацией. У тебя же есть
вопросы, ответов на которые ты никак не можешь получить. И не получишь.
- Неравный брак, - усмехнулся Зимогор, - Мне уже можно вставать, доктор?
- У нас очень много точек соприкосновения.
- Переиграешь. Я просто геолог, а ты - профессиональный комбинатор. Куда
мне с моим опытом?
Мамонт не придал словам Зимогора никакого значения, будто ничего не слышал.
- Всякая игра имеет смысл, пока перед собой видишь соперника. В данный
момент причин для соперничества нет.
- Да, уже нет. Ступени действительно не падают на Манораю, потому что
отменяют запуски. По условиям спора я обязан ехать в Москву и откручивать
голову начальнику экспедиции.
Мамонт поиграл четками и невесело усмехнулся.
- Ступени - да, я приложил определенные усилия... Но есть цель более
значительная - не допустить геологоразведку в Манорайской котловине.
Никакую. И никогда. Но мне нужна помощь извне, одному справиться будет
невероятно тяжело. Легче сорвать запуски ракет и вынудить ЦУП изменить
траекторию... Здесь же стоят слишком большие силы, люди и большие деньги.
Это откровение прозвучало неожиданно - ему бы победу торжествовать! - и
Зимогор отнес внезапное признание к очередной хитрости Мамонта. Со шпионом
было бы легче, даже с чиновником можно найти общий язык или отослать к
вышестоящим начальникам; этого было не оторвать ничем.
- Не понимаю, в чем проблема? - чуть свалял дурака Зимогор. - Мы намерены
пробурить скважину и все. Причем с соблюдением всех экологических норм! С
последующей рекультивацией нарушенного слоя пород, бетонным тампонажем
скважины, засыпкой горных выработок. В ландшафте ничего не изменится!
- Тебе не приходила в голову мысль, что Земля - живая? - спросил Мамонт без
всякого нравоучения. - Ты же геолог, неужели этого не чувствовал никогда?
Здесь нельзя бурить, понимаешь? Это все равно, что всаживать нож в родную
мать.
- Ах вот оно что! - засмеялся Олег, хотя было совсем не весело. - Может,
нам теперь и туфли с загнутыми носками носить, как на Востоке? Чтобы не дай
Бог случайно не ковырнуть землю ногой?
Мамонт опять как бы не услышал этого, продолжал с прежним раздумчивым
напором:
- Но если старая мать не в состоянии сопротивляться или защищаться от
сыновнего ножа, то земля делает это превосходно. Нужно отказаться от затеи,
Зимогор, и убедить свое руководство. Ты же разумный человек, я вижу свет в
твоих глазах, иначе бы не стал разговаривать. И живешь на земле не первый
раз. Но и в нынешней жизни ты уже сталкивался с фактами самообороны. Разве
это случайность, когда, например, извлеченный из ее недр уран становится
угрозой для жизни того, кто его извлек? И всего человечества... А
извлеченные химические вещества, способные удушить все живое на ее
поверхности? Я не говорю о землетрясениях, наводнениях и прочих стихийных
бедствиях, спровоцированных человеком.
- Это мистика, - отпарировал Олег, - имеющая хлипкую связь с реальной
жизнью.
- У меня пока нет для тебя другого ответа, - пожал он плечами. - Ты лишь
прикоснулся к Манорае и еще не почувствовал ее. Но ты же гой, и потому тебе
здесь много что откроется. С материалистической точки зрения нет объяснения
тому, с чем здесь столкнешься. И не ищи! Только потеряешь время. Ты ведь
уже испытал на себе... явление аномального характера?
- Это когда по затылку дали? Мамонт поиграл четками и, приблизившись
вплотную, сказал в лицо:
- Это когда к тебе явилась женщина по имени Лаксана. И еще раз, когда ты
вспомнил ее в той, прошлой, жизни. Не ты ли, Зимогор, привез на корабле
плененную юную гречанку?