расколется. Кто ему будет зону греть, если он сдаст Мамаева? Расколется,
конечно, дожмут, но не сегодня и даже не завтра. Так что это проблема
второго плана.
охраннику не взять чуть повыше и не полоснуть Николая очередью не по ногам,
а по груди! И не было бы сейчас лишней головной боли!
важному разговору. Мамаев представлял, чем заняты его мысли. Мысли у этих
продажных сук всегда заняты только одним: как бы побольше содрать с
попавшего в трудную ситуацию бизнесмена. Но ты у меня сдерешь! Ты у меня,
тварь, сдерешь!
над ним и спросил с тем сочувствием, с каким спрашивают преступника, вина
которого очевидна и не требует никаких доказательств:
Бурова?
охранник при тебе убивает президента банка. Приехал ты к нему по делу, с
чемоданом "зеленых". Не договорились...
Отвалились, как кусок штукатурки. Булькнули. Два часа времени его жизни.
контроль генеральный прокурор. Все наши на ушах стоят. Шутка ли: самого
Бурова пристрелили. В собственном его кабинете! Резонансное преступление,
Петрович. Как его приглушить? Только одним способом: свалить все на тебя.
Трудновато будет отмазать тебя от этого дела. Прямо тебе говорю: трудновато.
Понял, сука? Себя!
Буровым. Я тебя заложу. По полной программе. У меня компромата на тебя выше
крыши. Лет на десять. Ясно?
понимаешь, надумал!
и техпаспорт, мягко укорил:
держат. Но я не обижаюсь. Понимаю, стресс. Уладим эту историю. На твое
счастье, ваш разговор с Буровым записывался. Я сейчас просмотрел пленку. Там
одно место плохое. Получается, что твой Николай вступился за тебя.
ограбления. Николай подтвердит?
подтвердит.
крутится...
подозрению в причастности. И что я буду сидеть у вас на Петровке.
понимаешь: свидетель. Дашь показания.
отсматривали пленку и допрашивали Мамаева в следственной части ГУВД, потом
приехал важняк из генпрокуратуры, процедура повторилась. Мамаев не
высказывал никакого недовольства задержками. На Петровке он чувствовал себя
защищенным. Он боялся выйти за проходную и остаться один на один с
опасностью, которая могла грозить из-за любого угла.
в "Арагви". Все по той же причине: чтобы не оставаться одному. Тот охотно
согласился. Как всегда, много ел, много пил, много говорил, удивлялся, что
Мамаев почти ничего не ест, уверял, что все будет улажено, не о чем
беспокоиться.
расплатился за обед, дал щедрые чаевые и попросил вывести его из ресторана
через кухню. Прячась за баками с отходами, внимательно осмотрелся. Ничего
подозрительного не обнаружилось. Он поймал такси и велел отвезти себя к
Народному банку. "Мерседес" стоял в переулке у служебного хода. Охранник
подозрительно посмотрел на Мамаева, двинулся было к нему, но увидел, как тот
нажал кнопку на брелоке, отключая сигнализацию, и вернулся на место.
кое-что из "мерса". Это была граната Ф-1, "лимонка", которую Николай хранил
в специально сделанном углублении снизу в водительском кресле. "Лимонку"
Николай привез из подмосковной воинской части. Прапор, который продал ему
"Винторез", заломил за него прилично, уступать не хотел и дал впридачу
"лимонку", чтобы покупатель не чувствовал себя совсем уж в проигрыше. Мамаев
рассвирепел и приказал выкинуть "лимонку", но Николай уперся и в конце
концов убедил шефа, что в случае чего она не помешает, а ментовского обыска
можно не опасаться, так как "мерс" Мамаева был с правительственными
номерами. Сейчас "лимонка" могла пригодиться.
переложить гранату в кейс. Но мысль о том, что он покинет привычный салон и
снова окажется словно бы голым на враждебных московских улицах, заставила
его изменить решение.
подряд. Мамаева пропустили без очереди, но, несмотря на правительственные
номера, документы тщательно проверили, заглянули в салон, попросили открыть
багажник.
участку, стараясь побыстрей проскакивать освещенные редкими фонарями места.
Дорога была усыпана нанесенными откуда-то сухими листьями, они шуршали под
ногами, как бы удваивали звук его шагов. Мамаеву все время казалось, что
кто-то за ним идет. Он резко останавливался, вслушивался, шаги умолкали.
недостроенные особняки. В вершинах сосен тревожно шумел ветер, сквозила
низкая тяжелая луна. На другом берегу водохранилища, к которому вывела
просека, весело роились огни пансионатов.
лунный свет был враждебным, даже далекие огни пансионатов были враждебными.
Успокаивала лишь тяжесть "лимонки", которую Мамаев сжимал в кармане.
прошел вдоль забора, то и дело останавливаясь, всматриваясь в темноту,
прислушиваясь. Ничего подозрительного не было. Подозрительным было все.
стоял темный. Лишь приглядевшись, Мамаев увидел в просторном окне второго
этажа слабый желтый свет, похожий на свет керосиной лампы или свечи. У
крыльца горел фонарь, стоял какой-то белый "жигуленок". На ступеньках сидел
человек в светлом плаще, курил. Мамаев с удивлением узнал в нем члена Союза
писателей СССР с еврейской фамилией.
здесь работали. А меня попросила побыть, ей страшно.
сторожить таджик. Времени у меня много. И здесь хорошо думается.
писателю.
вздумается куда-то съездить?
темноте.
Что происходит, папа?
беспорядке. Лишь огромная кровать была вдвинута на свое место в альков. На
столе стояли бутылки, были разложены закуски, мандарины, бананы, киви.
Венчал натюрморт крупный ананас. Одна из бутылок была "Хеннесси". Мамаеву