прикосновение, будто пальцы скользнули и сорвались.
схватившую его за пальцы, чтобы удержаться и не упасть, он почувствовал
это прикосновение, будто большая рыбина проглотила наживку и повисла на
крючке, и нужно подрезать, дернуть, потянуть и... Звук прервался
мгновенной истерической нотой, И.Д.К. повалился наземь, потому что не смог
сдержать инерцию навалившегося на него тела.
Муса выбился из сил, не углубив яму даже на полметра. Наверное, - подумал
он, - это потому, что я не прочитал молитву. Человека нельзя похоронить
просто так - земля не примет его. Но какую молитву читать, и по какому
обряду хоронить? Не по мусульманскому же! А иначе Муса не умел.
ему.
какую. И время не знаю. Что сейчас? Утро? Вечер? Какой день недели? И куда
идти, чтобы попасть в Газу?
только к себе. Или в себя - как тебе больше нравится.
занять руки, иначе мысли в голове застывали, а ощущения сводились к
единственному - острому голоду. Почему-то, когда он рыл могилу, голод
притуплялся, и это было очень странно; выгребая ладонями песок, Муса
специально начинал думать "хочу кабаб, и рис, и помидоры, хочу..." И не
хотел. Но стоило опустить руки, и мысль о сухой корке хлеба вызывала
озноб. Силы иссякали, и Муса подумал, что, окончательно отказавшись от
идеи похоронить еврея, он тут же, на месте, умрет от голода.
дней своих рыть эту могилу, которую никогда не смогу вырыть? Или в том,
чтобы умереть от голода в пустыне, где некому будет похоронить меня, и
смысла в моей смерти не будет вовсе, потому что еврей останется жить, хотя
и непонятно - как и в каком теле.
будто горячий и сухой ветер пустыни касался барабанных перепонок, - ты не
подумал, почему мы с тобой оказались именно здесь? Почему Творец дал мне -
тебя, а тебе - меня?
похоронить врага и этим символическим поступком зарыть в землю всех
евреев. Хотел, но Аллах не позволил ему. Или, может быть, еврейский Бог,
оказавшийся сильнее Аллаха? Как может один Бог быть сильнее другого, если
Бог - един, как бы его ни называли? Если Бог един, то, называя Его разными
именами, меняемся лишь мы сами, а вовсе не Творец, чье имя люди произносят
по-разному, воображая, что, меняя название, меняют суть.
воспринял он упрощенную и доступную ему интерпретацию: Бог един, и верим
мы в одного и того же Бога. Ты - еврей, я - палестинец. И если я враг
тебе, и если ты враг мне, то потому только, что Бог натравил нас друг на
друга, присвоив в мыслях наших себе разные имена. Разделяй и властвуй!
Когда-то и где-то Муса слышал эти слова, а сейчас решил, что придумал их
сам, и эта мысль была приятна сознанию.
всемогущ, а мы муравьи. Пророк понимал Его, но поняли ли мы пророка?
Йосеф (или Мессия?). - Пророки интерпретировали Творца, люди
интерпретировали пророков. Разница в интерпретации вызывалась различиями в
образе жизни. Согласен?
Думая, он перестал перебрасывать песок, и голод сразу же сделался
невыносимым. Муса заработал руками, и голод, неутоленный, все же отступил,
но отступили и мысли.
подтащил ее к вершине, но опустил вниз.
рамками, внутри которых греческим мифам места не нашлось.
Вопрос был прост, и ответ очевиден.
копать. - Я был орудием Аллаха, когда боролся с вами, евреями.
иначе умрешь от голода! Все проще. Творец предлагает человеку нарушать
принципы. Поводов всегда достаточно, и ты поддаешься.
не себе, лежал на спине и смотрел прямо на солнце, и ждал, когда придет
конец, а конец - Муса знал это - придет скоро, потому что желудок свело
так, будто не ел всю жизнь. Слабость. Ноги уже не двигаются. Так бывает на
тридцатые сутки голодовки, Габиб рассказывал, голодал он в "Абу-Кабире",
ничего не добился, а вышел год спустя по амнистии с больным желудком, вот
и все дела.
высыпал себе в рот, закашлялся, песчинки попали в горло, и уж теперь-то
действительно пора было умирать.
хотя уже не слушались и руки...
поймем друг друга?
всем было неуютно и страшно; почему-то именно сейчас, во время сбивчивого
и во многом противоречивого рассказа, стало очевидно, что земная жизнь
кончилась.
ей казалось, что она внимательно слушает, но на самом деле думала Дина об
Илье, об их ночи, о том, что ее муж, Мессия, самозванец, вовсе не нужен
ей, а сын Хаим тоже покинул Землю, и родители ее, и нужно их найти, потому
что где им быть, если не на этой планете, и как жить потом, она не сможет
оставить Илью, и этой женщине, Людмиле, отдать его она тоже не может...
Господи, Илья, ты, как всегда, все переиначиваешь! Андрюша, ты можешь
объяснить? Ты понимаешь своего отца лучше, чем я. Нет, помолчи, я сама.
Когда я сидела у телевизора, а потом очутилась на каком-то холме... Было
чувство облегчения, будто кончились роды, а я и не знала, что это были
именно роды. Когда тяжело, привыкаешь и не обращаешь внимания, а потом
вдруг становится легко, как в полете, и тогда спрашиваешь себя - как же ты
жила раньше, под этакой тяжестью?
начинал... Я был уверен, что, если что и получится, то коснется только
евреев. Да и то не всех, а только тех, чей генетический аппарат сохранил
способность реагировать на Код. Я думал, что любая мутация или, скажем,
сложение генетических программ при смешанных браках - все это лишает
человека способности воспринимать Код. А оказалось...
обижает.
уязвить. Помнишь, даже в первую брачную ночь...
Твоя бывшая жена, твой сын, твоя новая любовь. И почему здесь никого
больше нет? Мессии, например? Он ведь твое творение в гораздо большей
степени, чем я или Андрюша.
враг ей, и главное - что и она вовсе не желает зла этой женщине,
полюбившией (бывает же такое!) Илью, который, по мнению Дины, мог вызвать
у нормальной женщины интуитивное чувство жалости, но никак не любовного
восторга, - наверное потому, что Мессия здесь лишний. Лишний как Моше
рабейну в своей семье, если она у него была.
сейчас покинет планету под названием Земля. Ощущение мессианства. За мной
- народ. Наверное, то была мгновенная и исчезнувшая связь с Ильей
Кремером, его мысль, воспринятая и непонятая. Что было еще? Может быть,
нечто позволявшее определить, где находится Мессия? Нет, не вспоминается.
Ничего не было.
Адамов Григорий
Акунин Борис
Корнев Павел
Акунин Борис
Андреев Николай
Шилова Юлия