выругался. - Вот говноеды, кто же так топку чистит!
потребуется, чтобы с комфортом разместить всю рать анархистов. В промежутке
между четвертым и пятым вагонами он присел на корточки и принялся изучать
устройство пресловутой автоматической сцепки, похожее на две вцепившиеся друг в
друга железные челюсти. Человек он был от техники далекий, но в конце концов
обнаружил рычаг, разжимающий мертвый захват этих челюстей.
собирался податься обратно, но его внимание привлек странный скрипящий звук,
словно колесные пары вагонов сдвинулись с места.
рельсы продолжали тревожно поскрипывать, а щебенка между ними едва заметно
подрагивала.
паровозу, над трубой которого уже курился дымок. Жердеву о своих наблюдениях он
решил не сообщать - тот был храбр больше на словах, чем на деле. Как и всегда,
неприятности на этом не кончились - Смыков едва не расквасил себе нос,
споткнувшись о булыжник, своей формой и размерами резко отличающийся от
стандартных кусков щебенки. Больше всего он напоминал человеческую голову - не
череп, лишенный мягких тканей, а именно голову, грубо вытесанную из камня.
Вполне возможно, что это был случайно попавший сюда обломок памятника, но кто
бы стал ваять такое лицо - с оскаленным ртом и выпученными глазами?
быков-производителей, бесящихся от избытка своей жизнетворной силы. Когда он
поднялся в кабину паровоза, в топке уже вовсю гудело пламя, а Жердев швырял в
раскрытую дверцу березовые поленья.
поглядывать. Надо хотя бы до пяти атмосфер давление поднять, а не то с места не
тронемся. Эх, уголька бы сюда донбасского, а еще лучше кардиффа.
Жердев, подкачав инжектором воды в котел, схватил длинную кочергу и стал
ворошить угли, равномерно распределяя их массу по колосникам. Похоже, он
действительно что-то понимал в паровозах.
позволял ему и минуты отдыха. Особенно туго стало, когда был разобран первый
ряд дров. Теперь, чтобы отправить очередное полено в топку, приходилось делать
не шесть, а все восемь шагов. Из трубы паровоза валил бурый дым, в котле
бурлила вода, но давление пара росло до обидного медленно.
нескольких неудачных попыток обрушил поленницу. Только тогда он осознал, что
держится не за суковатую березовую чурку, а за холодную и босую человеческую
ногу.
заглушить?
руки о штаны.
бедолагу, для кремации приготовили.
из гвардейцев, охранявших разъезд, - совсем еще молодой парень с посиневшим
перекошенным лицом. Теперь, когда поленница окончательно развалилась, стало
ясно, что это не единственный труп, запрятанный в ее недрах. В одном месте
виднелась вихрастая лопоухая голова, в другом - рука с татуировкой "Витя" на
тыльной стороне ладони.
лучше реально зримая опасность, чем жуткая, невысказанная тайна.
шуровали. А уж я вас дровами обеспечу. Если не смоемся отсюда вовремя, тоже
будем так лежать.
этих дубарей-гвардейцев, и себя самого (что называется, десятиэтажным матом без
одеяла), Жердев кинулся обратно в кабину, где стал дергать какие-то рычаги и
передвигать ручки. Зашипел пар, и лязгнули поршни в цилиндрах, но, как видно,
они еще не успели набрать силы, способной сдвинуть состав с места.
летит - отдыхай.
Поленья летели из рук в руки и сразу исчезали в топке. Стрелка манометра,
мелко-мелко дрожа, постепенно сдвигалась по дуге к зеленому - рабочему -
сектору шкалы.
тендер влетел кусок щебня, отрикошетивший от угла кабины. Вокруг нарастали
звуки, похожие на шум крупного града, сокрушающего тепличное хозяйство.
стороны от путей шевелилась, как закипающая каша, и плевалась отдельными
камнями. С каждой минутой этот "град наоборот" становился все более
интенсивным.
пропел Жердев. - Не бзди, земляк, прорвемся! Я в Киркопии и не такое видал!
Дрова! Дрова! Дрова давай!
перло аж в кабину, бешено свистел рабочий пар, шатуны рвали кривошипы,
пробуксовывающие колеса грызли головки рельсов так, что из-под них искры
летели. Сильно мешали каменный град, долбивший сверху все подряд, и мертвецы
(числом шесть штук), через которых все время приходилось перепрыгивать.
удержался на ногах. Вдобавок сверху его приласкал кусок щебенки. Было от чего
вскрикнуть, но этот утробный вскрик потонул в победном реве Жердева:
тем не менее мало-помалу набирал скорость. Минуя давно бездействующие
станционные семафоры, печально уронившие свои длинные шеи, Жердев ради понта
подал прощальный гудок.
через свисток пара, казалось, окончательно взбесил бесчинствующую на станции
неведомую стихию. Впечатление было такое, что в воздух разом взлетел весь
балласт, до этого верой и правдой принимавший на себя нагрузку железнодорожного
полотна. Камни гулко стучали по дну тендера, лупили по поленьям, беспощадно
избивали мертвецов. Смыков, уже весь покрытый синяками, едва успел укрыться в
кабине.
вдаль, но не забывавшему и о приборах. - Хоть багром дрова таскай.
если не повяжут... А это что еще за трехомудия такая?
реверс. Поняв, что случилось нечто непредвиденное, Смыков бросился к левому
окошку, хоть и выдержавшему удары камней, но наполовину утратившему
прозрачность.
столбика с надписью "Граница станции" балласт сам собой собирается в гору,
перекрывая паровозу путь движения. Мелкие камни быстро и как-то целеустремленно
сплачивались в пирамиду, которая затем превратилась в некое подобие колонны.
Формой своей она напоминала не то дольмен, не то термитник, раздаваясь не
столько вверх, сколько вширь, и скоро стало ясно, что это фигура человека с
плотно прижатыми к бокам руками и непомерно крупной головой, на которой были
едва-едва намечены черты лица.
глаза, прохрипел Жердев. - Точно он! Болт даю на отсечение! Только масштаб один
к десяти! И что же это такое, братцы, на белом свете деется!
тормозить! Уж если помирать, так сразу!
себя птичкой и собирающегося шугануть вниз с крыши десятиэтажного дома. - Жалко
жизнь, а как подумаешь, то хрен с ней! Расступись мразь - дерьмо плывет!
красной черте предельного давления. Паровоз буквально прыгнул вперед и понесся
так, как не носился никогда до этого, даже когда без тормозов проходил крутые
спуски Забайкальской железной дороги. Вагоны мотались за ним, как хвост
насмерть перепуганной ящерицы. Казалось, еще чуть-чуть - и они оторвутся.
Он продолжал расти в размерах и все более и более уподоблялся формами
человеческой фигуре со всеми ее анатомическими подробностями. Вне всякого
сомнения, это было не живое существо, а лишь мертвая материя, из которой
неведомые силы лепили нечто вроде пугала. И, надо сказать, цели своей они
добились. Зрелище было такое, что впору в штаны наложить или копыта откинуть с
обширным инфарктом.
успел крикнуть:
автомобильных он пережил немало, так что сравнивать было с чем.
средством, чем автомобиль. Преграда, заведомо непреодолимая даже для джипа, под
неудержимым напором локомотива, передок которого вдобавок был защищен мощным
ножом, разлетелась буквально вдребезги. По кабине словно картечь хлестанула.
Оба окошка вылетели, но ворвавшаяся внутрь щебенка не задела людей,
скорчившихся у передней стенки. От удара распахнулась дверца топки, выбросив в
кабину тучу искр, да на некоторых приборах полопались стекла.
послабее. Судя по всему, в том месте, где возник щебеночный Голем,
Курылев Олег
Бажанов Олег
Фазиль Искандер
Шилова Юлия
Перумов Ник
Андреев Николай