Чтение 54–й страницы книги ~Любимец~

И я понял, что она ревнует. Нет, я был ни при чем, но Ирка считала
себя уродливой из-за выбитых зубов и шрама на лице. Ей, наверное, тоже
хотелось бы полететь в Галактический центр и сделать себя красивой. Но ей
никто этого не предлагал. Так я понял ее тон.

- А почему Сийнико посылает ее? Разве других людей посылали?

- Посылали, - коротко ответила Ирка.

- Она полетит на космическом корабле? - спросил Арсений.

- Если Маркиза должна быть готова, значит, прилетит корабль из
Галактического центра, - сказал ползун.

- Эй! - услышали мы голос возницы. - Помолчите. Скоро пункт проверки.

Трясти стало не меньше, но иначе. В щель были видны округлые
булыжники - фургон выехал на мостовую. Послышались неотчетливые голоса.
Возница прикрикнул на лошадей, я представил, как он натягивает вожжи. Я
люблю лошадей - в шкале гладиаторов я надеялся стать хорошим рыцарем и
получить коня, а до того всегда вызывался поработать на конюшне, убирать
за лошадьми, чистить их, кормить. И лошади ко мне хорошо относились -
лошади чувствуют людей.

Фургон остановился.

- Что везешь? - услышал я грубый голос.

- Смотрите.

Фургон чуть качнулся. Я догадался, что возница соскочил с козел.
Прямо над нами ржаво заскрипели петли - раскрылись дверцы в фургон.

Фургон снова закачался. Над моей головой доски чуть прогибались - там
ходил человек, который двигал ящики, рылся в картофеле, расшвыривал кочаны
капусты...

- Вы там поосторожнее, - сказал возница, стоявший за фургоном, - мне
все в магазин сдавать.

- Ты только поговори у меня! - пригрозил грубый голос.

Но, видно, осмотр его удовлетворил. Он вылез из фургона.

- Два кочана - много, - сказал возница. - Вы один кочан возьмите.

- Не разговаривать! - рассердился обладатель грубого голоса. - А ну,
поехал! Умные все стали - кочан не возьми, тыкву не бери, картошку не
трожь. А у меня трое! Чем кормить будешь!

- Все, - сказал возница. - Успокоились. Разошлись.

Я почувствовал, как он лезет на козлы.

- Ннно! - прикрикнул он на лошадей.

Фургон покатился по булыжной мостовой.

- Вот здорово, - сказал Сенечка, - а то у меня нос зачесался, чтобы
чихнуть.

- Теперь чихай, - сказал я. - Теперь можно.

- А теперь не хочется, - сказал Арсений.

Мы ехали еще полчаса. Фургон поднялся в горку, потом резво покатился
вниз, и возница осаживал лошадей. Булыжник сменился брусчаткой, и стало
меньше трясти. Порой слышались голоса, звук колес встречных экипажей.
Наконец фургон свернул с большой улицы на узкую, немощеную. Он развернулся
и чуть подал назад. В ящике стало темнее.

Фургон окончательно остановился, возница соскочил с облучка и
распахнул двери фургона, потом - крышку ящика.

Помогая друг другу, мы с трудом выползли наружу.

Ползун был резвее прочих и первым вывалился на землю. Возница, видно,
забыл, как выглядит один из пассажиров, отшатнулся и выругался.

- Такой большой, а боится, - сказал с осуждением Сеня, который забыл,
как боялся ползуна.

Фургон стоял задом к открытым дверям склада или сарая.

- А теперь отдыхайте, - сказал возница.

Он с облегчением улыбнулся.

- Я боялся, - сказал он, - что кто-то из вас чихнет или зашевелится.
На заставе они лютые - если хоть какое подозрение, стреляют без сомнения.
У нас некоторые погибли.

- Кто погиб? - спросил я.

- Кто контрабандой балуется.

Возница вытащил из кармана пригоршню монет и банкнот.

- Это вам, - сказал он. - Если проголодаетесь, можете погулять по
городу. Тут, на улице Белых роз, есть кафе, недорогое, а кормят вкусно.
Так что пообедайте.

- Как так пообедайте? - удивилась Ирка. - А это не опасно?

- Все, - улыбнулся возница. - Мы же контроль проехали. А теперь мы в
Счастливом городе. Здесь всем все до лампочки, поняла?

- Нет, не поняла. Мы, наверное, лучше до вечера посидим в складе.

- Как хотите, - сказал возница, - я вам не нянька. Только как
стемнеет - чтобы быть здесь. За вами придут и покажут место, где в пункт
проникнуть. Только я очень сомневаюсь.

С этими словами он ушел, оставив нас одних.

Склад был пуст, видно, в нем давно не было никаких товаров - в углах
шуршали крысы, углы и потолок были затянуты паутиной.

Уходя, возница прикрыл большую тяжелую дверь склада. Было слышно, как
постукивают колеса уезжавшего фургона.

- Мы пробудем здесь до темноты, - сказала Ирка, которая была в нашей
компании главной. - За ночь нам надо будет проникнуть в башню Наблюдений.

- Куда? - громко спросил из дальнего угла Сенечка - он уже вынюхивал,
высматривал что-нибудь съестное. Он был всегда голоден. Впрочем, сейчас
голод ему не угрожал - у нас был с собой целый мешок с едой.

- Помнишь овал на плане? - спросила Ирка, но не Сенечку, а меня. -
Это и есть башня. С ее вершины спонсоры и инспектора, а то и туристы с
других планет могут наблюдать естественную жизнь типичного земного города.
Туда нам и надо попасть.

- Значит, они не в сам город прилетают?

- Ни в коем случае! - сказала Ирка. - Господа спонсоры и их гости
твердо придерживаются принципа невмешательства. Каждая отсталая
цивилизация должна развиваться своим естественным путем. Ей можно помогать
ускоряться в развитии, но ни в коем случае не мешать, не эксплуатировать
ее планету - Галактическое содружество создано для благородных целей.

- А как же они смотрят? - спросил я.

- Скоро увидишь, - сказала Ирка.

- Она сама не знает, - заявил Сенечка.

Он подошел к тяжелой двери и выглянул в щель.

- Здесь никого нет, - сказал он. - Можно я погуляю?

- Подожди, - сказала Ирка. - Пока нельзя.

Но Сенечка, разумеется, не услышал ответа и скользнул в щель.

Она подбежала к двери и стала смотреть наружу.

- Теперь поздно, - сказал я. - Он уже гуляет.

- Я пойду за ним, он может сорвать всю акцию. Неужели ты не
понимаешь, как это важно?

Я подошел к двери и тоже посмотрел наружу.

Дверь склада выходила на короткую пустынную улицу, состоявшую из
подобных же складов и других служебного вида помещений. В конце улицы была
видна вода - река или некий водоем. В ту сторону и побежал Сенечка.

За водным пространством поднималась гладкая бетонная или пластиковая
башня, уходившая вверх до самого неба.

Я вышел наружу и поспешил к воде следом за мальчишкой. Мной владела
тревога. Я сразу догадался, что башня и скрывает наблюдателей. И если
малыш выдаст себя, он погубит всю операцию.

- Сеня! - крикнул я на бегу. - Сеня, немедленно назад!

Мальчишка не слышал или не хотел слышать меня. Он добежал до воды и
остановился. Я испугался, что он нырнет, но он медлил.

Я выскочил из прохода между складами и оказался на пологом, поросшем
мягкой травой и подорожником берегу реки, которая огибала гладкую высокую
башню.

На берегу мы с Сеней были не одиноки - на откосе сидели в ряд
рыболовы, все с удочками, все в белых или соломенных шляпах.

При виде нас они вовсе не всполошились, как я того опасался, а
продолжали заниматься своим делом, лишь один из них, курносенький господин
с седыми усами и бакенбардами в полосатой фуфайке и полосатых штанах,
прижал палец к губам, предупреждая, чтобы мы не распугивали рыбу. Я кивнул
ему в ответ и возобновил погоню за Сенечкой, которого мне удалось поймать
в тот момент, когда он уже изготовился нырнуть в воду. Я так спешил, что
нечаянно схватил его за ухо, мальчишка замер и принялся ныть.

Не зная, что делать дальше, я обернулся и увидел, как по откосу,
подобрав длинную синюю юбку, изящная до изумления, спускается красавица,
на которую глазею не только я, но и все рыболовы.

Красавица приблизилась к нам и открыла ротик, обнаружив отсутствие
передних зубов, что, конечно же, разрушило ее изысканный образ для тех,
кто близко к ней находился.

- Молодой человек, - сказала она негромко, но решительно, обращаясь к
Сенечке. - Твое счастье, что Тим тебя поймал раньше, чем я. Сейчас ты,
негодяй, чуть не сорвал операцию, ради которой некоторые люди уже погибли,
а другие еще погибнут. Операцию, от которой зависит будущее Земли.

Хоть и говорила она тихо, мне казалось, что от ее голоса покачиваются
бетонные стены цитадели спонсоров. Рыболовы должны бы разбежаться от этих
страшных слов. Но рыболовы ничего не слышали и блаженствовали на солнышке.

Сенечка побледнел от страха. Мне кажется, что он никогда еще в жизни
так не пугался.

- Я только окунуться... я сразу назад... я не думал, я больше не
буду, - бормотал малыш. Мне стало жалко его. Ирка увидела, что моя рука
движется к его головке, чтобы погладить, и в мгновение ока ринулась вперед
и дернула меня за руку.

- Не смей, - шепотом закричала она. - Если я делаю ребенку реприманд,
то ты, Ланселот, будь любезен, потерпи, не вмешивайся, как бабуся, в
педагогический процесс! Песталоцци проклятый!

Мы с Сенечкой рты открыли - оказывается, Ирка знает такие ученые