больше негде встретить гостя. Бывшему басилею...
двинуть на восток, в Этеокрету...
город, на твердыню его великих предков. Вдаль глядел - на серое осеннее море,
на неровное пятно у горизонта...
когда пришел ЕГО час покинуть Крит и начать Титаномахию...
стал возвращаться в Аргос!..
одинакова - как похожи истлевающие трупы на поле боя. Родич-предатель,
захвативший престол, жена, уставшая ждать и греющая чужое ложе...
вернувшийся басилей.
мне уже не на что надеяться...
позаботился о том, чтобы наследница Миносов исчезла навсегда.
Идоменей. И пуст был взгляд его глаз.
Там - твое царство.
городом прошелестели железные крылья Таната Жестокосердного.
дни. Оно лишь отсвет древней мудрости. На Крите помнят очень многое, особенно
потомки тех, кто жил здесь еще до Зевса. Думаешь, я не смог бы отомстить, не
смог бы сдвинуть с места горы и обрушить их на головы предателей? А что дальше?
Люди не имеют права на такое. А мы - еще люди, Тидид, и я - человек... Не очень
трудно завоевать царство, и править им не очень уж трудно. Но Миносом так не
стать. Для этого мало власти, и знаний тоже мало. Нам с тобой известно о
Номосах, о бесконечном мире, сотворенном Единым. Но что дает знание?
Уверенность в себе - не больше. Минос -- это тот, кто сам меняет мир, кто
прокладывает дорогу в недоступные Номосы, соединяет миры воедино. Когда-то сын
Дия, первый Миное, открыл дорогу на Восток. Я стану последним Миносом, Диомед.
Путь на Запад закрыт уже многие годы - я открою его вновь. Попытаюсь... И если
это удастся, мне не будет стыдно смотреть в глаза предкам, когда мы встретимся
с ними у Белого Утеса. А тут мне уже нечего делать! Пусть Океан даст мне
силы...
критянина. Серые тени с громадными рогатыми головами обступили нас со всех
сторон.
восток. Дамед-ванака возвращается в свое царство.
рыбы-Родоса, - крик до небес. На острове Халка - пир мертвецов. Знакомые
мертвые лица, знакомые мертвые голоса. Одна гордыня еше жива - она умирает
последней, даже после надежды.
пытался первым бежать из-под Трои.
победы. Недовоевал!
крыс!
кровь-сукровицу проливали?
вынырнул.
наследники, бывшие эллиньг. Изгнанники.
Резать! Жечь! Мстить!
неразбавленным.
пускает родная земля. Этим хоть повезло - они еще кричать могут. Только двое не
орут, чаек не распугивают. Подалирий Асклепид - да я. Тихо сидим, тихо пьем. И
разговариваем тихо.
подскажет. А она мне вопит: "Небо! На всех упадет небо! Поезжай туда, где небо
тебя не задавит!"
окружен. Если что - только накроет, как крышкой ларца...
Номосов. Призрак Великого Царства снова бродит среди нас, распадаясь на мелкие
смешные обрывки. Великое Царство Гунея Кифийца, Великое Царство Филоктета
Олизонца...
Царей Великих. Пожал я плечами. Думал. Уже не думаю. На Кипре нас немного, еще
меньше в Азии, в Кили-и, Сирии, Финикии. Те, кто пошел со мной, - Аргос
Корабельный, уже высаживаются в Аласии и на побережье Киццувадны, но их все
равно слишком мало. Эта пьяная орава очень помогла бы Амфилоху Щербатому против
хеттийцев и воинов ванакта Кеми. Но я уже понял - бесполезно. Эти орущие - уже
не войско...
зубы. Не войско - но польза будет. Накинутся эти недобитки на хеттийцев и
кемийцев - найдется чем соседей пугать! А как помрут они, уже всеконечно, под
копьями и булавами, так и мне спокойней станет. Вот только Менелая белокурого
жалко.
Стыдно, тоскливо... .
проспятся?
что порознь нечего и пытаться Номос Востока покорить. Да вот послушают ли?
пошли - от мертвецов разбушевавшихся.
Асклепия.
Качается меднокованое небо, качается - вот-вот рухнет, И хохочут ОНИ, невидимые
всемогущие. Верным путем идете, герои-разгерои! Самые смелые под Троей погибли,
самых упорных добивать пришлось. А вы и без НАС в Гадес приползете!
теперь смогу душу потешить - на троне сидеть, щеки надувать, казнить, миловать,
города жечь? Снова возьмет меня в плен Дамед-ванака, владыка жестокий?
лукавый, когда раб становится свободным?"
земля наша. Там твой Аргос теперь будет, там свой город построишь!
качаю. ,
Медный остров. Но я не гляжу вперед, на восток, чужой Восток, так и не ставший
мне родным. Я смотрю назад, на уходящее от меня царство Эреба, отныне тоже мне
чужое, где никому не нужен Диомед-изгнанник. Забывшая меня земля не спрашивает,
обойдусь ли я без нее, не околею ли от тоски, как собака под стеной чужого
города...
на одно биение сердца, что за серыми волнами, за отторгнувшим меня миром,